Страница 2 из 10
Но более всего поражает поэта «четвероугольная, сизая, фантастическая громада» – Сухарева башня. Обратите внимание, как проявляется здесь дар Лермонтова-художника: ему удается разглядеть и «мшистое чело» башни, ее «мрачную физиономию», «гигантские размеры и решительные формы».
В последующие годы Лермонтов нечасто баловал родную Москву своими посещениями. Но визиты его запомнились москвичам. Так, в 1840 году на Николин день, после шумного и веселого обеда у Погодина на Девичьем поле, он читал Гоголю и другим «Мцыри». Читал «прекрасно», как писали очевидцы.
В последний раз он виделся с Москвой в мае 1841 года, за несколько месяцев до гибели. Эта неделя, что он прожил на квартире в Петровском путевом дворце, вобрала в себя максимум общения с московским обществом. Где он только не побывал: на народном гулянье под Новинским, в салоне Свербеевых на Страстном бульваре, в Благородном собрании, у Анненковых на Манежной… Прощальный приезд в Москву стал для поэта особенным: «Мной овладел демон поэзии. Я заполнил половину книжки, что принесло мне счастье. Я дошел до того, что стал сочинять французские стихи».[5]
Почти каждый день он виделся с Юрием Самариным. Показывал ему рисунки, запечатлевшие тяжелый бой с «хищниками» у реки Валерик в июле 1840 года. Поэт едва не прослезился, когда рассказывал о «деле с горцами». Самарин посчитал шуткой произнесенные двадцатишестилетним Лермонтовым пророческие слова о своей скорой кончине. Поразил его Михаил Юрьевич и таким признанием: «Хуже всего не то, что некоторые люди страдают, а то, что огромное большинство страдает, не сознавая этого». Относилось сказанное к николаевской России. [6]
Лермонтов очень любил Москву, быть может, даже сильнее, чем Пушкин. Ни разу не упрекнул Михаил Юрьевич Первопрестольную в малом внимании к себе, к своему творчеству. К сожалению, время стерло с лица земли дом, где родился великий русский поэт. О том, куда и как исчез дом, мы еще расскажем в книге. Вот ведь какая печальная история (да и дома, где родился Пушкин, тоже нет)!
Но зато есть в Москве дом-музей Лермонтова, есть памятник поэту на одноименной площади. Выходили в прошлые годы и замечательные книги и статьи о московском периоде жизни Лермонтова. Хочется отметить публикации и книги И. Андроникова, В. Баранова, С. Бойко, Д. Евсеева, Б. Земенкова, Т. Ивановой, Ц. Миллер, С. Романюка, П. Сытина и других авторов, внесших неоценимый вклад в исследование жизни Лермонтова в Москве. Так пусть эта книга послужит сохранению памяти о московском периоде жизни Михаила Юрьевича Лермонтова.
Вид Императорского дворца в Кремле до пожара 1812 года
Панорама Кремля. Гравюра Э. Финдена. Начало XIX в.
Пашков дом. Худ. Ж. Делабарт. Конец XVIII в.
Панорама Москвы с берега Москвы-реки. Начало XIX в.
В доме у Красных ворот: «Октября 2-го…»
Люблю священный блеск твоих седин
Пожар Москвы в 1812 году. Литография К. Мотта по оригиналу Мартине. Середина XIX в.
Дом у Красных ворот в 1920-е годы
Генеральный план столичного города Москвы с назначением сгоревших домов под тушью и ныне существующих под пунктиром. Гравюра из книги: А. Булгаков. «Русские и Наполеон Бонапарте». М., 1813.
Красные ворота (вид Красных ворот и Запасного дворца). Худ. Ф.Я. Алексеев. 1800-е гг.
Юрий Петрович Лермонтов, отец поэта
Мария Михайловна Лермонтова, мать поэта
Елизавета Алексеевна Арсеньева, бабушка поэта
В этом храме крестили Лермонтова
Вид Красных ворот. Слева от ворот видна церковь Трех Святителей, справа – Сухарева башня. Худ. Луи Жюль Арну. Конец XVII в.
Памятник М.Ю. Лермонтову в Москве
Именно в Москве в ночь со 2 на 3 октября 1814 года появился на свет великий русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов. И вот что интересно: если место рождения еще одного великого поэта – Пушкина – долгое время служило предметом споров и суждений, то место рождения Лермонтова давно и точно известно. Это дом Толя у Красных ворот.
Кто был этот Федор Николаевич Толь? Генерал-майор в отставке, обер-полицмейстер Москвы в 1785–1790 годах. Обер-полицмейстер – это не просто главный полицмейстер и начальник городской полиции, но еще и чиновник с правами градоначальника. В Москве он отвечал не только за поддержание порядка, но и за торговлю, исполнение вышестоящих предписаний по управлению городской жизнью, соблюдение чистоты на улицах, пожарную охрану и проч. Подчинялся московский обер-полицмейстер генерал-губернатору.
Именно Федор Толь в 1785 году направил Екатерине II отчет о положении дел в Москве, когда императрица пожелала провести ревизию в городе впервые после долгого перерыва. Отчет этот крайне интересен и называется «Ведомость сколько в здешнем городе Москве состоит разного звания людей, положенных и неположенных в подушный оклад и коликое число церквей, монастырей, фабрик, заводов и прочего строения казенного и партикулярного, рек и торгов, здесь бываемых». [7]
Толь в этом отчете посчитал всех – и мужчин, и женщин, и дворян, и мещан, и солдат, и извозчиков, и даже «бегающих на пожар обывателей», коих оказалось более семи тысяч. А всего в Москве проживало почти 222 тысячи человек. Екатерина II тогда получила полнейшее представление о наличии в Москве церквей и аптек, харчевен и цирюлен, кузниц и мельниц, а еще узнала, что «рек здесь две: первая – Москва-река, по которой приходит на барках из разных городов по реке Оке разный хлеб, и снизу по Волге – лес и камень, а сверху по оной Москве-реке из разных селений пригоняют в плотах строевой и дровяной лес; вторая – Яуза, да три речки Неглинная, Синичка и Хапиловская. По оным четырем никакого судового хода по малости их не имеется, а есть по некоторым мельницы. Течением же пали Яуза и Неглинная в Москву-реку, а Синичка и Хапиловская в Яузу».
А благодаря другому письму, написанному Толем одному из своих адресатов 29 октября 1812 го- да, мы можем судить о том, что творилось в доме у Красных ворот за два года до рождения Лермонтова: «В доме у меня все разграблено; трое стенные часы, картины, портреты, мебель, книги и планы мои все растощены, ваш и мой портрет тоже унесены <…> В доме почти все стеклы разбиты, по причине что французы подорвали порохом весь артиллерийский полевой двор, который близко к моему дому был… Правда сказать, что французы не столко нас разграбили, как наши русские, крестьяне подмосковние, приехавши в Москву, господски люди и протчей сволочь, все пьянстве разграбили нас – оставшихся домы в Москве от пожара; в деревнях, лежавшихся круг в Москве набиты разграбленными вещами и мебельми. Ужасно жить теперь в Москве…» [8]
5
Лермонтов М.Ю. Письмо Карамзиной С.Н. <10 мая 1841 г. Из Ставрополя в Петербург> // Лермонтов М.Ю. Собрание сочинений: В 4 т. Л., 1979–1981. Т. 4. 1981. С. 426–428.
6
Самарин Ю.Ф. Из дневника // М.Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. М., 1989. С. 381–383.
7
Москва 1785 года // Советские архивы. 1968. № 5. C. 53.
8
Русский архив. 1866. № 5. С. 993–994.