Темный пакт

— Ты в курсе происходящего?

— Инфантилы, двое вроде, — сморщился Мустафа.

К жителям первого мира отношение на территориях протекторатов было своеобразное. Смесь ненависти и презрения — эти люди, чьим единственным достоинством было лишь место рождения, имели в жизни то, о чем любой негражданин мог только мечтать. Здоровье, красоту, социальное обеспечение, безусловный доход, позволяющий просто жить и наслаждаться жизнью. В то же время инфантилы находились словно в золотой клетке, будучи ограничены во многом социальным рейтингом. И появляясь на территориях, они словно погружались на глубину к акулам под защитой своей блестящей и дорогой клетки.

— Кто, откуда? — поинтересовался Олег.

— Двое, больше ничего не знаю, — покачал головой Мустафа.

— А больше и не надо, — Степа появился неожиданно. Удивительная его способность, учитывая, что сам он большой, широкий и громкий.

— Докладываю, други. Два белых гражданина, из Франции.

— Сраные лягушатники, — непроизвольно вырвалось у Мустафы.

— Хотят очень много всего посмотреть и попробовать, — даже не обратил внимания Степа, — начинаем предположительно с Ямы, дальше как пойдет. К шлюхам их точно ведем, также возможны прогулки под луной и прочие незабываемые приключения. Наши гости уже готовы выезжать из отеля, явку подтвердили, поэтому Мустафа — подряжай извозчика.

— Сколько?

— Часов шесть минимум, вполне вероятно, что на всю ночь. Доставка туда-обратно. На КПП желательно договориться — я сегодня только на «SE4» смогу, это другой конец географии. По деньгам таксисту — для начала полтинник. Дальше как сложится.

Кивнув, Мустафа поднялся и пошел к группке земляков в углу зала — искать машину. Настоящих таксистов, конечно, там не было — все городские службы такси эксплуатировали беспилотные автомобили, но в Южных очень редко можно было увидеть их стандартную желтую окраску. Один из максимально популярных и почти легальных способов заработка — после обмена кредитов на натуру, конечно, в Южных был частный извоз. Им и промышляла значительная часть обитателей, не обремененная обязательным виртом, идущим в связке с минимальным гарантированным пособием.

Олег проводил Мустафу взглядом и посмотрел на Степу. Тот встрепенулся.

— Сегодня ночь возможностей, Олега — если получится, с этих пассажиров можно срубить столько, что триста на рыло мелочью покажутся!

Глаза Степы горели энтузиазмом. В душе Олега, правда, отражения он не нашел — все его мысли заполняла черная тоска. Но парень, надо отдать ему должное, не показывал своих чувств и сосредоточился на деле.

— Ты их знаешь?

— Да, я одного из них уже водил два раза. Но без особых изысков — только у нас, в Восточном. Он распробовал, так что сегодня они заряжены по-полной, а с деньгами у них полный порядок.

— Нас только трое?

— Этого мало?

— Я для информации.

— У тебя отец дежурит сегодня?

— Нет.

— А как-то он может…

— Степа, нет. Не может.

Вышло резковато.

— Окай, окай, май ангри гай, — Степа внимательно посмотрел на Олега, но спрашивать ничего не стал. — Ладно, через Мустафу пробьем — зафиналить их по-любому надо бы.

«Зафиналить» — означало после расставания и расплаты подогнать возможность подзаработать и полиции — когда туристы провоцировались на мелкое правонарушение, и расставались с немалой суммой денег в обмен на отказ от составления протокола.

Олег на ремарку Степана кивнул, отвернувшись, стараясь выглядеть невозмутимо. Напарник на его состояние внимания больше не обращал, копаясь в сети и решая задачу по поиску сговорчивых патрульных, готовых прибыть на запах денег ближе к утру.

— Степ, зачем тебе все это? — мысли старающегося отвлечься Олега забрели в самом неожиданном направлении.

— Не понял?

Олег знал, что Степан стараниями отца поступил аж в императорскую гимназию в Петербурге, но после второго курса приехал в Волынский протекторат — место, где родился, как волонтер «Красного креста». Здесь и остался — обитая на территории уже почти два года.

— У тебя бабушка в Екатеринодаре, отец в киевской администрации, мать с отчимом в Швейцарии. Мог бы давным-давно уже уехать отсюда, и жить как люди. Зачем ты здесь?

— Сын-червяк спрашивает отца: Пап, ты в яблоках жил? Жил. И как там? Прекрасно. А в апельсинах? Вообще рай! Пап, а чего мы сейчас в говне живем? Есть такое слово — Родина, сынок, — быстро проговорил Степа анекдот и коротко заржал.

Олег даже не улыбнулся, Степа, глядя на него, тоже перестал смеяться.

— Окай, окай. А ты думаешь, почему тебя отец еще отсюда не отправил?

— Кому я нужен в Европе?

— Россия тебя чем не устраивает?

— У отца там не все ладно, ты же знаешь.

— Олега, друг. Ты же не тупой, честно. Я правда не считаю чужие бабки, но между прочим отец вкладывает в тебя каждый год столько денег, что за глаза хватило бы состряпать целую грядку родственников, даже московских, и пойти по программе возвращения соотечественников, ты не думал об этом?

«Вкладывал» — мелькнула с горечью мысль. Но, несмотря на тоску утраты, Олег встрепенулся — об этом он как-то не думал. Действительно, кроме оплаты образования в центре подготовки, на которые парень худо-бедно зарабатывал сам в вирте, все свои заработки отец вкладывал в дополнительное образование сына. И сумма ежемесячно получалась более чем серьезная. Конечно, на зарплату простого патрульного подобного обеспечить он бы не смог, но его официальный оклад не шел ни в какой сравнение с неофициальными подработками. Без которых оплачивать полное образование Олега возможности никакой бы не было.

— Кому мы там нужны, Олега? — между тем продолжал Степа, — вот приеду в Европу — хоть к трансам, хоть в Союз, и что? Гением родиться не повезло, так что кем я там, массажистом пойду — старперам передергивать, или официантом? А свое дело с нуля начинать, так окупаемость после выплаты кредита только моим детям светит, и то не факт. Двадцать лет в загоне прожить, чтобы начать получать хоть какой-то доход? Который, к тому же, мне в любой момент из налоговой перекрыть могут, еще и дело вшить? А с рейтингом что делать — за развлечениями на территории кататься? Так смысл тогда отсюда уезжать?

— В России с рейтингом гораздо проще. Тем более в Вольных княжествах.

«Вольные княжества». Те самые автономные территории по границам Конфедерации, даже на политической карте отличающейся цветами от метрополии — сделал я себе отметку.

— Окай, май стьюпид гай, — продемонстрировал Степан губами дребезжащий звук, даже закатив глаза от непонятливости собеседника. — Проще, не спорю. То есть даже в Вольнице ты спокойно идешь такой в центр развития и покупаешь себе программу адаптации тела под возможности своего арена-перса? Не, ну купить ты ее может и купишь, но что фээсбэтменам расскажешь, которые тебя из разгонной капсулы сразу вынут?

— А… да уж нашел бы, что сказать.

— Ага, нашел бы… — глумливо передразнил Олега Степан, — а зачем? Зачем что-то придумывать и вилять, если здесь ты и так можешь делать то, что считаешь нужным, без необходимости отчитываться перед кем-либо? Здесь окно возможностей шире, понимаешь? Да, дети мои, если доживу, будут в первом мире жить и учиться, но для того чтобы они жили хорошо, стартовый капитал и даже титул я собираюсь заработать здесь.

— Мужчины, сорян что прерываю, но может уже начнем? Зарабатывать? — Мустафа уже стоял за спиной Степы в ожидании, — карета подана.

Глава 4

В салоне древнего минивэна стоял густой дух благовоний и арабских напевов. Везде, где можно, висела ткань с бахромой, а на торпеде было несколько проекций, изображающих гордых муджахидов с АК-43, а также Мечеть Парижской Богоматери.

Олег зарубился бы на любую сумму, что Мустафа специально для спесивых французов нашел подобного извозчика, ностальгирующего по Нарбоннскому халифату шестьдесят восьмого. В ходе ликвидации которого и возник Трансатлантический франко-испанский союз: в большинстве цветных гетто протекторатов население до сих пор искренне верило, что совсем чуть-чуть не хватило, чтобы старая Европа пала под натиском халифата.