Страница 2 из 18
Лицо вдруг будто едва различимым ветерком обдало. Кожу защекотало, но уже в следующее мгновение ощущение пропало.
– Ты ей понравился, – с улыбкой поведала Пифия. – Она редко новым людям отвечает – стесняется.
Ко мне сами собой подъехали мои горные ботинки, а пока я шнуровался, рядом плюхнулся сверток из пищевой бумаги. В отличие от пленки, полностью скрывавшей запах продукта, она совершенно точно указывала на то, что там завернута еще одна порция пирога. Отлично! Будет, чем Гусевых угостить. А вот вредные прибалтийские соседи, пожалуй, обойдутся.
Поблагодарив еще раз гостеприимную хозяйку, мы вышли из дома на свежий воздух. Снаружи уже вовсю властвовала темнота, стрекотали сверчки и начинали распеваться ночные птицы. Но расставленные вдоль тропинки автономные светильники не позволили нам сбиться с курса и распахать носом клумбы. Однако, вместо того, чтобы смотреть себе под ноги, Лариса вытащила из кармана крохотный блокнот и огрызок карандаша.
– Тимофей, можешь рассказать, кем ты был, до того, как все началось?
Калитка, выпустив нас на улицу, закрылась на запор, намекая на то, что мы остались одни. И это, похоже, послужило сигналом к тотальному допросу.
– Увы, мне и самому интересно, – развел я руками. – Но в моей памяти сплошные дыры. Стоит сосредоточиться, как приходит дикая головная боль. Пару раз даже носом кровь шла…
– Вот как… А что-то конкретное сохранилось?
– Более-менее ровно помню лишь детство и раннюю юность. Я был поздним ребенком, родители умерли довольно рано. А вот дальше все в тумане. Вроде бы где-то учился, вроде бы кем-то работал…
– Любопытно. Какой тебе диагноз поставила система, если не секрет?
– Диссоциативная амнезия, – открыв интерфейс, прочел я.
– Ого! Это тебя в том центре так обработали?
– Да, там по мне серьезно прошлись, – я с кислой миной взглянул на список моих недугов. – До сих пор расхлебываю…
Если состояние внутренних органов постепенно приходило в норму, включая измочаленную почку, то на головном фронте все было без особых изменений. Разве что, пропал непонятный гиперкинез, но каких-то серьезных изменений я за собой не заметил. Память возвращаться не спешила, настроение менялось, будто у блондинки, да еще и голоса эти доставучие…
«А вот сейчас обидно было!»
Я скрипнул зубами, но отвечать не стал.
– Не вешай нос, – решила подбодрить меня Лариса. – Думаю, ты придешь в норму, со временем. При мне и не такое лечилось. Главное, во всем разобраться – вот мой простой девиз. Я уже читала доклад «Твиксов», и знаю, на что ты способен. Но хотелось бы посмотреть лично…
– Да пожалуйста. Рост!
Ветви придорожного кустарника зашевелились, будто встревоженные змеи, и сплелись в форме… Сердечка. Последнее получилось непроизвольно, будто меня кто-то толкнул под руку. В голове раздалось противное хихиканье.
Слава богу, этот испанский стыд рассыпался трухой уже через несколько секунд.
– Очень мило, – сдержанно оценила исследовательница. – И весьма быстро. До этого я думала, что обыкновенные растения не могут так двигаться. Практически как дендроиды, только плата за это слишком высокая. Впрочем, как и всегда у Хаоса…
Ее не совсем понятный монолог превратился в едва различимое бормотание. Женщина внимательно оглядела останки засохшего кустарника, что-то черкая в блокнотике, а затем решительно повернулась ко мне:
– Тимофей, твой случай очень интересен, и мне бы хотелось пообщаться с тобой более обстоятельно. Как насчет заглянуть завтра ко мне в библиотеку?
– Я, наверное, не выдам государственную тайну, если скажу, что завтра уезжаю с разведчиками, – осторожно поделился я новостями.
– Насчет этого не волнуйся – завтра вы с «дудниковскими» никуда не поедете.
– Это не его прихоть, а приказ Сосновского…
– Знаешь, почему меня прозвали Пифией? – с ноткой озорства в голосе оборвала меня она.
– Ну-у, – я поскреб подбородок. – На старую негритянку ты точно не похожа.
– Я редко ошибаюсь в прогнозах, почти никогда. Так что, спокойной тебе ночи и до завтра. Не забудь захватить своих друзей, мне найдется, чем вас всех удивить.
Я невольно хохотнул.
– Что такое? – нахмурилась женщина, уже собиравшаяся меня покинуть.
– Да так, кое-кто пролетает…
Глава 16
В нашем новом доме меня поджидал очередной сюрприз – Паша с задумчивым видом пытался вставить на место выбитую входную дверь. Ну, а Ромашка с Бабой Ягой в извечной женской манере оказывали ему моральную поддержку – костеря на все лады.
Судя по тому, что одна из петель валялась аж у самой калитки, затея увенчаться успехом никак не могла. Створка держалась лишь благодаря стараниям десантника, и падала каждый раз, стоило ему только попытаться ее отпустить. Один раз она едва не придавила наших соседок, заставив их возмущенно взвизгнуть.
– На час буквально оставить вас нельзя…
Я подобрал покореженную железяку и побрел к крыльцу. Сегодняшний день оказался слишком богат на события – дико хотелось спать, а натруженные ноги подкашивались от усталости. А тут незапланированный ремонт во весь рост маячит.
– О, явился, не запылился! – едко прокомментировала мое появление Эльга Куклинскас.
– Что у вас тут произошло? – проигнорировав девушку, будто ее и не существовало, спросил я у Гусевых.
– Мой брат – дебил, – закатив глаза, горестно поведала Полина. – Его там, в армии, слишком часто по голове кирпичами били…
– Слушай, ты, умная! – прошипел Павел, в который раз пытаясь повесить дверь на воздух. – Помогла бы лучше!
– Нет уж, спасибо! Ты ее выбил, ты и ставь. Пока не сделаешь – домой можешь не заходить.
Деревянную створку теперь украшала продольная вертикальная трещина, шедшая из глубокой вмятины на внутренней стороне. Будто по ней от души кувалдой врезали.
Вот только не было у нас таких инструментов, не считая старенького гвоздодера, забытого строителями впопыхах. Неужели он свой знаменитый десантный удар применил? Да ну, голова бы точно пострадала, а на нем не наблюдалось ни царапинки, насколько позволял разглядеть свет одинокой лампочки, висевшей над крыльцом. Возле нее сейчас вовсю летали крупные мотыльки, едва не сбивая ее с крючка.
– Паша, просто подержи ее на весу, а я забью, – попросил я парня, не видящего ничего перед собой.
Взяв гвоздодер, я кое-как выровнял дверную петлю на нижней бетонной ступеньке и вернул ее на место. Вырвало детальку «с мясом», так что держалась она теперь всего на двух гвоздях. Верхнюю просто выгнуло буквой «Зю» и ее пришлось обрабатывать прямо на откосе, отчего я пару раз засадил себе по пальцам. К особой радости белобрысой ведьмы.
Наконец, приготовления были окончены, и мы в четыре руки посадили дверь на упоры. Открывалась она теперь с жутким инфернальным скрипом, да и в сам проем входила неплотно, но это всяко лучше, чем вообще без нее спать. Радостные комары со всего села к нам слетелись бы, не оставив в наших телах к утру ни капли крови.
Девушки нам язвительно поаплодировали и пошли в дом, греть кастрюли для купания. Старенький бойлер в душевой отчего-то не работал, поэтому приходилось вручную заливать туда горячую воду, благо конструкция это позволяла. Пока мы пытались вернуть створке первоначальное расположение, они успели вскипятить первую партию и по очереди искупаться.
После водных процедур барышни немного подобрели, а предложенный мной ароматный пирог, приготовленный хозяйственным призраком жены Сосновского, окончательно погасил их недовольство. Пока мы с Павлом приводили себя в порядок в обмывочной, они на скорую руку заварили чай и сервировали стол.
Сменной одежды у меня имелся всего один, если можно так сказать, комплект, включающий в себя черную майку с принтом группы «Анархия» и просторные спортивные шорты. Но бедствовать нам оставалось совсем недолго. Завтра на счет нашей группы должны будут зачислиться кредиты от привезенного с собой груза, на которые можно будет спокойно прибарахлиться.