Страница 10 из 19
Аура выпрямилась и шагнула к выходу из склепа. На пороге она остановилась и взглянула в ясное ночное небо. Покосившиеся кладбищенские кресты серебрились в свете звезд.
За спиной у нее послышался шепот Сильветты. Аура обернулась через плечо – но сестра говорила не с ней. Она сидела в изголовье каменного ложа, лицом к плите, закрывавшей нишу в стене, болтая ногами, как ребенок. Губы ее шевелились, но слов не разобрать.
Аура хотела уже уйти, но тут Сильветта обернулась к ней. Белый овал лица озарился мерцающим пламенем свечей.
– Когда я сказала, что ты могла ее спасти… я не то имела в виду.
– Я знаю.
– Мне совсем не хотелось, чтобы ты ее спасала. – Сильветта задумчиво откинула со лба белокурые пряди. Ауре все труднее было видеть в ней взрослую женщину. – На самом деле я рада, что она умерла. И пришла сюда, чтобы сказать ей это.
– Хочешь, я уйду?
– Нет, останься. – Ауре не хотелось слушать, что Сильветта собирается сказать матери. Она снова почувствовала себя здесь лишней. – Мне кажется, она и сама все поняла. – Сильветта снова повернулась к нише, но слова ее были адресованы Ауре. – Я поняла это по ее глазам в последнюю минуту.
– Ты была с ней рядом?
– О да!
Аура предпочла бы не задавать вопросов, хотя они вертелись у нее на языке. Как Шарлотта умерла? Мучилась? Или просто заснула и не проснулась? Нет, это исключено, раз Сильветта в последнюю минуту смотрела ей в глаза. Неужели…
– Ты меня теперь ненавидишь? – спросила Сильветта.
Пожалуй, Аура просто не хотела слышать того, что пыталась сказать ей сестра, потому так долго прикидывалась, что ничего не понимает. По крайней мере, делала вид.
– Кто-нибудь еще знает? Тесс?
– Не думаю.
– Прислуга? Врач?
– Врач пришел на следующий день. Я закрыла ей глаза и уложила так, как будто она мирно уснула.
– Но как…
– Яд, – улыбнулась Сильветта. – На этом вашем чердаке чего только нет – еще и с инструкциями. В последний момент она, похоже, что-то поняла, но больно ей не было, мне кажется.
– Господи, Сильветта!
– Вообще-то она заслужила умереть в мучениях. Нет, правда. Ее все ненавидели. Слуги, служанки. Даже эти чертовы чайки бились о ее окно и ломали себе шеи. Да и сама она уже не хотела жить. Сотни раз меня умоляла покончить с этим.
Аура молчала.
– Ты меня осуждаешь, – добавила Сильветта, нахмурившись.
– Нет. Нисколько.
– Я на тебя за это не в обиде. Ведь я… – Казалось, Сильветта испытывает облегчение, произнося наконец эти слова, и в то же время она словно удивлялась самой себе. – Боже мой, я ведь вправду ее убила.
Аура подошла к ней и, поколебавшись минуту, обняла:
– Еще не хватало, чтобы я стала тебя осуждать. Если кто и может тебя понять, так это я.
Сильветта спрятала лицо у сестры на плече, но не обняла ее в ответ, просто прислонилась к ней, как кукла.
– Я всегда думала, что человек убивает другого из слабости. Но оказалось, это не так. Никогда я не чувствовала себя такой сильной. Раз – и она никого уже больше не ранит словами. – Сильветта перевела дух. – Это у меня от нее, наверное. Умение говорить гадости.
– Я бросила тебя с ней одну, – сказала Аура. – Ты имеешь полное право меня упрекать.
Сильветта подняла голову и посмотрела на сестру:
– Я влюблена, Аура. А мать пыталась разрушить мою любовь. Она не могла вынести, что я счастливее ее. Какое-то время я надеялась, что смогу ее куда-то переселить, поместить в учреждение для таких, как она, подальше отсюда. Я несколько раз ездила в Берлин. Но она об этом и слышать не желала, говорила, что я хочу запихнуть ее в сумасшедший дом. «Ты дурной человек», – говорила она.
– Ничего в тебе нет дурного, Сильветта. Правда.
Та приподняла голову с плеча Ауры и отступила на шаг.
– Я тебе позавидовала. Когда я поднялась туда, на чердак, чтобы поискать в книгах… средство для нее… я там много чего увидела и прочла, сунула нос во все, что меня прежде никогда не интересовало, – и чуть с ума не сошла от зависти.
– Все это не так уж здорово, поверь мне.
– Ты шутишь?
– Нет.
– Разве не здорово – не стареть, не умирать, наслаждаться жизнью целую вечность? – Обе были сейчас не в том состоянии, чтобы обсуждать подобное, и все же Сильветта исподлобья бросила на Ауру выразительный взгляд. – Разве не здорово, когда имеешь возможность пробовать снова и снова, начинать сначала, пока все не получится точно так, как тебе хочется?
– А еще жить вечно – означает вечно таскать за собой чувство вины, – ответила Аура. – Вечно осознавать свои поражения и быть не в силах что-то изменить. Вечно помнить все, что ты натворил и за что тебе стыдно.
– Например, убийство родной матери?
– Я этого не говорила.
– Но ты это имела в виду.
– Я имела в виду, например, обидеть и потерять любимого человека из одной только глупости и эгоизма. Отвадить от себя родного сына так, чтоб ему стало все равно, жива ты или умерла. Ты сказала сегодня чистую правду. Я потеряла Джиллиана, я потеряла Джиана, и с этим мне придется теперь жить. Возможно, очень, очень долго.
– Меня нисколько не мучает совесть из-за матери, если ты к этому ведешь.
Похоже, Сильветта просто не слушала ее.
Разговор вдруг принял оборот, который Ауру совершенно не устраивал.
– Я тебя ни словом не упрекнула за мать – и не собираюсь. Я тебя понимаю. И правда надеюсь, что у тебя теперь все будет хорошо.
Сильветта покачала головой, не сводя глаз с сестры. Она собиралась что-то сказать, но тут из люка посреди склепа послышался шорох.
На верхней ступени стояла Тесс с канделябром в руке. Три свечи ярко освещали ее лицо, но глаза так потемнели от гнева, что, казалось, они тонут во мраке.
– Не наигрались, да? – Она захлебывалась словами. – Дневного представления вам не хватило? Надо еще посреди ночи бузить, как дети малые?
– Тесс! – Сильветта со вздохом поднялась с каменного ложа. – Ты не могла бы мне объяснить, что тебе тут понадобилось, в твоем-то положении? Подземный ход, между прочим, совсем не подходящее место для…
– Прекрати, бога ради! – рявкнула Тесс. – В положении! Я уже слышать это не могу. Мне все уши прожжужжали моим положением! Неподходящее для меня – совсем не подземный ход, а вот это вот! Когда мать и ее сестра ведут себя, как две малолетние дурочки, вместо того чтобы поддерживать друг друга и…
– Тесс, прекрати! – перебила ее Аура. – Мы не ссорились. Наоборот, мы решили поскорее забыть все это.
Сильветта кивнула:
– Сейчас нам всем нужно лечь в постель и поспать хоть несколько часов.
Тесс перевела взгляд с Сильветты на Ауру и покачала головой. Вид у нее стал вдруг совсем понурый.
– Мне все это осточертело, – сказала она тихо. – Правда, с меня хватит. Охота вам тут бодаться – ради бога. Но без меня. Я завтра утром уезжаю в Берлин.
Она повернулась на узкой ступеньке, сделала глубокий вдох – и исчезла в туннеле.
– Тесс, погоди! – Сильветта бросилась к люку.
– Отвяжитесь! – донеслось из глубины. – Обе! Можете еще поорать друг на друга, раз вам без этого никак. Только не надо за мной бежать и меня опекать!
Аура улыбнулась, потирая затылок:
– Вся в мать: за словом в карман не полезет!
Сильветта резко обернулась:
– Тебе смешно, да? А вот я не хочу потерять дочь!
– О чем ты? Это же ерунда, она скоро успокоится.
Сильветта посмотрела на сестру. Лицо ее было скрыто в полумраке.
– Для тебя все ерунда, что происходит не с тобой.
– Неправда!
– Чистая правда, Аура! – В голосе Сильветты слышались неумолимые нотки, ранившие сильнее, чем слова. – Может быть, тебе стоило бы хоть раз в жизни броситься за кем-нибудь, попытаться удержать. Может, тогда ты не была бы сейчас так чудовищно одинока.
И с этими словами она рванулась за дочерью в темноту по крутым ступеням, и Аура осталась одна.
Глава 10
– Ты помнишь свое имя?