Страница 4 из 139
Все начиналось как обычно: утро, не обремененные земными тяготами, птицы пели заливистые песни. В южных провинциях Великого княжества Латгелского холода наступали намного позже, поэтому до середины осени птахи даже не помышляли о теплых краях. Зато такое неудобство, как жара держалась довольно долго, время от времени сдабриваемая некоторой порцией дождей. Рядом с ветхой каменной стеной монастыря протекала речушка, от старости и жары переходящая в топкое болото, из-за чего духота, особенно под конец лета, становилась совершенно невыносимой, а расплодившаяся в вольготных условиях кровососущая мелочь, еще больше отравляя жизнь послушницам местной Обители богини Пречистой Живы.
А это Вайдейла Беата ‒ наша главная наставница, женщина несгибаемой воли и жесткого характера. Такую боялись кусать даже комары с мошками, держась на почтительном расстоянии, и оттого, видимо, с особым рвением вгрызаясь в наши молодые и неокрепшие телеса. Больше всего досталось щекам и носу, так как все остальное было тщательно скрыто под плотной льняною хламидой – обычная одежда всех жриц Живы. Так вот, вайдейла Беата, собрав поутру всех послушниц вместе с наставницами, прочитала целый нравоучительный трактат, из разряда: по сторонам головою не вертеть, между собою не болтать, на проходящих мимо ‒ чаще всего рабочих из деревни ‒ не засматриваться и выполнять сугубо свои обязанности. По ее мнению: «Девы из Обители должны быть степенны, трудолюбивы и скромны». Старшая жрица, раздав те самые обязанности, благополучно стала следить за их исполнением, изредка привнося ценные советы наставницам по тому или иному направлению деятельности.
Мне досталось собирать сливы в саду. Не сказать, чтобы я об этом мечтала, но все же лучше, чем рыться в земле в поисках морковки, которая судя по лицам собирающих ее девушек, явно залегала на запредельной для тяпок глубине или присматривать за обнаглевшими от вкуса свободы поросятами ‒ их в кои-то веки выпустили погулять ‒ пока пара деревенских работников сарай чистили. Тут вайдела Беата блюла свой пост с особым тщанием на тот случай, если мальчишки вздумают заговорить с нашими девами. Даром, что некоторым из них не было и тринадцати лет ‒ в смысле работникам, да и девам тоже. Честь надо беречь с юности, говаривала сама старая жрица, а честь девы из Обители превыше всего ‒ иначе не стать девушке войдилутой или по-другому жрицей Живы.
Таких вот жриц в народе очень уважали – приглашали дом освятить, младенчика омыть и благословить, детей нянчить и грамоте обучить. В Храме Живы такая жрица-хранительница скрепляла союз молодой пары, а жрицы-целительницы были, вообще, на вес золота. Вот по всему и выходило, что девы из Обители Живы честь свою всю жизнь блюсти обязаны, иначе не раскроется ее истинный Дар и не сможет она давать другим исцеление и благословение. Только вот незадача, не все из нас, понятное дело, мечтали посвятить всю свою жизнь во благо «ближних своих». Да куда нам сиротам и подкидышам податься? Вот и выходило, что все свои тайные мечтания о возлюбленном, о полном доме деток или уж совсем глупые чаяния на похищение из обители молодым баронетом – девушки прятали глубоко в душе, скрывая блеск в глазах за тонкими веками, и доверяя их друг другу поздней ночью в кельях и только шепотом, потому как боялись вайделы Беаты до икоты.
В общем, обычная монастырская романтика: в душный день везде кипит работа, рядом вонючее болото, кусачие мошки и агрессивно настроенные комары, а мы, несмотря на тщедушность телесного состояния, для них самое изысканное блюдо.
С лестницы, приставленной к сливе, была хорошо видна вся окрестность. Не укрылось от взгляда и то, что к обители подъезжает группа всадников.
Так-то, если что, у нас и нападения случались, но давно, правда, и один раз только ‒ покойный батюшка барона Чаплиса перебрал на пирушке лишнего и, вспоминая бурную боевую молодость, пошел на приступ «вражеской цитадели», коей оказались ветхие стены нашей обители. Огорожа, в свою очередь, не только не была укреплена, но и давно требовала ремонта.
Панорама из сада открывалась живописная, дорога просматривалась как на ладони, учитывая, что сама Обитель находилась на возвышенности. Вроде как и всадники не похожи на бандитов, те нападают внезапно, исподтишка, а эти, сразу видно, цивильные, с выправкой ‒ люди местного барона так не выезжали ‒ при амуниции, все как один в темных камзолах и на ухоженных, только слегка усталых, лошадях.
Но что в женской Обители понадобилось такому количеству мужчин?
Вайдела Беата среагировала быстро, уверенно и четко. Как итог – работа брошена, поросята от радости сбежали в сад, зато все молодые девы под бдительным взором наставниц разогнаны по кельям. Я тоже в келье. Только мне покоя не дают всадники, особенно один с рыжей шевелюрой. Или мне почудилось? У нас издавна водится поговорка из народных мудростей: чудится – скрути кукиш. Кукиш я крутить не стала, а решила всё проверить сама.
Так я оказалась на чердаке прямо над приемным покоем нашего старейшины, вайдила Фьёрна. Старую Обитель я знаю, как своих пять пальцев, если что и с закрытыми глазами все необходимое найду. Дождалась, когда никто не видел, пока приезжие спешивались на заднем дворе, и прошмыгнула к лестнице на чердак, если это можно так назвать. Там потихонечку взобралась наверх и проползла к месту над личной приемной нашего самого главного жреца. Благо, что между досками щели порядочные – я почти все увижу, почти все услышу, сама же постараюсь остаться незамеченной.