Самая лучшая жена

— Едва-едва на зелье хватит, — еще тише отвечала Мелита.

— Эх, а я-то думал, что ты меня обнимешь, — склонился к ней Валмир.

— Еще чего, — притянул к себе жену Рин. — Ты сам весь изгваздался, да еще и Литу запачкать хочешь…

— Ну вы и… — развел руками и расхохотался Вал.

А Мелите как-то невзначай подумалось, что эта грязь отходит легко. 'И ничего страшного бы не случилось, если бы…' — тут она строго одернула себя и постаралась выбросить из головы неподобающие мысли.

— Рин, — предприняв попытку отвлечься, спросила аданка, — скажи, кого это Саннива на том поле пшеничном встретила?

— Тунора Творца, пчелка, — отозвался вместо брата Вал, задумчиво почесывая в затылке. — А если я еще один корешок выкопаю, обнимешь? — глядя на пышный куст валерианы поинтересовался он. — А если два?

— Соглашайся лучше, — посоветовал Рин, склоняясь к нежному девичьему ушку. — А то этот зануда из леса не уйдет, пока всю маун-траву не выроет. И съедят нас комары, — посулил он и, не удержавшись, прижался губами к заполошно бьющейся жилке на шее Литы.

Та вместо ответа тихонько пискнула и спрятала лицо у него на груди.

— Ну чего ты, милая, — удивляясь сам себе, принялся успокаивать смутившуюся аданку Рин. 'Вот зачем я к ней пристаю? Не хочет Вала — мне же лучше. Хотя…' — что-то его грызло и подталкивало поступать по справедливости то ли совесть, то ли клещ какой… — Будешь дальше сказку слушать?

Лита молча кивнула, соглашаясь.

— Стоит, значит, беглянка вся из себя удивленная, — придя к какому-то выводу, повел рассказ Вал, покрепче ухвативши стебли маун-травы, — птичками любуется, а Тунор, — левой рукой он немного разгреб влажную после ночного ливня землю, расставил пошире ноги и дернул, что есть мочи, — с нее глаз не сводит. Глянь, какой здоровенный, пчелка!

— Кто? Тунор? — захлопала глазами Лита.

— Корень, дурища белобрысая! — Вал отбросил в сторону вырванный куст, выхватил у брата кулек с завернутой в плащ женой, прижал ее к себе покрепче и закружился.

А вместе с ним закружился по-утреннему умытый лес и низкое покрытое тучами небо, и мокрая трава… Вот она-то и сыграла злую шутку с егерем, подсунула ему под ноги корягу, оплетенную бойкими побегами паслена. Ну как тут было устоять? Словно мощный дуб под топором опытного лесоруба рухнул навзничь Вал, но рук не разжал.

Он лежал на поляне посреди заповедной пущи, слушал встревоженные голоса Аэрина и Литы и улыбался. — Да не убилась я, Рин! — отбивалась маленькая травница. — Не хватай меня! Дай я на Валмира посмотрю!

— Чего на него смотреть, милая? Вон у него какая рожа довольная! Пусти ее, придурок! — напустился он на брата. — Чуть не убил голубку мою, скоморох каменецкий! Что ты лыбишься?!

— До чего же жить хорошо, — беззаботно откликнулся Вал и посмотрел на Литу. — Со мной и правда все хорошо, пчелка. Не волнуйся.

Но целительница не слушала. Обняла его лицо крепкими ладошками, склонилась низко-низко и будто в душу заглянула, в самую ее глубину. Прямо туда, где жила любовь к маленькой белобрысой хульдре, одним фактом своего существования превращающей пасмурное утро в сияющий полдень. Нежное напоенное земляникой дыхание коснулось его губ, горяча кровь и рождая желание. А тонкие литины пальчики тем временем скользнули по вискам, прошлись по темени и замерли на затылке, посылая волну тепла.

— Вот теперь действительно все хорошо, — успокоилась она и обмякла, прикрыла глаза, устроившись на широкой груди забывшего как дышать Валмира. — Как же ты меня напугал.

Рин посмотрел на это безобразие, тяжело вздохнул и опустился на пенек.

— Увидел Тунор нежную красавицу и враз понял — вот она — судьба-судьбинушка стоит перед ним, улыбается, — помолчав, Аэрин продолжил сказку. — 'Как зовут тебя, милая?' — спросил, любуясь. 'Саннивой нарекли,' — потупилась девица. 'А тебя как величают?' — порозовела ланитами. 'Ту…' — только начал он, как разверзлись сферы небесные и показалась мерзкая рогатая образина.

'Вот ты где, невестушка скромница!' — разнесся над полем дикий рев. 'Не думал, не гадал, что гадюку я на груди пригрел, тварь болотную ядовитую! Отравила ты все нутро мое! Опозорила! Ничего, отыграюсь я! Ни одна еще не спаслась змея от могучего Мары Темного! И тебе от меня не уйти, изменница! И полюбовнику твоему! Настал ваш смертный час!' Услыхала Саннива грозного демона, увидала его харю отвратную и залилась слезами горючими. Захохотал демонюка злобный, оскалился.

А Тунор улыбнулся тихонечко да и потянул из помертвелых рук девичьих покров зеркальный. Склонил он низко голову, шепча слова заветные. Растворился плат в его руках, потек туманом… И вот нет уже полюшка, и пшенички, и васильков… Нету девицы красной и парня синеглазого. Растаяло все будто и не было никогда.

— Ох, — прониклась Лита. — А дальше? Дальше-то что было?

— Как чего? — не выдержал и невесомо погладил ее по спине Вал. — Отросли у Мары рога пуще прежнего. Старики говорят, что с этого самого дня они у демоняки ветвиться и начали.

— Ну тебя! — Мелита сердито стукнула кулачками по своей ехидной подушке. — Весь настрой перебил.

— Золотые слова, — расцвел Рин, помогая жене подняться. — Ну его. Пойдем домой, милая.

— Эй, вы куда? — Вал со смехом протянул к ним руки. — А как же я? А ранения мои? А корешки?

— Твои? — Аэрин развернулся.

— Чего? — не понял Вал, поднимаясь и поправляя одежду.

— Ничего, — отмахнулся Рин. — Домой пора. Тетушка нас убьет.

— Я чуть второй раз богам душу не отдала! — ругала племянников Сагари. — Места себе не находила! А им хоть бы хны! У, бессовестные! — внимательно глянув на устыдившихся братьев, она сочла воспитательный момент законченным и подлетела к ним поближе. — Ну, чего было-то? — тетушка понизила голос до интимного шепота. — Ночью?..

— Да ничего такого, — отчего-то покраснел Рин.

— Так… Ну ка признавайтесь, неужели сподобились?

— Теть, ты про что? — Вал сосредоточенно выбирал пирожок порумянее.

Рин задумчиво постукивал кончиками пальцев по столешнице.

— Да ладно вам темнить-то, — подзуживала Сарари. — А-то я не вижу, как вы на жену смотрите. Было, да?

— Теть, отстань…

— Ну хоть кивните. Хотя… Пока Литочка у соседей могли бы и рассказать коротенько.

— Мы… — начал Вал.

— Сначала сказки рассказывали, а потом с лешим пили, — сдал всех с потрохами Рин.

— Мельчает молодежь, — неподдельно расстроилась Сагари. — Вот в мое время… — ее прервал стук в калитку. — Несет кого-то, — посетовала она. — Спасителя вашего не иначе… Ничего, за пьянку вы у меня еще получите, мальчики. Вместо того, чтобы…

Не дослушав возмущенную тетушку братья дружно покинули горницу.

— Вернетесь, голубчики! Никуда не денетесь! — призрачная фигура выплыла из стены и возмущенно погрозила племянникам кулаком. Сагари слов на ветер не бросала, а потому неприятный разговор просто откладывался.

— Мира этому дому и его хозяевам! — раздалось громогласное, едва Вал распахнул калитку, и на разноцветные плиты двора Крайнего дома шагнул Пармен. — Хорошо, что я тебя застал, парень, — обрадовался он, увидев Рина. — Тут такие дела творятся…

— И тебе не хворать, Пармен, — Валмир с интересом разглядывал учителя младшего братишки. — Что стряслось?

— Не держите уважаемого человека в дверях, позорники, — оба племянника получили вразумляющие подзатыльники и поспешили пригласить артефактора в дом.

Тот с интересом глянул на то, как синхронно дернулись головы братьев, но помня о характере покойной Сагари, от комментариев воздержался.

— Данэль из Годара вернулся, — торопился рассказать Пармен. — Княжну тамошнюю привез…

— Ммать… — аж запнулся Валмир. — Так, ладно мне пора. К вечеру буду. А ты, — он повернулся к брату, — со двора ни ногой! Помни о том, что пчелка говорила.

— Наследную княжну? — зачем-то уточнил Рин, провожая глазами брата.

— Там других нету, сам знаешь.