Страница 4 из 101
В приподнятом настроении я ходила весь день, пока не вернулась в свою комнату. От хаоса, творившегося в спальне застыла прямо на пороге.
-Вильема, почему мои самые дорогие платья лежат как куча тряпья посреди комнаты?!- ужаснулась я, увидев, что служанки устроили погром в покоях.
-Простите госпожа,- Вильема потупила глаза.- У вас так много платьев, что нам не хватило дорожных сумок для их укладки.
-Это не повод так обращаться с вещами! Да любое из этих платьев стоит дороже, чем ваше жалование за десять лет.- Тут я поняла, что почти верещу, а это неподобающее поведение для невесты принца. Уже более спокойно я продолжила:- Если возникли проблемы с поклажей, почему не обратились к матушке. Зачем устраивать здесь бедлам?- эх, научиться бы у мамы одним взглядом приструнивать служанок, а не возмущаться как деревенщина.
-Извините госпожа, сейчас все приберем,- и служанки споро кинулись собирать платья и оправлять их обратно в шкаф.
В комнату ворвалась улыбающаяся Фиса и защебетала как птичка.
-Госпожа, вас там лорд зовет, сказал срочно.
Я похолодела. Значит пришел официальный ответ из академии, только поэтому папа мог меня искать. Выскочила из комнаты и побежала длинными коридорами замка до крыла родителей. Мысли путались от переполняющих эмоций страха и радости одновременно. Хотя я и знала, что достойно прошла испытания, но сердце все же дрожало, ведь многое могло пойти не так как я предполагала.
-Папа,- я ворвалась в кабинет отца без стука, попутно расправляя запутавшийся подол платья. Не сразу заметила, что шар связи на его столе горит зеленым. Видимо он с кем-то еще разговаривал.
- И вам всего доброго ректор Асгарион,- закончил отец и шар погас. Вид у папы был хмурый и мое сердце, кажется, остановилось: неужто не взяли?
Я стояла у двери молча, боясь пошевелиться. Отец все смотрел на меня невидящим взглядом и тянул с ответом. Но потом вдруг очнулся, и глаза его сделались еще тоскливее и печальнее.
-Милиса, тебя приняли в группу четырех стихий. Поздравляю,- безрадостно произнес он.
Я обомлела, чувствуя, как подкашиваются ставшие ватными ноги. Груз, о котором я и не подозревала, упал с моих плеч. Оказывается, я все же переживала, хотя и не хотела этого признавать.
Потерла холодные и мокрые ладони и посмотрела на отца.
-Спасибо,- небрежено бросила я.- Папа, но ты такой печальный, ректор сказал что-то, что тебя расстроило?- хмуро поинтересовалась я.
-Нет, это все новости. Однако я все же думал, что тебя зачислят в другую группу. Оказывается ты способнее, чем я предполагал.- Отец печально вздохнул.- Ты так быстро выросла, что я и не заметил, какой сильной магиней стала. Об этом мне сказал сам ректор. Очень хвалил тебя за проявленные умения,- папа отвел глаза к окну, сцепив руки в замок и задумчиво произнес.- Я горжусь тобой и одновременно мне грустно отпускать тебя из дома. Но как я и сказал, ты уже взрослая и вольна делать собственный выбор в жизни.
Мне безумно стало жалко отца. Он даже не посмотрел на меня, скорее всего пряча слезы, недостойные сильного мужчину. Я тоже переживала по поводу отъезда из родного дома, но в отличие от папы, соленая вода не подчинялась мне и предательские мокрые дорожки поползли по моим щекам.
Меня с детства учили, что эмоции это недостойный спутник знатных людей. И если за чрезмерную радость и веселье меня журили не сильно, то негативные эмоции и тем более слезы были строго настрого запрещены мамой. Она считала их уделом слабых натур, к которым не мог относиться род деВаруа.
Я хотела подойти к отцу, но ни его ни мои слезы не располагали к беседе, так что я скомкано поблагодарила за новости и спешно удалилась из кабинета, теряя остатки радости.
Настроения не было никого. Я все думала об отце, что расстроила его. Может действительно, нужно было подождать, пока принц закончит обучение, потом выйти замуж, нарожать кучу наследников и ходить на приемы всю оставшуюся жизнь. Звучит хоть и невесело, зато стабильно.
Но зная себя и свой неусидчивый характер, рано или поздно я все равно бы пошла против «накатанной дорожки». Не могу сидеть сложа руки. Я всё детство училась, что-то узнавала, у меня не было ни одной свободной минутки. Я так к этому привыкла, что не представляла как смогу отсидеться четыре года в ожидания свадебной церемонии, а потом проводить скучные вечера на приемах. И пусть папа обижен на меня, но я его дочь, и он в конце концов поймет, что я не могла поступить иначе.
Я направилась на прогулку по саду, чтобы хоть как то развеять грустные мысли, и сама не заметила, как потеряла счет времени. Опомнилась лишь в любимой беседке у лазурного озера, искрящегося переливами на солнце и окруженного прекрасным ухоженным парком из вековых деревьев, что росли здесь еще до прихода первого человека.
-Что грустишь?- весело замурлыкала Танинья, дочка одной из служанок, подсаживаясь ко мне. Вообще у нас не принято водить дружбу с прислужницами, но эту девочку, шкодницу, я знала с самого ее детства. Эта затейница очаровала меня своим неумолимым радужным характером и непоседливым рвением быть в центре всех событий. И пусть сейчас ей было всего 11, она кажется никогда не собиралась быть более спокойным и послушным ребенком, становясь год от года все изобретательнее в своих выдумках, обычно заканчивающихся ее строгим наказанием.
Сидя на удобной скамейке под куполом из плетущихся по железным решеткам вьюнов, я оглядела зеленые деревья с редкими буро-красными листьями и закрученными стволами, клумбы с цветами всех оттенков радуги, сочную траву, манившую приклонить голову к свежей зелени. Вся природа блистала уходящими красками лета, но уже готовилась к осени, выдавая себя лишь слегка выцветающими красками.