Выживший. Подлинная история. Вернуться, чтобы рассказать

А еще А.-няня (наша кума, крестная одного из наших детей. – авт.), которая каждый по нескольку раз в день звонит мне, и нашла уже врача в боткинской, который ей рассказывает о твоем состоянии и что с тобой происходит.

Все они думают о тебе, переживают, кто может, молится, и все желают тебе поправиться!!! И верят в тебя!!! (Дальше пропускаю кусок про мои проекты, которые я должен был сдавать, и как раз перед отправкой в шоковую реанимацию, в последний день некоторого просветления, я успел передать жене всю необходимую информацию и перечислил необходимый набор действий, и назвал людей в редакции «Ъ», которые могут поддержать и выпустить мои проекты в ситуации форс-мажора. – авт.)

И все предлагают любую помощь! А родители сразу перевели всю пенсию. Передают тебе огромный привет, думают все время о тебе. Так что ты держись изо всех сил. И мы справимся! Я люблю тебя!!!»

Спустя несколько дней, уже в инфекционном отделении, когда я вновь научусь писать, правда, пока только печатными буквами, я напишу несколько слов: «Жемчужные слезы неба моей бесконечно прекрасной жены».

О чем это я?

В тот день, точнее, в ту ночь, прочтя письмо, написанное с трех сторон на сложенном пополам листе писчей бумаги А4, я его было отложил, вновь взял, перечитал, отложил. Вновь взял и открыл. Не покидало ощущение, что я чего-то не вижу. Точнее, вижу, но не осмысляю. Вновь перечитываю. Не вижу. Но уже не откладываю, потому что понимаю, что вот-вот. Точно. На первом обороте, в правом углу расплывшиеся буквы. Она плакала. Она писала и плакала. Что это!? Это что, слезы прощания и горя?! Что ты лежишь и умираешь?! Борись! Чтобы это были слезы надежды и встречи!

Перехватило горло. Слезы полились из глаза. Лежу и плачу, как идиот. Все эти минувшие дни страха и боли, кошмара падения в запредельное состояние, потеря всего, кроме немного, все вытекало из меня со слезами. Каждая слеза вдохновляла и руководила, наставляя на новый путь, в котором нет страха и ужаса. А есть неизбывная надежда и вера. Это были слезы катарсиса и освобождения от страха и уныния, я теперь точно знал, что я буду бороться до последнего, до последней мысли и последнего чувства. Пусто, тихо, ночь, кто может спит, кто выздоравливает, кто умирает, а я вот плачу. Безмолвно, обильно и неуёмно.

Еще один сильнейший импульс.

Но диагноза еще не было. Пока еще спасали. Не зная от чего.

Хочешь жить – живи

Как-то поздним вечером, я упросил помочь мне помощницу Л.В. дать мне обезболивающее. К боли в животе добавилась боль в пояснице, всепроникающая, томительная, горькая. Не мог больше терпеть. Я назвал ее по имени, и сделал какой-то комплимент. Она растаяла, ей это было непривычно и неожиданно услышать комплимент от обездвиженной плоти, сохраняющей признаки человека.

Я готов был рассыпаться в комплементах, подмечать лучшее и славное в этих разных людях, врачах и медсестрах, чтобы выдрать свой шанс на спасения, но не счет кого-то, а исключительно, за счет своих ресурсов, умения и воли медперсонала.

Врач в больнице, особенно с позиции реанимационной койки, виден, будто на просвет, кто он и что от него ждать. Ведь поначалу представляется, что ты в полной от него зависимости. Но это не так. Потому что врач – и ты – это на момент лечения и взаимоотношений – две стороны одной медали, это – я и еще раз – я. Так вот составите ли вы команду – мы, зависит не только от врача, но и от тебя.

Хочешь жить – умей жить.

Думай и настраивайся денно и нощно, как помочь врачам спасти вас, оказавшихся на больничной койке, если, конечно, вы настроены вылечиться, уйти домой, а не отправиться по назначению, через запятую с больничным мусором. Когда в лучшем случае, вашу плоть отдадут родственникам, в худшем на разделку в кадаверную лабораторию на разделку в качестве анатомических образцов. Да, хирурги поучатся во славу отечественно здравоохранения, но вам-то что с того.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «