Лилия для Шмеля

После моих слов у графини округлились глаза.

— Я приглашу лекаря, — заволновалась она.

— Мне неловко, что я взволновала вас. Да и у меня, вроде бы, ничего не болит, только ужасно неудобно без памяти, — я непритворно вздохнула.

— Но хоть что-то вы помните?

— Благостный Видий не лишил меня самого главного: познания, что хорошо, а что плохо, — подражая робкой Корфине, я опустила голову. Еще хотела сложить руки на коленях, но хозяйка особняка снисходительно подытожила:

— Ну, остальное наверстать можно. Умеете читать?

— Да, — измочаленный молитвенник Корфины, единственную книгу, найденную в комнате отчего дома, я прочитала.

— Тогда после обеда почитаете.

— С удовольствием.

Если бы я не перекусила до обеда бутербродами, из-за стола бы вышла полуголодная. Графиня ела мало, скорее снимала пробу с блюд, и мне приходилось подражать ей, чтобы не опозориться.

Затем, покинув трапезную, мы прошли в другую залу, где уселись на изящные кресла, стоявшие у камина.

Дрова успокаивающе потрескивали, и сиделось мне столько комфортно, что я переживала, как бы не начать зевать во весь рот. Надеюсь, книга увлечет — и сонливость пройдет. Однако когда служанка принесла ее, и я почитала название — испугалась, что точно засну, ибо «Чудесные и опасные приключения маленькой Зальдины» — это нечто меланхолично-унылое.

Закладка лежала в середине книги, откуда мне и пришлось продолжить чтение.

Некая Зальдина, судьбой лишенная всего и скитающейся по темному лесу, страдала от холода и голода, поэтому все время молилась. Снова страдала и молилась. По мне, бедняжка должна была скопытиться еще в начале пути, потому что таких блаженную девочку обижали все встречные, а она в ответ смиренно улыбалась и обещала всем помочь.

Сразу вспомнилась настоящая Корфина, в таких условиях отдавшая душеньку. Эх, надеюсь, сейчас она или в моем теле или в раю. Но лучше пусть в моем. Я не теряю надежды, что мы вернемся на свои места.

Я старалась читать с выражением, но из-за пересохшего от долгого чтения горла, иногда кашляла. Тогда графиня позвонила в колокольчик, нам принесли чаю с печеньем, только угоститься мне не предложили. Чай остывал, выпечка аппетитно пахла, а хозяйка дома молчала и внимательно разглядывала меня.

— Вам не нравится история? — вдруг спросила она.

— История добрая, поучающая терпению и смирению, — опасаясь критиковать любимую книгу покровительницы, я отвечала витиевато. Но если досада отразилась на лице, надо объясниться. — Просто я размышляю вот о чем: утром, направляясь в мэрию, вглядывалась в прохожих, я с ужасом думала, что случится, если потеряюсь и попаду в злачные районы. Вряд ли бы мне повезло, как героине. Чудовища злачных мест не были бы настроены разговаривать.

— Но не попали же, — с усмешкой возразила графиня.

— Вмешался случай. Не знаю, чем я заслужила милость Видия, и он послал мне вас.

— Наверно, за страдания, — собеседница улыбалась, однако глаза ее оставались внимательными. Подозреваю, характер у графини сложный, недоверчивый.

— Очень хочется согласить, но…

— Что?

— В мире есть более одинокие, отчаявшиеся люди, страдающие не менее, а, быть может, даже более, чем я… — я закусила губу, — надеюсь, что и их Благостный Видий не оставит.

— Вы добры, милочка.

Я смущенно пожала плечом и продолжила чтение.

Так печенье с чаем мне и не довелось отведать. Не знаю, что это было. Возможно, испытание моей гордости? Или графиня — скупердяйка?

Читала я долго, из последних сил, пока хозяйка дома не спохватилась:

— Попечительный совет! Как я могла позабыть о нем! Корфина, поспешите собраться!

Рада бы, только переодеваться мне не во что, поэтому, пользуясь случаем, я просто попросила Мигрит принести чаю, чтобы смочить горло. Много пить не стала, опасаясь, что, как компаньонке попечительницы, придется долго сидеть с важными старушками и матронами.

Ага, как же.

До места назначения кучер довез нас быстро, вот только когда дверца кареты распахнулась, графиня огорошила меня:

— Надеюсь, Корфина, вы найдете с Жужем взаимопонимание, — она улыбнулась. Что ее улыбка была злорадной — я просекла не сразу. Как и не сразу поняла, что животных я не люблю. Точнее, любила их, но до знакомства с Жужиком.

Мелкий пес с глазами пуговками был спокойным только на руках хозяйки, а как только за той закрылась дверь, будто демон в него вселился. Жуж вскочил на тоненькие лапы, приподнял верхнюю губу — и оскалил мелкие крысиные зубки.

— Жужик хороший! — залепетала я, не зная, что делать. По идее надо скорее нацепить на него ошейник и выйти на прогулку, но эта мелочь при любом моем движении грозно рычала и скалилась.

Конечно, сидеть не двигаясь — тоже вариант, вот только невоспитанная моська может измарать карету. Надо срочно выводить его на прогулку! Но как?

— Р-ррр! — скалилось маленькое чудовище, стоило мне пошевелить хотя бы пальцем.

«Да е-мое!» — вскипела я и тоже прорычала в ответ:

— Р-ррррр!

От неожиданности Жуж подпрыгнул и слетел с сидения. Испугавшись, что он поранился, я нагнулась к нему, а эта мелкая сволочь молнией нырнул под юбку и… куснул меня за ногу.

— Ай! — взвизгнула я. И тут последовал второй, не менее болезненный укус!

На этом мое терпение лопнуло. Невзирая на рычание Жужа, я схватила его за шкирку, прижала к полу, показывая, кто из нас главный. Он не унимался. Тогда я процедила в перекошенную злобой моську:

— З-за-агрызу!

Угроза не произвела впечатления на пса. И мне ничего не оставалось, как поднять его — за что была пребольно укушена им — нагнуться и тоже осторожно куснуть за мохнатое ухо.

Раздался визг — не мой.

Куснула я аккуратно, не было ни малейшего намерения откусить псу ухо, но как он жалобно заскулил! Будто я реально пыталась загрызть его.

— Миледи? — раздался через окошко встревоженной мужской голос.

— А…?! — устыдившись, что была застигнута на постыдном поведении, я пролепетала: — Что-то Жужик меня боится.

— Жуж? Боится?! — уловила едкий смешок в мужском голосе.

Открылась дверь и в нутро кареты заглянул мужчина. Не знаю, как он попал в свиту графини, но на лицо он чисто разбойник, только в парадной ливрее. Крупный нос, тяжелый взгляд… Не хватало лишь шрамов на лице, чтобы окончательно убедиться, что он головорез.

Вдобавок при появлении свидетеля Жужик заскулил еще жалобнее, чем привел слугу в полное замешательство.

— Жуж?! — ласково позвал мужчина пса, и тот вообще почти заплакал, после чего острый взгляд слуги заледенел. Он вглядывался меня, как во врага, обидевшего его крошечку, чтобы запомнить мои черты, никогда не забыть и обязательно отомстить.

— Надеюсь, вы его не пнули? — поинтересовался мужчина уничижительно.

— Что?! — возмущенно выдохнула я.

— Он скулит!

— Может, животик болит?

Слуга смерил меня таким взглядом, будто я исчадье ада, самая ужаснейшая женщина в мире и просто богохульница.

Да что я такого сказала?!

Глава 7

Единственным плюсом появления грубияна было, что кучер сам надел на Жужа ошейник и повел гулять. Причем на протяжении всей прогулки эта гадкая псина все время жалась к его блестящим сапогам и постоянно поглядывала в сторону кареты, будто я сейчас выскочу и с лаем понесусь на него, чтобы сожрать.

Да я же его осторожно куснула! А вот он… Задрав юбку, увидела на бежевом чулке красные пятнышки. Боже, надеюсь пес не бешенный. И ведь не пожалуешься — иначе точно решат, что за укусы я пнула этого маленького рыжего засранца.

Погода наладилась, выглянуло солнце, и будь у пса иной характер, все сложилось бы иначе. Я с удовольствием прогулялась бы с ним, а теперь приходится отсиживаться в карете. Самой, без помощи спускаться — непозволительное для здешних дам поведение, вот и приходится сидеть и наблюдать, как закадычная парочка наслаждается чудесным вечером.

Вот мужлан взял Жужа на руки, почесал розовое пузо. Рыжий поганец заглянул ему в глаза, как единственному и неповторимому защитнику, а потом слуга обернулся и гневно посмотрел на меня. Кажется, первый враг у меня уже есть.