Страница 1 из 3

Я очень тебя хочу. Переписка 1995–1996 годов

Акер Кэти

Кэти Акер, Маккензи Уорк

Введение Матиаса Вигенера

КОСМОСPORTISHEAD

Перед вами – сохранившаяся переписка Кэти Акер и Маккензи Уорка. Эти электронные письма написаны второпях, бытовым языком, не чурающимся двусмысленности; они перепутались «в почте», их последовательность и смысловые связки способны сбить читателя с толку. Авторы этих писем были едва знакомы, их переписка длилась чуть больше двух недель, а отношения закончились через несколько недель после отправки последнего письма. Вы спросите меня, зачем это публиковать? Я задался тем же вопросом, когда некий писатель, которого уважаем Кен Уорк и я (и Кэти Акер), отказался писать предисловие. Писатель с энтузиазмом отозвался на наше предложение, но при ближайшем рассмотрении письма показались ему слишком личными. Он объяснил свой отказ тем, что не желает копаться в чужом белье.

Возможно, всё это – чудовищная ошибка? Я решил еще раз всё взвесить, перечитал материал. Письма, конечно, личные, но информации об авторах содержат немного. Факты, которыми делятся Акер и Уорк, можно найти в их опубликованных произведениях. Они немного сплетничают о друзьях – известных и не очень, но однозначно интересных личностях. В письмах представлены в основном мысли, а не чувства, обсуждаются проблемы и книги, а не слова или поступки других людей. Отчасти это напоминает библиографию или список культурных референций, которые помещают авторов в эпоху их литературы, критики и поп-культуры. Они много говорят о сексе, о гендерных ролях, вскрывают подоплеку игры со сменой пола и заново иронически осмысляют ее, с одной лишь целью – флиртовать.

Эти письма фиксируют короткий отрезок жизни двоих людей. Если вам интересно, как ухаживали интеллектуалы-ботаники в определенную эпоху, эта книга для вас. Кен Уорк и Кэти Акер познакомились в Сиднее в июле 1995 года, а затем вступили в переписку. Сказать, что это любовные письма, – значит погрешить против их содержания и структуры, но в них действительно есть напряжение соблазна. Это не любовные письма, но письма о намерениях: нарратив развивается косвенными путями, через выпады и парирования, цепочки сообщений путаются и заходят в тупик. Этот принцип нарушается только один раз, когда Акер признаётся, что «очень хочет» Кена Уорка. Если бумажные письма хороши для романтической любви, то имейлы – для страсти. Перед нами – образец не любовных отношений, но процесса соблазнения. О том, что происходит, когда заканчивается переписка, расскажет Кен Уорк, если у него возникнет такое желание. Достаточно сказать, что они увиделись еще несколько раз, но потом вмешались обстоятельства, а спустя два долгих года Кэти Акер умерла от рака.

Не думайте, что это – конец любовных похождений Кэти Акер. Ее последний роман случился год спустя, хотя оставил меньше свидетельств. Сексуальное влечение, соблазн и романтическая страсть лежат в основе многих текстов Акер, они сопровождают ее всю жизнь, которую она пропускает через свои тексты. Секс – не просто аксессуар ее произведений, это их важнейшая смысловая нить.

«Я звоню Д в Лос-Анджелес ты хочешь переспать со мной когда и где почему бы тебе не провести со мной пару дней я позвоню тебе завтра. Нет ответа три дня спустя у меня мания я должна увидеть Д мы не знакомы привет я еду в Лос-Анджелес ложь я не уверена что знаю где мы можем остановиться может мне не стоит ехать приезжай. Мы не начинаем разговор о личном пока не приедем в мотель мы вообще не говорим о личном проводим вместе ночь мне нужно в Ирвайн утром я занят позвони мне в пятницу. Ты хочешь чтобы я позвонила да. Я звоню в пятницу звоню в субботу в воскресенье это Кэти О ээ ты хочешь еще раз провести со мной ночь или ты слишком занят ээ до свидания хорошо провести время в Нью-Йорке ээ до свидания». [ «Детская жизнь черного тарантула», «Портрет глаза».]

В двух первых абзацах «Черного тарантула» Акер вскрывает нарратив, украденный у женщины-убийцы Шарлотты Вуд, используя свой автобиографический материал – и, конечно, своих любовников. Это ранний пример силы плагиата и трансгрессии в ее произведениях. Она всю жизнь добывала такую автобиографическую информацию и вызывала у многих читателей безумные фантазии насчет того, кто она такая или чего добивается. В начале карьеры Акер не только не препятствовала этому, но и активно создавала своеобразный перформативный имидж на материале своей жизни и тела. Это привлекало читателей, но также и создавало ряд проблем для людей, не особенно знакомых с ее жизнью и творчеством, которые путали этот имидж с настоящей Кэти. Часто это доставляло ей беспокойство – но больше всего, когда ее интересовал очередной любовник.

Если за нее не говорил имидж, это делали ее произведения. В первых имейлах Уорк упоминает, что открыл наугад одну из книг Акер, – и выписывает такой пассаж:

«Жаркая женская плоть к жаркой женской плоти. И это никуда не денется: плоть. Лоно раскрывается и закрывается, не так ли – неутомимый механизм, вечный двигатель, чудо науки, перпетуум кончабиле, раскрывается и закрывается, доводя до экстаза или отвращения, разве на вас может навалиться усталость? Розы умирают быстрее. Розы умирают быстрее, чем вы – вы, шлюхи в моем сердце». («Империя бесчувственных», с. 141.)

Он признаётся, что читал «Империю бесчувственных» за пять лет до знакомства с Кэти и делал пометки карандашом – например, подчеркнул пассаж, где Тиваи размышляет о том, что любовь проигрывает сексу. Он разбирает этот пассаж, контраст красоты и насилия и сладко-горькую природу эротического напряжения и рассуждает о присутствии (или отсутствии) самой Акер в тексте. «Я воображаю, что могу почувствовать, о вечный двигатель в моих объятиях, как ты прячешься между строк. Проблески понимания мерцают во мне, я могу выразить их только словами, присущими женскому, и когда они открывались тебе, порой я чувствовал себя так хорошо, так комфортно с тобой наедине». Вечный двигатель в его руках – это клавиатура и образ адресата, и это в свою очередь отсылает к неистовству письма в ранних произведениях Акер: всё идет в ход, без исключения. В переписке Акер и Уорка мы наблюдаем за работой механизма переноса и интроекции.

Как и его предшественники, Уорк познаёт Акер через ее произведения, но, в отличие от них, он сознательно отслеживает процесс переноса и интроекции. По мере развития их диалога всё большую силу обретают прочтение, распознавание, ошибочная интерпретация, самопознание. У каждого есть идеальное «я», которое он/она желает спроецировать на другого, и каждый внимательно анализирует, как он/она ошибочно понят(а) внешним миром, а потом вскрывает эти махинации, чтобы продолжить прятаться за сменой личин. Уорк признаётся, что он мазохист и хочет быть публичным мальчиком для битья. Он осознаёт и мощь ошибочного понимания, и то, что он к нему стремится. Здесь квир-энергия течет сразу в нескольких направлениях.

Далее по тексту Уорк подвергает сомнению свои убеждения. «Почему я рассказываю тебе об этом? Отчасти потому, что тематика квира/идентичности, на мой взгляд, влияет на всё, абсолютно на всё. Скользящая идентичность то ли гетеро / то ли геев – это детский сад по сравнению с лавированием между писателем/преподавателем/лоббистом и кто там еще есть. Забываю, кто я. Ты напомнила мне, кем я предпочитаю быть». Похоже, косвенное упоминание о скольжении между ними – это отсылка к возрасту: ему тридцать четыре, ей сорок восемь, и у них разница в возрасте четырнадцать лет. В имейлах они часто к этому возвращаются, спрашивая, кто из них кого учит. Акер и Уорк оба претендуют на роль учеников, и их переписка – это передача информации от одного к другому в сложных, с трудом сдерживаемых вопросах и аккуратных, мягких ответах. Происходит перевод с американского на австралийский, переход с буч на фэм и обратно, язык континентальной философии смешивается с сериалом «Симпсоны».