Страница 9 из 11
– Я знаю, что ты не спишь. А ты знаешь, зачем я пришла.
Паша открывает глаза и едва заметно морщится. Он всегда так кривится, когда лжёт. Но сейчас дело гораздо серьёзнее, чем привычные опоздания Люды.
Звонок вырывает меня из задумчивости. Прощаюсь с Пашей и выхожу из палаты, отвечаю:
– Да, Лесь.
– Где ты? Я тебя битых полчаса жду! – возмущается та. – Если передумала, так и скажи! Мама только рада будет, а мне, знаешь ли, есть чем заняться.
– Уже иду, – обрываю сестру.
Оборачиваюсь на дверь палаты и разочарованно вздыхаю. Лучше бы доктор не результаты анализов рассказал, а то, что Паша практически говорить не может. Из его «ы-ы» я толком ничего не поняла. Но взгляд охранника мне не понравился совершенно: так смотрит загнанный зверь – с яростью и ужасом. Сомнения ещё сильнее терзают душу, мысли всё время возвращаются к событиям страшного вечера.
Пока вспоминаю всё до мельчайших подробностей, спускаюсь в приёмное отделение, выхожу на улицу и открываю водительскую дверь моей малышки. Леся смотрит на меня слегка обиженно и возмущённо.
– Ну щас!
И кивает на сидение рядом с собой. Хмыкаю: сестра наконец получила возможность водить и отпускать её не собирается. Спорить нет ни сил, ни желания, сажусь рядом с сестрой, но машина не трогается с места. Леська всё ещё выжидающе смотрит на меня, я хмурюсь:
– Что?
– Рассказывай! – требует сестра. – Когда вот так губы поджимала, случалось нечто до чёртиков противное.
– Всё прекрасно, Олеся.
Откидываюсь на спинку сидения и смотрю вперёд. Читаю на заборе огромную надпись: «Машины не ставить». Леська дёргает меня за волосы, кричу:
– Ай! Что с тобой?
– Это с тобой что? – едва не подпрыгивает крайне взволнованная сестра. – В последний раз, когда ты сказала: «Всё прекрасно, Олеся», оказалось, что у папы инфаркт! И пока я в благом неведении веселилась на студенческой вечеринке, вы с мамой ночевали в больнице, а отец пытался выжить! Не смей меня так никогда называть! Ненавижу это имя.
– Леся, – морщусь я и киваю на надпись. – Тут нельзя стоять, поехали.
– Я тут уже полчаса торчу, – заявляет сестра, – и ничего. Говори, что произошло. И не считай меня полной дурой! У тебя коленки в кровь изодраны, хотя по версии соседа упала ты в траву. Но больше всего мне понравилось, что перед этим ты аккуратно сложила ноутбук и папки с делами на лавочку! Я, конечно, при маме не стала Шерлока изображать, но…
Она выразительно смотрит на меня.
– Хорошо, – сдаюсь и киваю: – Трогай. Расскажу по дороге.
Пока говорю, Леся молчит и, сжимая губы добела, не отрывает напряжённого взгляда от дороги. Я замолкаю и жду вопросов. Естественно, они будут. Леся встревожена, напугана, но, как всегда в критических ситуациях, моя маленькая сестрёнка держится так, что позавидует и железная леди. Поэтому мне не страшно пускать её за руль, как она думает, просто я ревную свою крошку. И к тому же Леся не знает, что деньги, которые я давно откладываю якобы себе на отпуск, пойдут на первый взнос за автомобиль мечты моей сестры. Как раз к её дню рождения.
Нас подрезает крутая иномарка с затемнёнными стёклами, но Леся молча и аккуратно уводит машину от столкновения (на лице сестры и мускул не дрогнул), включает поворотник и косится на меня. Слышу единственное слово:
– Сотрясение?
– Нет, – отвечаю и улыбаюсь, когда сестра сбавляет скорость до положенной. – Я прошла полное обследование. Со мной всё в порядке, можешь проверить медкарту.
– Сдалась мне твоя медкарта, – недовольно морщится Леся и бурчит едва слышно: – Я бы с большим удовольствием прочла некролог этого гада.
Сердце моё ёкает.
– Не говори так!
– А что? – хищно улыбается сестра. – Представь, что так вот всё сошлось. Когда водила отвернулся, на депутата напал родственник одного из погибших от отравления хлором. Пока ты лежала в обмороке, тихонько пришил обоих, спрятал тела, а машину сжёг на территории завода. Пламя возмездия! И трупов нет – никто не докажет, что это убийство, и за родственника отомстил! Записи стёрты, а свидетель после укольчика выжил по чистой случайности. Возможно, только потому, что говорить не может.
– Угу, – бурчу я недовольно (сестра только что рассказала одну из продуманных мной версий), – а преступник вежливо отвёз второго свидетеля домой и заботливо уложил на травку. – Покачала головой. – Не сходится, Лесь. Слишком много нужно было знать преступнику: и про камеры, и про болезнь охранника. Чересчур изощрённая месть. И, даже если это было так, проще свалить всё на меня, а не спасать. Мол, депутат напал, попытался изнасиловать, и я его случайно ножиком, который бы обнаружили рядом с моим телом и отпечатками на рукояти.
– Случайно ножиком? – зло ухмыляется сестра. Сворачивая в наш двор, подмигивает: – Четыре раза.
– Леся, – резко обрываю её. – Убийство не повод для шутки. Да и нет его, раз нет трупа. Мершиков мог залечь на дно, чтобы переждать и посмотреть, что я предприму. Скорее всего, так оно и есть, это в его стиле. Всё просто: прохожий спугнул насильника. Этот добрый человек посмотрел мои документы и отвёз домой. Павел подсел на иглу и под кайфом что-то сделал с записями. – Киваю уверенно: – Да, всё так и было.
– Это ты себя так убеждаешь? – заглушив машину, с интересом смотрит на меня сестра. – Не проще ли проверить?
Поджимаю губы и жду продолжения: хитрая улыбка сестры нервирует. Леська тянет меня за руку и показывает на один из балконов:
– Митюгова Даша с третьего едва скальпа не лишилась, когда мать застукала её с сигаретой, помнишь?
– Это незабываемо, – хмыкаю невесело.
Миловидная брюнетка с пышным бюстом и кукольными глазами рыдала на весь двор и клялась матери, что больше не посмотрит на сигарету. Но Руслану Дмитриевну это не успокоило, женщина сторожила дочь денно и нощно.
– Неужели?.. – заметив прикрученный к перилам тёмный прямоугольник, вздрагиваю я.
Леся кивает моей догадке:
– Даша тоже в курсе, так что план тёти Руси провальный, но нам-то это на руку! Посмотрим запись и узнаем, кто тот добрый самаритянин.
Глава 3
Целую маму, обнимаю отца: они так переживали за меня! Папа совсем бледный, надо бы его в санаторий отправить. Посматриваю на сестру: кажется, подарок на день рождения будет не такой шикарный, как бы хотелось. Мама, чтобы не напоминать мне о неприятном происшествии, переключается на сестру. Леське достаётся за рискованный с точки зрения мамы шаг. Родители переживают, что она теперь живёт отдельно. Вздыхаю и иду на кухню.
– Всё нормально, – говорит Леся в ответ на мамины причитания. – Мне не десять лет. Соседка адекватная, район спальный, институт рядом. Ты хочешь, чтобы ради твоих пирогов я вернулась, снова ютилась в одной комнатке со старой девой и тратила по три часа на дорогу?
– Это кого ты тут старой девой назвала? – беззлобно тяну её за нос.
Сестра охает, смеётся, высвобождает нос. Мама качает головой и, не переставая ворчать, уходит к отцу. Леся тут же стирает улыбку с лица и, посматривая на дверь, садится рядом. Отодвигая горячую чашку, включает смартфон.
– Скинула сразу, чтобы не возиться, – объясняет она.
Включает видео, хмыкает нетерпеливо, перематывает. На небольшом экране мелькают люди, жизнь района не останавливается ни на минуту. И вот сестра тормозит ролик, поворачивает ко мне и возбуждённо говорит:
– Смотри! А вот и твой спаситель несёт тебя на руках.
Вижу, но толку от этого мало. Стройный мужчина выше меня, одет в джинсы и толстовку, лицо скрыто капюшоном.
– Машины не видно, – хмыкает Леся. – Неужели этот супермен нёс тебя от самого суда?
– Вряд ли, – бормочу и, замечая короткий взгляд мужчины исподлобья, подаюсь вперёд: – А ну отмотай назад!
Леся отматывает, нахожу момент, когда спаситель поднял голову, приближаю…
– Тень от дерева, – разочарованно выдыхает Леся.
Я же едва сдерживаю дрожь: на мне другие вещи! Этот человек меня переодел? И где одежду ночью достал? А размер как понял? Ваня точно знает. Может, это он? О догадке Леське не говорю: одна мысль, что меня кто-то переодевал, холодит затылок. Хорошо, что сестра не знает, в чём я была, а мама не видела меня утром.