Страница 2 из 6
Я просыпался, хватая воздух ртом.
Как-то ночью, в самом начале декабря, я лежал и слушал, как посвистывает ветер, просачиваясь сквозь небольшую трещину в окне. Поняв, что заснуть все равно не удастся, я натянул джинсы, влез в кроссовки, накинул сверху куртку и вышел в ночь. Было 3:05.
Я бесцельно бродил по улицам, вдыхая влажный ледяной воздух, смотрел на усыпанное звездами небо, прислушивался к редким звукам, доносившимся с соседних улиц. На холоде я быстро проголодался и направился к круглосуточной автозаправке, где можно было купить пакетик печенья и газировку. Засунув руки поглубже в карманы, я быстрыми шагами пошел через кампус, мимо спящих домов, и скоро увидел огни заправки. Это был настоящий неоновый оазис, сверкавший среди пустыни закрытых кафе, кинотеатров и магазинов.
Я обогнул гараж, примыкавший к заправке, и чуть не налетел на человека. Он сидел в полутьме, прислонив спинку стула к красной кирпичной стене. От неожиданности я сделал шаг назад. На нем были красная вязаная шапка, серые вельветовые штаны до колен, белые носки и японские сандалии. Казалось, ему совсем не холодно в легкой ветровке, хотя термометр над его головой показывал четыре градуса.
Не поднимая головы, он произнес глубоким, почти музыкальным голосом:
– Прости, если напугал.
– Э… нет, ничего. Газировка есть, папаша?
– У нас только фруктовые соки. И не называй меня папашей!
Он повернулся ко мне и с лукавой улыбкой снял шапку, открыв белоснежно-седые волосы. А потом он рассмеялся.
Этот смех! Несколько секунд я смотрел и не верил своим глазам. Седовласый из моего сна! Те же белые волосы, открытое, без единой морщины лицо… Высокий стройный мужчина лет пятидесяти-шестидесяти. Он снова рассмеялся. Еще не оправившись от изумления, я кое-как отыскал дверь с надписью «Офис» и толкнул ее. Открывая эту дверь, я почувствовал, что одновременно открываю дверь в иное измерение. Окончательно сбитый с толку, я упал на старый диван и посидел некоторое время, вздрагивая и пытаясь представить себе, что́ может ворваться через эту другую, невидимую дверь в мой такой понятный и упорядоченный мир. Страх cмешивался с непонятным восторгом, который я вряд ли мог бы описать. Я сидел, быстро и коротко дыша, пытаясь уцепиться за ускользающую привычную реальность.
Потом я огляделся. Увиденное мною разительно отличалось от безликой захламленности обычной автозаправки. Диван, на котором я сидел, был покрыт поблекшим, но пестрым мексиканским одеялом. Слева, рядом со входом, на стенде были аккуратно расставлены товары в помощь путешествующим: карты, батарейки, солнечные очки и прочее. За небольшим столом орехового дерева стояло коричневое кресло с мягкими подлокотниками, обитое плотной тканью. Бачок с питьевой водой охранял дверь с надписью «Служебное помещение». Еще одна дверь вела в гараж.
Больше всего меня поразила домашняя атмосфера, царившая в помещении. Пол был устлан желтым ковром, тянувшимся до самой входной двери и утыкавшимся в жесткий коврик с надписью «Добро пожаловать». Стены были недавно выкрашены в белый цвет. Висело несколько пейзажей. Мягко светила лампа. Приятный контраст с неоновым сиянием, царившим на улице. Одним словом, комната дарила ощущение тепла, порядка и безопасности.
Откуда мне было знать, что здесь мне предстоит пережить невероятные приключения, своими глазами увидеть магию, ужас, любовь?.. Тогда я просто подумал о том, что здесь неплохо смотрелся бы камин.
Вскоре дыхание мое выровнялось, а мысли если и не успокоились окончательно, что хотя бы перестали вертеться как бешеные. Сходство этого человека с седовласым из моего сна, конечно, просто совпадение. Я глубоко вздохнул, встал с дивана, застегнул куртку и вышел на пронизанную холодом улицу.
Он сидел там же, где я увидел его впервые. Проходя мимо, я бросил на него последний взгляд, и что-то зацепило меня в его сверкнувших глазах. Эти глаза не походили ни на что из того, что мне приходилось видеть раньше. Поначалу могло показаться, что в них стоят слезы, готовые вот-вот пролиться; но стоило вглядеться повнимательнее, и слезы превращались в блеск, похожий на отсвет звезд. Я погружался в этот взгляд все глубже, пока мне не начало казаться, что само звездное небо есть не больше, чем отражение глаз этого странного человека. Утратив всякое представление о времени, я смотрел и смотрел в эти глаза. То был требовательный и любопытный взгляд… младенца.
До сих пор не знаю, сколько я так простоял – несколько секунд, минут или дольше. Потом я вздрогнул и очнулся. Невнятно попрощавшись, чувствуя себя совершенно сбитым с толку, я устремился к ближайшему перекрестку.
Дойдя до угла, я остановился. Шею покалывало; я чувствовал, что он на меня смотрит. И я оглянулся. Прошло не больше пятнадцати секунд. Как ни в чем не бывало, он стоял на крыше, скрестив руки на груди и разглядывая звездное небо. Разинув рот от удивления, я посмотрел на опустевший, по-прежнему прислоненный к стене стул, потом снова на крышу. Невозможно! Если бы, оглянувшись, я увидел, как он меняет колесо у кареты-тыквы с запряженными в нее гигантскими мышами, вряд ли бы я удивился больше.
Замерев посреди тихой ночной улицы, я рассматривал стройный силуэт. Сила присутствия, которой веяло от этого человека, ощущалась даже на расстоянии. Вдруг он резко повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. Нас разделяло метров двадцать, а я почти почувствовал его дыхание на своем лице. По телу прошел озноб, но не от холода. Просто снова отчетливо скрипнула дверь, до сих пор так надежно отделявшая сны от реальности.
Я снова посмотрел наверх.
– Да? – поинтересовался он. – Чем могу помочь?
Воистину это были пророческие слова!
– Простите, но…
– Прощаю, – улыбнулся он.
Я почувствовал, что краснею; все это начинало действовать мне на нервы. Шла какая-то игра, а я не знал правил.
– Послушайте, как вы забрались на крышу?
– Забрался на крышу? – недоуменно уточнил он.
– Да. Как вы с этого стула, – указал я, – оказались на этой крыше меньше чем за двадцать секунд? Вы сидели, прислонившись к стене, прямо здесь. Я отвернулся, дошел до угла, а вы…
– Я прекрасно знаю, что я делал, – загудел он. – Совершенно незачем мне это объяснять. Вопрос в другом: знаешь ли, что делал ты?
– Конечно, я знаю, что я делал! – Вот теперь я разозлился не на шутку. Что я, мальчишка, чтобы меня так отчитывали?! Но мне ужасно хотелось знать, что за трюк проделал этот старик, поэтому я сдержался и вежливо закончил: – Сэр, пожалуйста, объясните мне, как вы оказались на крыше.
Он просто молча стоял и смотрел мне в глаза, пока по шее у меня не побежали мурашки. Наконец равнодушно ответил:
– По лестнице поднялся. Она там, с другой стороны.
И, окончательно потеряв ко мне интерес, снова уставился на звездное небо.
Я быстро обошел здание. Да, лестница действительно имела место. Буднично стояла там, косо прислонившись к стене. Вот только до крыши она не доставала метра на полтора, если не больше, и ее наличие здесь никак не объясняло, каким образом мужчина так быстро оказался на крыше, – даже если допустить, что он действительно воспользовался лестницей.
На мое плечо опустилась чья-то рука. Я вздрогнул и резко обернулся. Он непостижимым образом спустился с крыши и бесшумно подкрался ко мне. И тут мне в голову пришло единственное разумное объяснение. У него был брат-близнец. Старички просто развлекались, пугая до полусмерти ни в чем не повинных посетителей. Я тут же пошел в атаку:
– Ладно, мистер, где ваш близнец? Я вам не дурачок.
Он слегка нахмурился, а потом разразился раскатистым хохотом. Ага! Зацепило! Значит, я был прав. Раскусил. Правда, ответ несколько сбил меня с толку:
– Думаешь, если бы у меня был близнец, я был бы тем братом, который стоял бы сейчас и разговаривал с «дурачком»?
Он снова рассмеялся, развернулся и зашагал к гаражу, оставив меня стоять посреди дороги в полной растерянности. Нет, ну какая наглость! Я устремился за ним. Старик зашел в гараж и принялся ковыряться в карбюраторе старого зеленого «форда».