Страница 3 из 14
Гекс вытянул шею и клацнул челюстью, пресекая эволюционное развитие представителя одного из видов человекообразных, откусив ему башку. Не будучи всё же хищником, ящер не стал атаковать второго противника, занявшись пожиранием уже добытого мяса. Пришлось мне самому приложить руку к истреблению редких видов, пока представитель этого редкого вида не истребил единственного и неповторимого меня. В тупой башке питекантропа появилось две лишних сквозных дырки – пробивная способность полученного от Сэвиджа стреломёта в некоторых случаях оказывалась даже чрезмерной, например, при охоте на кроликов он совершенно не годился, поскольку превращал добычу практически в фарш.
Пришлось ждать, пока Гекс дожуёт надкусанного питекантропа – попытки оторвать обжору от законной добычи были заведомо обречены на провал, если уж он дорвался, то кроме обеда ничего не воспринимал, хоть трава не расти. Ящер умудрился слопать даже дубину и сжевал заляпанную кровью траву – идеальное средство заметания следов, улик не оставляет. Но ко второму покойнику я его не подпустил, строго «пришпорив».
Управление ящером осуществлялось весьма любопытным способом. Надевать на него уздечку было делом бессмысленным – сжевал бы, – а понукать через толстый панцирь тоже проблематично. Поэтому в панцире были просверлены – уж не знаю чем – несколько отверстий, в которые вставлены металлические штыри. Они не были острыми и не причиняли животному боли – хотя, возможно, поначалу, во время дрессировки было иначе, – но под панцирем шкура ящера оставалась довольно чувствительной, и тычки он ощущал. Пара коротких штырей являлась подобием педалей, а ещё четыре располагались по бокам «водительского сидения» наподобие рычагов. Управление этими рычагами-стрекалами не составляло особой сложности, если запомнить, для чего предназначен каждый. Но «угнать» Гекса никому бы не удалось – «заводить» его следовало определённой последовательностью тычков, а самозваного «водителя» ящер попросту сожрёт.
Я направил Гекса к месту сражения. Если окрестный лес кишит волосатыми дикарями, то лучше один раз устроить массовую резню, чтоб они запомнили: парня в чёрной шляпе, едущего на ящере, лучше обходить десятой дорогой. А если у них не хватит соображения, чтобы это понять, и питекантропы вздумают мстить мне за гибель соплеменников – тогда у Гекса будет постоянный источник свежей мясной пищи. И в любом случае попытка покушения на мою персону не должна оставаться безнаказанной.
На дороге валялась перевёрнутая набок карета, запряжённая четвёркой лошадей, три из которых были мертвы, а последняя билась в постромках, тщетно пытаясь вырваться. У обочины валялись туши ещё двух убитых коней, принадлежавших, видимо, солдатам эскорта. Остальные, скорее всего, удрали.
Двое солдат ещё пытались отбиваться от наседающих противников, прижавшись спинами к карете. К моему удивлению, нападающие оказались вовсе не питекантропами – хотя и те присутствовали. Сперва я было принял их за драконов, но быстро заметил разницу. Помимо отсутствия крыльев и меньшего роста – среднего человеческого – у этих существ, в отличие от драконов, морды были не вытянутые, а плоские. Возможно, так могли бы выглядеть полукровки от союзов людей и драконов, если бы таковые существовали. От кого произошли и откуда взялись эти люди-ящерицы на самом деле, меня не слишком волновало.
Гораздо больше меня заинтересовали подвергшиеся нападению. Выглядели они как люди, но в их аутентичности человеческой расе у меня возникли сильные сомнения. На лицо все солдаты были похожи, как близнецы. Кроме того, они едва обращали внимание на получаемые раны – на моих глазах оборонявшихся у кареты минимум трижды всерьёз зацепили мечами, а они едва дёрнулись. Ещё один оказавшийся в поле моего зрения охранник упорно полз к своим, несмотря на то что нижняя часть его тела была размозжена в фарш, а преследующий его питекантроп продолжал охаживать солдата дубиной по спине. Такая живучесть навевала определённые подозрения.
Меня пока никто не заметил, но элементом неожиданности я пользоваться не стал. И так справлюсь, зато, может, удастся что-то выяснить, а то трупы потом не допросишь.
– Всем стоять, не двигаться, оружие на землю, руки за голову, ноги на ширине плеч, повернуться к лесу задом, ко мне передом, стрелять буду!
Я умудрился выпалить всю эту тираду на одном дыхании. Зря старался, конечно, всё равно никто из присутствующих шутку не понял, – что поделать, разница менталитетов. Никто не сподобился даже на глупые вопросы по поводу того, как можно одновременно не двигаться и последовать остальным указаниям, или буду ли я стрелять, если они не повернутся. Но внимание к себе я всё же привлёк – впрочем, для этого можно было орать что угодно, хоть пропеть «Марсельезу» на французском.
Четыре ящерицы, удостоив меня только мимолётными взглядами, вновь атаковали двоих солдат. Зато ещё двое оторвались от своего увлекательного занятия – они пытались добить толстяка в богатом наряде, пришпиленного копьём к дереву, но никак не желающего упокоиться с миром, – и направились ко мне, помахивая своими странными мечами с раздвоенными лезвиями на длинных рукоятях. Питекантропы тоже не остались в стороне, трое с дубинами наперевес ринулись на меня, угрожающе рыча.
– А теперь вас будут убивать, – предупредил я.
Двух питекантропов я подстрелил на подходе, а третьим полакомился Гекс. Ящерицы не проявляли такой поспешности, и пока они приближались, я прикончил пару их соплеменников, атаковавших стражников. Те, видя, что противник утратил численный перевес, перешли в нападение.
Я спрыгнул со спины Гекса, предоставив ему возможность свободно жрать всех, кто по глупости подойдёт слишком близко, и двинулся на остановившихся в сомнениях ящериц.
– Эх, сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ невинных загубил, – поведал я им, выписывая мечами в воздухе восьмёрки. – Пасть порву, рога поотшибаю, моргалы выколю!
Ящерицы переглянулись и разом пронзительно свистнули. Тут же на дорогу из подлеска высыпало подкрепление – ещё полдюжины их собратьев и десяток питекантропов. Рано я в рукопашную пошёл, надо было ещё в стрельбе по мишеням поупражняться.
– Эх, сколько вас, где ж я всех хоронить-то буду, – демонстративно изобразил озадаченность я. – Гексу столько не съесть, разве что пять или шесть.
– Весельчак, – присвистнул один из рептилоидов.
Ну наконец-то заговорили, а то я уж думал, они на человеческом языке не шпрехают, и я зря тут соловьём разливаюсь.
– А теперь давайте обсудим условия капитуляции, – предложил я.
– Ты собираешься сдаваться? – удивился ящер.
– Я?! – ещё больше удивился и одновременно возмутился я. – Это вы сдавайтесь, на моей стороне явный перевес.
– Ты же один, а нас… – ящер задвигал безгубым ртом, пытаясь подсчитать соратников, но быстро забросил это безнадёжное дело: – … много.
– Ты знаешь, что означает слово перевес? – уточнил я. – Посмотри на эту тушу, – я указал на Гекса, – и прикинь, сколько она весит. Очень, очень много килограмм. А в фунтах это вовсе будет такое число, что у тебя мозги вскипят в попытках его осознать.
Этим ящерицам определённо не хватало больших лопухастых ушей, чтобы развешивать на них макаронные изделия. И чувства юмора им тоже не хватало, поскольку мою трепотню они приняли за чистую монету полновесного золота. Хотя, конечно, насчёт капитуляции я не шутил, перебить их мне вполне по силам.
– Сдавайтесь быстрее, считаю до десяти. Раз, – один из питекантропов рухнул подстреленный. – Два, – за гоминидом последовала рептилия. – Три…
– Ну-ка, хватит, – прозвучал повелительный окрик, и на дорогу выбрался предводитель нападающих. Он и стал следующей мишенью.
К моему удивлению, он не упал с парой дырок в брюхе, а отразил стрелки молотом.
Этот бородатый бугай-молотобоец принадлежал к совсем другому виду, нежели его подчинённые. От человека его отличал только бледно-зеленоватый отлив кожи с желтоватыми пятнами на морде и торчащие изо рта клыки. Я про себя окрестил его троглодитом.