Полный дом

– Что ж, все верно, – старик поднял голову. – Рекомендация самого высокого уровня, если можно так выразиться.

Сеньор Алехандро повернулся к гостю и смущенно пробормотал:

– В таком случае примите мои извинения, доктор. Разумеется, у меня и в мыслях не было обвинить вас в… ээээ…

– В том, что вы – самозванец и аферист, – закончила за него жена.

– Стало быть, только мне показалось, что мой любезный братец это сделал, – фыркнул младший де Фуэрте.

Доктор и бровью не повел. Сеньор Оскар между тем вернул бумагу и с улыбкой сказал:

– У меня в голове не укладывается: неужто преступления стали настолько изощренными, что таким занятием возможно заработать на хлеб?

– Разве что в глухих провинциях, – предположил Лоренсо, – Люди с ума там сходят от скуки, для развлечения душат и травят друг друга, а трупы прячут в сырых подвалах. В Сарагосе загадочных убийств я что-то не припомню.

– Действительно! У нас имя преступника известно с самого начала, – поддержал брата старший де Фуэрте.

– Рано или поздно каждый получает по заслугам, – холодно обронила его супруга. – Вообще это ужасная тема для разговора, тем более за ужином.

– Я все-таки не понимаю, – не унимался Лоренсо, – неужели такая редкая профессия приносит больше дохода, чем медицинская практика?

– Расследовать преступления мне удается лучше. По правде говоря, гораздо приятнее иметь дело со смертью, когда знаешь, что она произошла не по твоей вине.

Аптекарь вздохнул. Молодой де Фуэрте рассмеялся в голос. Даже Эва наклонилась над столом, чтобы скрыть улыбку. Обстановка разрядилась, по крайней мере, тягостное молчание, висевшее над роскошным столом, развеялось, и беседа потекла рекой. Остаток вечера прошел вполне пристойно, если не считать того, что гости явно не спешили уходить.

Решив подать им пример, старик первым поднялся из-за стола. Пока он прощался с остальными, в столовую вошел Брам, ожидавший в холле, когда придет время проводить хозяина в спальню. Едва они вышли, разговор за столом возобновился с новой силой. Прислушиваясь к молодым голосам, старик нахмурился и пробормотал:

– Полный дом дармоедов.

– А? – непонимающе обернулся к нему Брам.

– Сбавь шаг, – ответил старик по-голландски, – и не дергай так руку. Камин в спальне горит?

– Черная девка приходила, я не заглядывал, чего она там копошится. Должно быть, горит.

– За всем следить надо; шкуру спущу, если погас.

– Ага, – зевнул слуга.

Ему повезло – огонь еще горел. Брам подбросил в камин еще пару поленьев, вполуха слушая хозяина, сидевшего в кресле. Возражал он на удивление мало, чем вызвал только большее раздражение. Кое-как усвоив, что от него требуется, помог хозяину разуться и побрел было к двери. В широкую спину тут же полетел сапог. Верзила обернулся, тупо моргая сонными глазами.

– К утру начистишь. И к вину даже не притрагивайся.

Брам кивнул, подобрал с пола сапоги и вышел. Старик в одних чулках подошел к камину, зябко потер ладони и пробормотал: глядя на огонь:

– Полный дом…

Глава четвёртая

Покинув дом Рейеса, гости испытали некоторое облегчение. За этим роскошным столом, в компании знатных господ оба чувствовали себя не в своей тарелке. Андре еще неплохо держался, а Манчера едва стоял на ногах – настолько сильным оказалось нервное напряжение.

На противоположной стороне улицы стоял высокий человек в довольно потрепанной одежде. Едва завидев выходящих из ворот доктора с аптекарем, он повернулся и пошел прочь. Лицо разглядеть не удалось из-за широкополой шляпы, но фигура и даже походка неизвестного показались Андре знакомыми. Мысленно улыбнувшись, доктор взял утомленного наставника под руку и медленно повел восвояси. Три или четыре квартала остались позади, когда память наконец смилостивилась и подсказала ему имя:

– Фелипе Рамос!

– Что? – очнулся от дум старый аптекарь.

– Не помните? Сын лавочника, который жил на вашей улице.

– С чего вам пришел на ум этот несчастный?

– Несчастный? Двадцать лет назад его отец как будто процветал…

– Теперь все иначе: семья давно разорилась. Фелипе осиротел, долго скитался, а теперь живет чуть ли не в трущобах и перебивается случайной работой.

– Ничего себе. Готов поклясться, что сейчас видел его напротив дома Рейеса.

– В такой поздний час, посреди богатого квартала? – Манчера покачал головой. – Надеюсь, глаза вас обманули. Если это и вправду был Фелипе, то беды не миновать. Раньше он был славным парнем, но теперь ступил на скользкую дорожку. Сойти с нее ой как трудно, вам ли не знать.

Андре пожал плечами и сказал:

– Мне не показалось, что он замышляет что-то недоброе. Может быть, надеется получить помощь от старых друзей?

– Помнится, они с Маргаритой были достаточно близки, – после паузы отозвался аптекарь, – однако не представляю, чтобы теперешняя сеньора де Фуэрте хотя бы посмотрела в сторону бедняка.

– Гордыни у нее и вправду хватит на десяток герцогинь… Мне показалось, что даже супруга, который подарил ей дворянский титул, Маргарита держит в строгости.

– Пожалуй. Она многое переняла от отца, а Себастьян Рейес без особого трепета относится к регалиям зятьев. Оба прекрасно знают, чем обязаны тестю.

– Стало быть, в отсутствие хозяина обязанность напоминать им об этом взяла на себя старшая дочь? – улыбнулся Андре. – Неудивительно, что муж Эвы сбежал в Новый Свет.

– Санчо де Карденас – весьма самолюбивый молодой человек. В доме тестя ему бы пришлось несладко, но Эва перебралась туда уже после отъезда мужа.

– Зачем? Я не заметил серьезной привязанности между сестрами; неужели взрослой женщине не было бы приятнее жить своим домом?

– Полагаю, все упиралось в деньги. Путешествие через океан потребовало немалых средств. Содержать компаньонку и слуг она себе позволить не могла, а жить под отцовской крышей и приличнее, и экономнее.

– А этот почтенный старец… сеньор Оскар – откуда он вообще взялся? Я как будто не помню, чтобы у Себастьяна Рейеса был брат.

– Его отправили на север еще до того, как вы поселились у меня. С этим связана весьма скандальная история.

– В которой наверняка замешана дама?

– Можете даже не сомневаться! – воодушевленно подхватил аптекарь. – Сейчас трудно поверить, но тридцать лет тому назад это был весьма привлекательный и легкомысленный юноша. Он соблазнил девицу, которую собирались отдать в монахини. Отец несчастной поклялся, что прикончит мерзавца. Однако Себастьян Рейес этого не мог допустить. Он спешно отправил брата в Амстердам якобы по торговым делам – об этом весь квартал судачил добрых полгода.

– Должно быть, девица оказалась из благородных?

– Представьте, нет. Ее отец был обычным работягой… возможно, чуть более богобоязненным, чем это принято в данном сословии.

– Неужели гнев простолюдина мог всерьез напугать сеньора Оскара? Такая влиятельная семья…

– Детские воспоминания вас подводят, мой друг. Это сейчас он – брат самого Себастьяна Рейеса, одного из богатейших людей Сарагосы, а тридцать лет назад был всего лишь молодым приказчиком у не самого преуспевающего купца. За время, минувшее с тех пор, многое изменилось.

Они подошли к аптеке Манчеры. Фернандо открыл дверь, едва заслышав стук. Андре сбросил шляпу на прилавок и заметил:

– Однако сеньор Оскар и сейчас довольно бодр, несмотря на дряхлую наружность. В его возрасте не всякий бы отважился на столь трудное путешествие в компании этого увальня… честно говоря, его слуга не произвел на меня приятного впечатления.

– Из Амстердама он выехал вместе со старым секретарем. Тот скончался, едва ступив на родную землю – лихорадка. Бедняга, – вздохнул Манчера, – случись это в Сарагосе, уверен, я поставил бы его на ноги и обрел превосходного клиента в лице сеньора Оскара.

– Да он и сам, кажется, не отличается крепким здоровьем?

– Вы сами видели: слаб, малоподвижен, с плохим аппетитом. Мечта, а не пациент.