Королева ангелов

Эскалатор доставил ее в лобби два на третий уровень. Здесь сидели в основном кофеманы с выражением «время – деньги» на лицах. Она разглядывала их между делом, позволяя себе дедукцию – хобби, но стараясь не забывать при этом, что неудачная дедукция подобна розыгрышу вслепую. Невозможно решить головоломку, составленную из неоднозначных свидетельств; ни один детектив не сумеет избежать грубой ошибки истолковать результаты дедукции двумя или тремя способами. Дедукция и установление истины – не движение автомобиля на самоуправляющей трассе; им необходима возможность свободно поворачивать. Но все же игра в Шерлока развлекала, и ее результаты порой оказывались интригующими. Вот, например, очень оживленный молодой человек, явно делающий головокружительную карьеру на федеральной или государственной службе, одетый как могло бы одеваться в молодежном окружении второе поколение корректированных (или натуралов), лицо мягкое, но не бесхарактерное. Догадки Мэри Чой: добросовестный, но не воодушевляющий партнер в постели; на три ногтя его правой руки нанесены красным и золотым лаком брачные запросы от многодетных семей – такое считалось нормой только на высоком федеральном уровне – поколенческие семейные кланы, крепко обосновавшиеся в номенклатуре, при президенте Дэвисе, перед Рафкиндом, выработали почти четкий этикет. Такое положение не допускало бурных страстей; здесь культивировали манеры – и за манерами корректированных редко скрывались отклонения. Приятный молодой человек, ведущий приятное бессмысленное существование, главный кандидат на элои по достижении среднего возраста. Симпатичный паразит.

В зону ожидания вошел некто более важный: женщина-трансформант, одетая так, чтобы скрывать орбитальные адаптации, экзотика для Комплексов. Притянула все взгляды. Экзотическая женщина увидела Мэри Чой и с улыбкой признала родство. Подошла, села рядом.

– Вы позволите?

Мэри наклонила голову. Орбиталка-трансформант нагнулась с напряженной грацией; ее мышцы уже подстроились под оковы земного тяготения. Очевидно, она часто курсировала туда-сюда и была гордой обладательницей сдвоенной биохимии тела; подобная трансформация была слишком дорогой для частных лиц и, как правило, финансировалась правительством или компанией/кланом. Приятный молодой человек решил, что орбиталка-трансформант – это слишком даже для его фантазий, и не обращал на нее внимания. Другие, меньше увязшие в иерархии, открыто восхищались ею. Мэри была довольна, что та села рядом.

– Прошу извинить мою неловкость, – сказала орбиталка. – Я все еще адаптируюсь. Двойная химия.

– Я заметила.

– Я приземлилась всего восемь часов назад. Вы зои, не так ли?

Мэри снова наклонила голову. Тут не требовалось дедукции: форма зои была почти стандартной и мало отличалась на разных территориях.

– А вы, – сказала она, – с Гринбелта?

Орбиталка-трансформант улыбнулась.

– В яблочко, – сказала она. – Кто вас трансформировал?

– Доктор Самплер.

– Со мной тоже работала его группа. Нужно навестить его, пока я внизу. Вы довольны?

Она могла бы пожаловаться на истощение меланина, но поскольку такая новость не имела практического значения для бихимической, вежливо ответила:

– Да. Весьма.

Орбиталка-трансформант заметила признаки приближающегося ухода Мэри на встречу – та без конца поглядывала на стену, на мерцающий индикатор, где скоро должно было появиться ее обозначение, – и протянула визитку.

– Я внизу на неделю. Много работы. Буду рада пообщаться. Мы можем предаваться воспоминаниям, просматривая старые каталоги.

Мэри рассмеялась, взяла визитку, предложила свою.

– Это было бы забавно.

– Все сведения на карточке. – Имя на карточке: Sandra Auchouch. – Это читается как Оушок.

– Замечательно. Рада познакомиться.

Орбиталка-трансформант наклонилась, и они соприкоснулись кончиками пальцев. Никаких плотских помыслов; трансформантка, судя по одежде и манерам, была традиционной ориентации; Мэри редко попадалась такие. Но среди профессионалов своего дела бывала случайная дружба, и упускать шанс не стоило.

Р Элленшоу преуспевал на своем высоком посту; не требовалась дедукция, чтобы понять это. Надзорный за взаимодействием «муниципалы-федералы» выглядел как часто прибегающий к коррекции человек, человек мужественный, с внутренним стержнем, с многообразными проблемами, на сглаживание которых затратил годы и сотни тысяч долларов.

Мэри вошла бы в его кабинет с тем же самым отношением, будь он преуспевающим натуралом; он был вышестоящим, и она пришла к нему с проблемой, которую не хотела бы решать, если бы они поменялись местами. Мэри Чой уважала руководство и ценила «крышу».

– М Чой. Добро пожаловать в Валгаллу. – Элленшоу с недовольным видом стоял перед своим письменным столом, держа в руке мемодиск и планшет. – Вы угодили в осиное гнездо.

– Да, сэр.

– Пожалуйста, садитесь. – Он сурово смотрел на нее без тени осуждения и даже без мужской заинтересованности. Уважение Мэри к нему возросло. Лед профессионализма трудно наращивать и сохранять, но Элленшоу не казался айсбергом; слишком откорректированный и сам вполне сознающий это. – У меня есть кое-какие вопросы, а затем инструкции для вас.

Она уселась, скрестив вытянутые ноги; черные штаны ее формы при этом чуть слышно шуршали.

– Вы сами убеждены, что этот Эмануэль Голдсмит – убийца?

– Да, сэр.

– Мы проверили это письмо. Оно действительно от полковника сэра Джона Ярдли. – Корка льда была достаточно прозрачной, чтобы Мэри заметила политическую окраску Элленшоу; как большинство зои западного побережья, он ненавидел Рафкинда и опухоль Грязного Востока. Старая политика, старая грязь. – У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, где сейчас Эмануэль Голдсмит?

– Нет, сэр.

– Он скрывается?

– Не знаю, сэр.

– Эспаньола?

– Возможно.

– Но Ярдли мог бы его принять?

Мэри не стала рисковать.

– Вы знаете, что федералы сыграют на этом? Возможность, что Голдсмит отправился в Эспаньолу, вызывает эхо в коридорах власти, М Чой.

– Да, сэр.

– У федералов нет шансов скрыть это. Слишком много золотых и платиновых имен, слишком много голубой крови. Поэтому они отфутболили это дело нам. В исходную юрисдикцию. А чтобы хорошо показать себя в игре, надо быть чистой, как свежевыпавший снег, М Чой. Поняла?

– Да, сэр.

– Я ознакомился с вашим личным делом и даю вам добро. Завидую натуралам, М Чой. Завидую вашим личным данным.

– Благодарю, сэр.

– Мне пришлось потратить целое состояние на коррекцию, чтобы все выправить и сгладить. Оно того стоило, но… В общем, вот. – Это было точно рассчитанное истончение льда, и оно сработало; он рассказал о себе достаточно, чтобы Мэри почувствовала – он ей доверяет.

– Мне кажется, у вас теперь это называется «крыша», М Чой. Защита на этом уровне, чтобы вы могли сосредоточиться на своей работе. В данном случае жесть крыши очень тонка. Вы лезете через колючую изгородь и действуете не только на свой страх и риск. Вероятно, мы не сможем подхватить вас, если вы сорветесь. Не успеем. Понятно?

– Да, сэр.

– Кстати сказать, федералам Западного побережья связь с Ярдли так же отвратительна, как мне. Это нечто из прошлого, это связано с Рафкиндом, это воняет. Федералы Восточного побережья относятся к этому не столь однозначно, и, вероятно, так будет еще много лет – большое жюри и суды мелют медленно. Но, возможно, и нет. Ярдли продолжает проталкивать свой импорт. Мы продолжаем его блокировать. Колючая изгородь.

Я даю вам позволение взять все местные следы, и если через два дня вы ничего не найдете, у вас есть допуск на один официальный визит в Эспаньолу. Можете запросить помощников, если понадобится, но не более пяти.

– Мне понадобятся два эксперта по Эспаньоле, – сказала Мэри.

– Мой секретариат найдет их, сообщит имена и отошлет резюме надзорному инспектору Д Риву, если у вас нет на примете своих…

У нее не было.