Подъем

Он целует меня так, словно я фарфоровая статуэтка, способная рассыпаться в стеклянную крошку от одного неосторожного прикосновения. Неспешно спускаясь к вырезу моей блузки своими влажными губами, он попеременно поглаживает мое бедро и скрытую шифоном спину, делая рваные вдохи в те крошечные мгновения, когда оставляет в покое покрасневшую под непрекращающимися ласками кожу. Я старательно отгоняю кишащие в голове мысли, пытаясь сконцентрироваться на происходящем, но в своих тщетных попытках отыскать хоть малейшую искру внизу своего живота довожу себя до нервного оцепенения, не позволяющего ответить мужчине с должным пылом. Наверняка он замечает мое замешательство, но не отстраняется, а лишь теснее прижимает меня к своей груди, пытаясь справиться с перламутровыми пуговицами на моей одежде. Когда не расстёгнутыми остаются лишь две небольшие бусины, я твердо решаюсь прекратить эту пытку, веруя в то, что, отвечая согласием на его приглашение, допустила большую ошибку.

- Егор, пожалуйста, — слегка отталкивая навалившееся на меня тело, пытаюсь остановить его, однако, достигаю противоположной реакции. Словно перестав себя сдерживать, он крепче впивается пальцами в мои оголенные ноги, и неистово осыпает поцелуями кружевную ткань моего бюстгальтера.

- Егор! – строго, с хорошо читаемыми нотками нервозности, взываю к его здравомыслию, уже более решительно отстраняя его от себя похолодевшими пальцами. С трудом сфокусировав взгляд на моем раскрасневшемся лице, мужчина запускает пятерню в свои волосы, недовольно сверкнув глазами, и откидывается на спинку дивана.

- Прости, — торопливо запахивая свою блузку, говорю как можно мягче.

Он не произносит ни слова, все еще шумно вдыхая воздух, отчего его грудь вздымается так часто, словно он только что пробежал марафон. Я никогда прежде не оказывалась в подобной ситуации, и теперь мну край своей юбки в попытке хоть чем-то занять руки. Мое общение с мужчинами сводится к многолетней близости с мужем и неопытным первокурсником, считающим себя успешным дон Жуаном. Так что мне не известно, что говорят человеку, которого сначала поманили ухоженным пальчиком, с черным лаком на аккуратно обработанных ногтях, а после прервали в ту самую секунду, когда его мозг, опережая игру огрубевших от работы пальцев, дорисовал картину в самый ярких красках, доступных воображению.

- Я закажу такси, — так и не решив, уместно ли будет сейчас извиниться или сделать вид, что не произошло ничего серьезного, я предпочитаю поскорее покинуть его квартиру, успокоившись лишь тогда, когда двери лифта смыкаются передо мной, оставляя Егора на шестом этаже панельной многоэтажки. Дура, и мне с этим как-то дальше жить… Что я творю? Знаю, что устрой он мне скандал – был бы абсолютно прав, ведь на протяжении нескольких недель я всячески поощряла его на дальнейшие действия, писала глупые СМС с пожеланиями сладких снов, весело делилась с ним событиями, произошедшими за день, словно крича ему: «Посмотри, я настроена очень серьезно!». А на деле сбежала от него как последняя трусика, так и не найдя нужных слов, чтобы хоть собственным раскаянием немного потешить его задетое самолюбие. Прислонившись лбом к холодному окну вечернего трамвая, я раздумываю над тем, что с самого начала повела себя абсолютно не правильно. Вместо того чтобы заняться саморазвитием, я пошла по пути наименьшего сопротивления – устроилась на рутинную работу, завязала роман с тихим и неприметным ухажером, посвящая оставшееся время бытовым заботам. Будь я мировой знаменитостью, я была бы позабыта своими верными фанатами, закрывшись в дальней комнате трехэтажного особняка, где бы в обнимку с семейным альбомом оплакивала девять лет жизни, в которой был Андрей Медведев. Света оказалась права – я выбрала ни ту работу и подпустила к себе ни того мужчину. Заблуждалась она лишь в одном – дело не в толщине его кошелька, а в полном несоответствии выстроенным в моей голове стандартам. Окажись он сантехником из местного ЖКХ, но обладай при этом должной харизмой, я бы закрыла глаза на то, что он не водит меня по дорогим ресторанам. Да и, вообще, это никогда не было для меня важным… Не закрутись тогда карьера моего мужа так удачно, мы, может быть, до сих пор были бы вместе, растили Семена и не допускали мысли о расставании.

- Чего это ты так рано вернулась? Я сегодня тебя не ждала, — встречая меня в прихожей, удивляется Анна Фёдоровна, вызвавшаяся посидеть с внуком во время моего отсутствия.

- Голова разболелась и дико захотелось домой… Вы уж простите, что зря оторвала вас от домашних дел, — снимая верхнюю одежду под ее цепким взглядом, стараюсь казаться как можно беззаботней. – Выпьем чаю? На улице жуть, как холодно.

Свекровь не дает мне заняться приготовлением, собственноручно заваривая ароматный напиток и ставя вазу с печеньем в центр стола.

- Ты ведь знаешь, что я всегда готова тебя выслушать? Дать совет, если понадобиться, — пытливо меня изучая, начинает она разговор.

- Знаю, — киваю, делая небольшой глоток горячего чая.

- Так, говори… Вижу ведь, что тебя что-то мучает.

- Анна Федоровна, у меня, правда, все хорошо. Не стоит обо мне беспокоиться.

- Знаешь, Маша, я никогда тебе этого не говорила, но, думаю, сейчас самое время. Как бы я ни хотела, чтобы рядом с Андреем была именно ты, как бы я не мечтала, чтобы вы подарили нам еще одного внука, вместе старели и любили друг друга, как прежде, я думаю, что без него тебе будет лучше. Ты молодая, красивая женщина, достойная куда лучшей жизни, нежели ждать вечно занятого супруга у окна. Он всегда тебя недооценивал, принимал, как должное твою любовь, ставя на первое место свои желания. А эта Рита – прекрасное средство спустить Андрюшу с небес на Землю. Думаешь, он не взвоет, когда окажется на твоем месте? Будет локти свои кусать, вспоминая, какой заботой был окружен и какую женщину потерял…