Запах смерти

Уэлан покачал головой:

– И кто бы их за это укорял?

– Не я. И все же никаких следов пыток на телах нет. По крайней мере, физических, – настаивала Парек, продолжая рассматривать тело ближней к ней жертвы. – Зубы на месте, ногти тоже. Я пока не могу исключить удушения. Но то, что единственные видимые повреждения нанесены, похоже, себе самим, заставляет меня предположить, что в момент, когда их замуровывали, они находились в сознании.

– Господи! – воскликнул Уэлан. – И долго это продолжалось?

Парек пожала плечами:

– Если они умерли от жажды или голода, это могло занять несколько дней. Сложно определить прямо сейчас, однако в любом случае смерть не была быстрой.

– Они могли задохнуться?

– Если комнату замуровали герметично, то да.

– Не уверен, – возразил я. – Я и сам поначалу думал так, поскольку здесь не было мух, а уж мухи пробьются даже через самую мелкую щель. Но если бы помещение задраили наглухо, в нем пахло бы гораздо хуже, чем сейчас: ведь выделяющиеся при разложении газы никуда бы не делись. – Я пошарил лучом фонаря по стенам и потолку. – Вот, смотрите.

В углу у пола темнело отверстие, похожее на вентиляционную решетку. Я подошел ближе, опустился на колени и посветил в него. С внутренней стороны оно было затянуто мелкой сеткой, за которой виднелась темная, поблескивающая хитином масса.

– Там полно дохлых мух, – сообщил я, поднимаясь. – В общем, даже при такой их массе решетка наверняка пропускала достаточно воздуха, чтобы два человека могли дышать.

– То есть они не задохнулись, – пробормотал Уэлан. – Вот уж не знаю, что лучше, а что хуже.

Я тоже не знал. Удушение не заняло бы много времени: кислород в помещении довольно быстро сменился бы двуокисью углерода, что вызвало бы гипоксию. Голод и жажда мучили бы значительно дольше.

Стоило встать на место последнему бетонному блоку, и связанные, беспомощные жертвы остались в кромешной темноте, без малейшей надежды на спасение. Надо ли было удивляться тому, что они содрали кожу с рук, пытаясь высвободиться?

Мы с Парек вышли из камеры, освободив место для детективов и техников с прожекторами. В дверях палаты она остановилась и, нахмурившись, посмотрела назад:

– Похоже, кто-то не пожалел сил, чтобы спрятать два тела. Особенно с учетом того, что дом давно собирались снести.

– Вероятно, тот, кто это совершил, не заглядывал так далеко. Или они могли исходить из того, что останки не переживут сноса, – скорее всего и не пережили бы. Даже кости перемололо бы в труху, и шансы на то, что в грудах строительного мусора смогут что-нибудь найти, равнялись нулю.

– Да, – согласилась Парек. – Но зачем париться с перегородкой? В таком месте, как это, полно укромных уголков. И вообще, спрятать тела на территории было бы проще. Или на чердаке – как ту, первую жертву.

Я тоже размышлял над этим. Лес за больницей прекрасно подошел бы для захоронения.

– Наверное, тот, кто убил их, не хотел светиться на камерах наблюдения, – предположил я. – Камеры тут фальшивые, но они могли этого не знать. И не исключено, что к женщине на чердаке эти две жертвы не имеют никакого отношения.

Парек ехидно усмехнулась:

– Только не разыгрывайте из себя адвоката дьявола. Все трое погибли запертыми. Двоих замуровали, скорее всего заживо, и – насколько я понимаю – женщину тоже заперли, только на чердаке. Кстати, вы обратили внимание: коек в камере три. Сдается мне, она кому-то предназначалась.

Мне вспомнились потеки на деревянной лестнице, ведущей на чердак. Возможно, беременная женщина бежала туда в надежде спрятаться от преследователя. Впрочем, пока это оставалось предположением.

– Доктор Хантер!

Я оглянулся. Уэлан разговаривал с незнакомым мне полицейским. Он тоже посмотрел в мою сторону и подошел.

– Внизу вас ждет инспектор Уорд.

– Прямо сейчас? – Я покосился на пролом в перегородке.

Теперь в камере сделалось светло, и пара детективов щелкала затворами фотоаппаратов, пока остальные устанавливали подпорки, укрепляя поврежденный потолок. Минут через пять мы могли бы уже вернуться в камеру.

– Если вы не против.

Лицо Уэлана не выражало ровным счетом ничего, однако я заподозрил неладное.

– Не застревайте там, – напутствовала меня Парек. – Терпеть не могу ждать.

Коридор на обратном пути словно был еще длиннее. После царившей в больнице вечной ночи солнечный свет на улице показался неожиданным. Подслеповато щурясь, я вертел головой в поисках Уорд. Она стояла у одного из трейлеров, разговаривая с кем-то из начальства. Я двинулся в ту сторону и только теперь заметил несколько припаркованных у крыльца темно-серых микроавтобусов, новеньких, с крупной эмблемой – стилизованной двойной спиралью ДНК и надписью «БиоГен». Ниже, буквами поменьше, значилось: «Биологические и патологоанатомические исследования».

– Доктор Хантер!

Ко мне направлялся мужчина в дорогом костюме синего цвета. Я вспомнил: я видел его со свитой в больнице в ночь, когда Конрад провалился с чердака, только теперь лицо его не было столь суровым. Лет тридцати пяти, двигался он с легкостью атлета. Начавшие редеть волосы были тем не менее безукоризненно ровно острижены, а лицо выбрито так гладко, что казалось высеченным из мрамора. От него исходил сильный запах одеколона. Не неприятный, однако навязчивый.

– Мы с вами незнакомы, но я много слышал о вас. Коммандер Эйнсли, – представился он, протягивая руку.

Рукопожатие его было крепким – почти до боли.

Пока мы жали друг другу руки, я пытался сообразить, что привело столь редкую птицу в Сент-Джуд. В замысловатой структуре столичного полицейского управления коммандер занимает место между старшим суперинтендантом и замом главного комиссара. В общем, на несколько чинов старше Уорд. Похоже, расследование привлекло к себе внимание больших шишек.

– Мне хотелось лично поблагодарить вас за помощь, оказанную профессору Конраду, – продолжил он, сияя профессиональной улыбкой. Зубы у него были ровные, белоснежные, а глаза – раздражающе голубые. – В сложной ситуации, которая могла обернуться гораздо хуже. Вы просто молодец.

Я кивнул. Не привык я к благодарностям старших полицейских чинов.

– Как он?

– С учетом обстоятельств – неплохо. – То, как Эйнсли, не задумываясь, ответил общими словами, заставило меня усомниться в том, что он вообще знает, каково состояние профессора. Краем глаза я заметил, что Уорд тоже увидела меня и поспешно оборвала свой разговор с собеседником. – Я удивлен встретить вас здесь, а не в морге. Когда, кстати, назначено посмертное обследование жертвы с чердака?

– Не раньше завтрашнего утра. – Я собирался добавить, что мне надо помочь с эвакуацией еще двух жертв, но промолчал.

– Что ж, пользуюсь случаем попрощаться. Надеюсь, вы понимаете, почему мы решили подключить к расследованию частных специалистов? – добавил Эйнсли, покосившись на микроавтобусы. – У «БиГена» великолепная репутация и первоклассные специалисты.

К нам подошла Уорд. Она задыхалась от быстрой ходьбы, и я заметил, что, услышав последние слова начальника, она слегка покраснела.

– А, Шэрон. Я как раз говорил, как мы ценим вклад доктора Хантера. – Эйнсли повернулся ко мне, и я вдруг понял, что именно раздражало меня в его взгляде – вовсе не цвет глаз. Пока он не мигал, веки его оставляли на виду весь зрачок – этакий ярко-голубой камешек. Это придавало ему немного кукольный, даже странный вид. – Наверное, вам тоже следовало подумать о переходе в частный сектор. Не сомневаюсь, для человека с вашим опытом там полно возможностей.

– Спасибо, буду иметь в виду, – произнес я, глядя на Уорд.

– Шэрон познакомит вас с экспертом из «БиоГена»? – Он приподнял брови.

– Да, сэр. – Она старалась сохранить невозмутимое выражение лица.

– Вот и отлично. Что ж, доктор Хантер, приятно было познакомиться. С нетерпением жду возможности ознакомиться с результатами вашей экспертизы. Видите ли, это дело вызывает у меня личный интерес. Я слежу за его ходом. С задних рядов, разумеется, – добавил он, кивнув Уорд.