Страница 33 из 57
— Да не так! — рассердилась она, глядя на Валмира. — Наизнанку надевай, ага, теперь нож давай! — Лита требовательно протянула руку. — Залезайте оба в дупло, — потребовала она, крепко сжимая булатный нож. — Сумку не забудьте и молчите, Матерью Великой заклинаю.
Обойдя вокруг дуба, она провела черту, заключая его в невидимый круг и тоже шагнула в дупло, молча вернула клинок и крепко взяла супругов за руки.
— Царь лесной, батюшка лесовой, на зов мой откликнись, на зов мой приди, с добром ко мне явись, правдой поделись, путь открой в дом твой.
Некоторое время ничего не происходило, а потом кольцо вокруг дуба полыхнуло огнем, взметнувшимся будто до неба. Пламя опало, и все осталось по-прежнему: пели птицы, зеленела не потревоженная жаром трава. А, нет… Скатерка оказалась пуста, угощение исчезло. Счастливо вздохнув, Лита начала разворачиваться внутри дупла, а поскольку мужских рук она так и не выпустила, процесс этот оказался непростым и отчасти даже волнительным. Во всяком случае Рину понравилось.
— Ну вот и все. Можно отпустить меня и идти за водой.
— По воду, пчелка, — поправил Валмир, не торопясь, впрочем, покидать уютное дупло.
— А какая разница? — удивилась Лита.
— За водой идут, когда топиться собираются, — пояснил он.
— Это такой национальный сардарский юмор?
— Народная примета, — просветил Рин.
— Ага, — тряхнула белокурой головой аданка, прикидывая что-то в уме. — Ну отпускайте меня что ли, да пошли по воду.
Лита собралась первой шагнуть из дупла, но братья опередили ее. Протиснулись наружу да так и застыли на месте.
— Проняло? — захихикала довольная хульдра, подпихивая застывших изваяниями Вала и Рина в спину. — Так и будете стоять или все-таки пойдем по воду? — последние слова она почти пропела.
— Что это? — отмер Аэрин. — Красота-то какая!
— Где мы? — посторонился Вал.
— В гостях у лесного хозяина, — Лита с удовольствием осмотрелась по сторонам. — Он видать твою рану учуял, — повернулась она к Рину, — и прямую дорогу к источнику нам открыл. Так что долго блуждать не придется.
— Ага, — глубокомысленно кивнул парень, — понятно… А с дубом что?
Вопрос был отнюдь не праздным, с дубом и впрямь все было не слава богу. Точнее это был уже не дуб, а леший знает что. Кряжистый дуб-великан, дуб-колдун, что не одно столетие рос в лесной пуще, превратился в чудо невиданное. К его чести надо сказать, что он остался и великаном, и кряжистым, и похоже колдовским, но в остальном…
— Мама дорогая, — позвал Валмир, — роди меня обратно!..
— Что впечатлен, лесник всея Сардара? — не выдержала и расхохоталась Лита. — Уела я тебя? Признай, что такого никогда не видел!
— Ни разочка, — Вал не мог оторвать глаз от кроны дерева.
Утратившая листву, она обзавелась цветами. Да какими! Нежные соцветия были собраны в розетки, которые душистыми водопадами струились вниз. Шелковистые сиреневые цветы были повсюду, они образовали волшебный шатер, укрывший путников от всего света. Казалось, что там, за пеленой нежно-сиреневой кипени нет ничего, но это совсем не расстраивало, потому что в душе каждого зрела уверенность: красивее места нет на земле!
— Ну что, пойдем? — Лита кивнула на широкий коридор, открывшийся чуть поодаль.
Хотя возможно это была галерея, саженей пяти шириной (около десяти метров) и двух высотой. Ее стены и потолок состояли из веток чудо-дерева, принарядившегося для гостей в прекрасный лиловый наряд.
И они пошли вслед за маленькой аданкой, которая вот так запросто показала им сказку, привела в нее за руку словно маленьких детей, еще не утративших веру в чудо.
— Ну вот и пришли, — Лита остановилась возле каменной чаши, наполненной голубой искрящейся водой.
Белая словно искристый снег, она будто диковинная мраморная лилия вырастала из земли. Небольшая, изящная… А на краю сидит каменная птичка, склонила головку к самой воде да и застыла так.
— Живая вода, — благоговейно выдохнул Рин, потянувшись к чаше.
— Мертвая! Мертвая! Стой, — дернула его назад Мелита.
— Но как же, пчелка, — растерянно спросил Валмир, пока его брат молча хлопал глазами. — Такая красота…
— Посмотри, — указала Лита, — хоть капля воды касается земли? Хоть один росток тянется к ней?
— Но ведь красиво… — как-то растерянно настаивал Вал. — Пчелка?
— Смерть ведь родная сестра жизни, конечно она прекрасна… А еще милосердна… Насколько это возможно… Сурова, но милосердна, — повторила целительница и потребовала. — Дай флягу. Да, эту. Оставим ее здесь. Хозяин сам наполнит ее, а мы пока к роднику с живой водой отправимся, — и, не оглядываясь, Лита пошла прочь от этого притягательного, но опасного места.
Цветочный свод остался позади, над головой путников вновь сияло утреннее солнце, а под ноги им стелилась хорошо нахоженная тропка. Лес вокруг был вроде обычный, такой как всегда, а вроде и другой. И не понять в чем дело, то ли воздух слаще, то ли птицы звонче. В общем один леший знает.
Тропка пошла под уклон, обзаведясь пышным плюмажем из хвоща и папоротника, немного погодя к стежке подступила высокая таволга. И запели комары. Они у лешего были породистые. Учитель про таких говорил: 'В кулаке зажмешь зверюгу — с одной стороны клюв торчит, а с другой ноги волосатые!' Почему-то у наставника комары всегда клювастые были, словно вороны какие.
— Вода близко, — касаясь рукой душистых соцветий таволги, озвучила Лита то, что у всех было на уме. — Похоже пришли.
— Это она и есть, живая вода? — Рин зачарованно смотрел на родничок, что звенел в лесной чаще, перекатывался по камням, звенел, перекрывая комариный писк и наполнял крошечный прудик.
Солнечные блики играли на его поверхности, а со дна поднимались мелкие пузырьки.
— Она самая, — улыбнулась Лита. — Снимай рубаху, лечить тебя будем.
— Вот так запросто? — растерялся Аэрин, наблюдая, как целительница наполняет фляжку живой водой.
— А как надо? — чуть насмешливо уточнила она. — Обрядов душа просит? Будут тебе обряды. Ну, чего застыл?
— Какая-то ты недобрая, — не сдержался Рин, стягивая рубаху. — Неласковая.
— Я — всего лишь целитель, мне ласкаться не положено, — отрезала аданка.
— Ты моя жена! — вспыхнул Аэрин, — Ты обещалась!
— Наша жена, — мирно поправил брата Валмир.
Он развалился в траве и с видимым удовольствием грыз травинку.
— Нелюбимая, нежеланная, ненужная… Я все помню…
— Это не так, Лита! — чувствуя себя последним подлецом, испортившим сказку взмолился Рин. — Никто мне…
— Не ругайтесь, — приподнялся на локте Вал. — Такое утро волшебное. Пчелка, ну чего ты? Рин, отвяжись от жены, а то макну! — он требовательно посмотрел на брата. — Лита, ему сесть или пусть стоит?
— Лучше бы присесть, — ответила она, помолчав. — А то мне тянуться высоко. Да, так, — целительница подошла к Рину. — Голову откинь, сядь удобно и не дергайся, больно не будет. Вал, — окликнула она, — возьми флягу, и как я руки уберу, лей воду на рану.
— Понял, пчелка, — Валмир встал рядом с братом.
— Начинаем, — предупредила Мелита, снимая бинты. — Хорошо заживает, шрамик красивый останется, аккуратный.
Подойдя с мужу вплотную, она скрестила пальцы над раной, которая и правда выглядела совсем неплохо.
— Едет дед в зипуне
На серо-белом коне,
Слез дед с серо-белого коня,
И у Рина быстро рана зажила, — прошептала она и резко убрала руки.
В тот же момент Валмир, не жалея, опрокинул фляжку на плечо брата. Вода на миг вскипели, окрасилась алым, но быстро стала светлеть, и вот уже она чистая скатывается с совершенно здорового плеча.
— Вот это да! Здорово, пчелка! Тебя на поле боя надо с бочкой воды! Всех враз на ноги поставишь!
— Это ты хорошо придумал, — Лита без сил опустилась в траву. — Так и сделай, как соберешься от меня избавиться. Раненых я и правда бросить не смогу… — ее голос прервался.
— Пчелка!
— Лита!
Братья кинулись к потерявшей сознание девушке.