Библиотекарь

— Не понимаю, почему его вообще ранило в грудь, ведь я уверена, что стрелявшая стояла позади него, он был в дверях лицом ко мне, когда она выстрелила.

— Смею предположить, — ответил врач, поправив очки, — что пуля была рикошетная. Возможно, она отлетела от стены и попала в грудь мистера Леклера. Такое не редкость в случаях с огнестрелом. Поэтому рана не такая страшная. Скорость пули замедлилась, когда та врезалась сначала в стену. Счастливчик!

Да уж! Вряд ли Майкл согласился бы с ним на сто процентов. Трудно называть себя счастливчиком, когда в тебя стреляют.

— Пулю мы извлекли, — продолжал Дэвидсон, — но он потерял много крови, поэтому ему потребуется длительный период на восстановление. Вам следует нанять кого-то или попросить помощи у родных, потому что с вашей травмой руки, вы вряд ли сможете оказать всю необходимую поддержку мужчине.

— Спасибо, доктор. Могу ли я пройти к нему?

— Вы можете зайти ненадолго, только постарайтесь не тревожить. Его состояние сейчас стабильное, но провоцировать ухудшение не стоит.

Кивнув, я направилась в палату к Майклу. Видеть любимого человека с катетерами в руках, обмотанным проводами было чуть менее страшно, чем видеть его истекающим кровью. Сейчас он хотя бы был в больнице, в безопасности, и, по словам врача, его жизни ничто не угрожало. Кардиомонитор мерно издавал звуки, оповещая о каждом ударе сердца Майкла. Я села рядом с ним на кровать и здоровой рукой прикоснулась к прохладной щеке, слегка поросшей щетиной. На пальце все еще красовалось колечко из стебелька.

— Я бы не простила себя, если бы тебя не стало. Надеюсь, ты не передумаешь быть со мной, когда придешь в сознание и окончательно поправишься.

Любовь к этому человеку сделала меня такой сильной. Теперь я была готова бороться за каждый миг рядом с ним. Жизнь стоит того, что бы за нее сражаться. А любовь стоит того, чтобы отдать за нее жизнь. Майкл готов был ради меня умереть. Сделала бы я то же самое для него? На этот вопрос есть только один ответ: слово, состоящее из двух всем известных букв.

— Мисс Донохью? — я повернулась на голос медсестры. — Вас спрашивает детектив Васкез.

Поправив одеяло на постели Майкла, я вышла в коридор.

— Вы детектив Васкез? — спросила я полноватого мужчину невысокого роста.

— Здравствуйте, мисс Донохью. Я по делу о мисс Оливер. Мне нужно задать вам пару вопросов.

— Вы поймали ее?

— Да.

Я с облегчением выдохнула. Еще одной сбежавшей психопатки я бы не выдержала.

— Что с ней будет?

— Будет следствие. Нам пришли результаты по отпечаткам пальцев. Это она прикасалась к компьютеру мистера Леклера, из чего можно сделать вывод, что поджог был устроен ею.

— Это она мне уже сообщила. И то, как пыталась подставить меня.

Мы присели на стулья-секции, расставленные вдоль стены.

— Обвинения ей теперь будут предъявлены по трем преступлениям: поджог, похищение человека и покушение на убийство.

— Надеюсь, избежать наказания по всей строгости ей никак не удастся?

— Будем на это рассчитывать. Но вы же знаете, что психиатрическая процедура будет в любом случае — таков порядок.

— Да уж. Это мне известно не понаслышке. Скажите, детектив Васкез, могла ли пуля отрикошетить от стены и попасть в Майкла?

— В стене рядом с входной дверью есть повреждения, вполне возможно от пули. Наши эксперты по баллистике внимательно изучат этот момент, так как прокурору нужны будут доказательства того, что именно Риз стреляла и от выстрела из ее револьвера был ранен Майкл. Хорошо, что Оливер действовала на эмоциях, поэтому допустила множество ошибок, которые и помогут нам собрать необходимый пакет неопровержимых фактов.

— Хлоя? — по коридору быстрым шагом к нам направлялся Андерсон. На его лице была написана тревога и страх, что не удивительно, учитывая какими близкими друзьями они были с Майклом. Я даже забыла о нем, о том, что следовало самой предупредить о состоянии Майкла, а ведь Натан имел право знать. Видимо ему обо всем сообщил Васкез.

— Натан! — поднялась я навстречу ему. — Прости, что не позвонила. Я совсем потерялась…

— Ничего не объясняй. Все хорошо, Хлоя? Как Майкл? Что с твоей рукой? — Андерсон обеспокоено посмотрел на мой гипс.

— Все нормально, немного травмировала руку, спасаясь от убийцы. Майкл в палате интенсивной терапии, за ним пока наблюдают, но состояние стабилизировалось, поэтому скоро его переведут в обычную палату. Наверно, как только придет в себя.

— Слава Богу! Когда детектив позвонил и сказал, что Майк был ранен в ходе самовольной операции по спасению тебя, я готов был приехать и убить его лично за то, что он не позвонил мне и не попросил о помощи. Вместе нам бы удалось избежать столь опасного развития событий.

— Может, он не хотел рисковать.

— Да, ты права, — Андерсон провел пятерней по волосам. — Ты ведь знаешь, у меня есть…

Васкез включился в разговор.

— Извините, что прерываю, но мне нужно задать мисс Донохью пару вопросов и возвращаться в участок.

— Да, конечно, — кивнул Натан. — Я принесу нам кофе.

Глядя вслед удаляющемуся Натану, я подумала, как хорошо иметь таких преданных друзей. Не все могут этим похвастаться. Кстати, о друзьях. Я совсем забыла о Селии! Она наверно с ума сходит от беспокойства. Нужно позвонить ей после разговора с Васкезом.

Майкл очнулся в тот же день, а на следующий его уже перевели из реанимации в обычную палату. Хоть он и рвался домой, врач настоял, чтобы тот остался в больнице еще на несколько дней. У нас практически не было возможности остаться наедине, потому что кто-то, да был все время рядом. То медсестра заходила сделать укол обезболивающего, то врач на плановый осмотр, то Натан заезжал с новостями из издательства. Я, конечно же, старалась не приставать к нему и не тревожить, потому что он по-прежнему был очень слаб, но не видеть его совсем и полностью передать на сиделку я не могла, и не хотела. В его палате мы дежурили по очереди с Андерсоном, чтобы у каждого было время заняться делами, привести себя в порядок и поесть.

Селия тоже помогала. После моего звонка и целых пятнадцати минут ора, она разревелась и призналась, что в этот раз была напугана даже больше, чем в тот, когда на меня напала Хелен Стюарт. Подруга редко плакала, точнее, я вообще никогда не видела, что она плачет, поэтому была поражена столь бурному проявлению эмоций. Хорошо, что все закончилось хорошо.

Сегодня я ездила домой принять душ, и потом забегала в магазин купить фруктов для Майкла. Он обожал апельсины, а я этого даже не знала. Удивительно, сколько мы уже пережили вместе, такие страшные события вряд ли бывают у многих, но мы до сих пор узнавали друг о друге новое. "Будь рядом" — вот, что он сказал мне, когда проснулся после операции, и мы впервые по-настоящему "увиделись” с того момента, как он потерял сознание в машине. "Я буду рядом. Всегда".

Мне нравилось ухаживать за ним, не о ком другом я столь бережно не заботилась после смерти брата. Майкл теперь моя семья. Теплым ласковым светом осознание этого разливалось по моему сердцу. У меня теперь есть семья. Не знаю, обрадуется ли Толстяк нашему пополнению, но надеюсь, что пушистый старый друг поддержит меня, как это умеют делать только коты.

О Риз и Хелен я старалась не вспоминать. Мне еще предстоит долго сотрудничать с полицией Пенсильвании и Нью-Йорка. Оказывается, дело Хелен Стюарт частично будет передано сюда, так как ее попытка убить меня находится в юрисдикции штата Нью-Йорк. И все же я рассчитывала, что до суда мне не придется видеть их обеих. Если бы вас и ваших близких пытались убить, вы бы поняли, почему.

— О чем снова задумалась?

Я перевела взгляд на Майкла, заталкивающего в рот очередную дольку апельсина.

— Только не говори, что об этих психопатках! А то мне придется повесить на дверь ремень и каждый раз шлепать тебя за подобные мысли, — он попытался сесть повыше, но боль в груди помешала это сделать, судя по мученическому выражению лица Майкла. Я поднялась, чтобы помочь ему.