Я не жертва

Из воспоминаний меня вывел телефонный звонок. Звонил шеф.

– Романова? – каждый раз он зачем-то спрашивал мою фамилию, будто она могла измениться сама по себе.

– Слушаю.

– Романова, значит слушай мою команду. Завтра выезд в женскую колонию, в Бобров. Там какие-то нововведения, начальство вещать будет, мэр приедет. Чтоб как штык у АПУ была, автобус в восемь от главного входа отходит. Не успеешь, убью.

На этом шеф отключился, как всегда, сочтя излишним прощаться, а я в досаде допила бокал вина и решила, что на сегодня пора заканчивать. Вставать завтра рано, и надо быть в форме.

Утром я как штык стояла в холле АПУ – Академии права и управления, и томилась в ожидании команды на старт. Правда меня немного смущало, что кроме меня в холле не было ровным счетом никого. Кроме разве что парня в форме на проходной, ну и периодически шныряющих туда-сюда курсантов.

Наконец, когда на часах было уже без пяти минут восемь, я подошла к окошку с дежурным и поинтересовалась, когда позовут журналистов, показав удостоверение.

– Так вы что тут-то? Ваши с другого входа ожидают.

– А далеко?

– Ща, погодите, – парень принялся набирать кого-то по телефону, потом долго что-то втолковывать. Наконец он положил трубку и виновато посмотрел на меня:

– А ваши все уехали.

– Твою мать!

Я выбежала из заведения, по дороге набирая номер Светки. Та быстро вникла в ситуацию и сказала оставаться на месте.

Через полчаса возле меня притормозила вишневая, побитая жизнью, временем и нашими дорогами девятка, и веселый парень прокричал сквозь громкую музыку из салона:

– Это тебя в тюрьму?

Честно говоря, я чуть не подавилась от постановки вопроса, но быстро кивнула и, не дожидаясь приглашения, прыгнула в салон.

– Долго ехать? – я постаралась поудобнее устроиться в забитой всяким хламом машине и приготовилась к долгой дороге.

– Та не-е… Тут всего-то километров десять.

– Вас Света прислала?

– А шо, есть другие варианты? – хохотнул юморист, но продолжать не стал.

– Полина… – я решила, что представиться все же будет не лишним, но парень отмахнулся.

– Знаю. Светка сказала.

Сам он решил, что представляться будет излишним, а потому я так и не узнала, кому обязана своим чудесным спасением. Надо будет только Светке проставиться что ли. Да и за бензин не лишним будет расплатиться.

В целом Светкин жених, если это конечно был именно он, мне понравился. Парень больше молчал, не доставая меня излишним разговорами, на всю громкость врубив Михаила Круга.

К воротам подъезжали под «Кольщика», чем очень впечатлили куривших возле ворот работников колонии.

Еще минут двадцать пришлось доказывать, что я не верблюд прежде, чем меня пропустили на территорию и проводили на конференцию, если это можно назвать именно так. Хвала богам, та еще не началась, мэр задерживался, а без него высокое тюремное начальство естественно говорить опасалось, и оттого все томились в общей зале.

В какой-то момент к начальнику колонии подошел мужчина в форме, что-то сказал ему на ухо, и тот даже в лице изменился. Побагровел весь, усы задергались.

Нам объявили, что у нас есть время все здесь как следует осмотреть.

Честно говоря, колония приятных чувств у меня точно не вызывала. И на это были особые причины. Хотя, что греха таить, вряд ли в целом мире найдется хоть один человек, кому это место покажется светлым и милым. И все же у меня оно, помимо прочего, вызывало еще и страх.

Страх был сродни тянущей боли внизу живота, он обволакивал и давил, заставляя сердце биться быстрее обычного.

Кое-как я смогла взять себя в руки, и тогда оказалось, что в актовом зале, ну или как тут это называется, я осталась совсем одна. С трудом отыскав дрейфующую кучку журналистов, которым, в отличие от обычных людей, тюрьма казалась чуть ли не аттракционом, я наконец смогла выдохнуть спокойно.

Никто не тыкал в меня пальцем, не кричал «держи ее», не пытался заковать в наручники. По большому счету всем было плевать не только на меня, но и вообще на всех и вся. Когда мы прошли несколько извилистых коридоров, шедший впереди мужчина в форме обернулся и строго произнес:

– Сейчас осужденные с прогулки будут возвращаться – всем встать по левую сторону. В глаза не смотреть. И вообще вести себя тихо. Фотографировать строго запрещено. Нарушители сразу покинут заведение. Всем все ясно?

– А они опасные что ли? – испуганно спросила какая-то молоденькая девчонка, по виду лет семнадцати.

– А вы куда ехали? – удивленно спросил он.

– Вы девушка не на курорт приехали, – строго припечатал он и уже мягче добавил: – Опасные в закрытом крыле содержатся. Но все равно ухо востро держать.

Через минуту мимо нас прошли с десяток женщин с опущенными вниз глазами. Одеты они были в длинные юбки, рубахи свободного кроя и косынки, повязанные на голове. Все женщины были разного возраста. Были и совсем молоденькие. Парочку легко можно назвать красотками, что в условиях тюрьмы совсем уж удивительно. Все-таки, как сказал начальник, не курорт…

– И вот еще что… – наш провожатый внимательно осмотрел нас всех, когда заключенных увели и сказал, – вы когда в такие места выезжаете, старайтесь как-то попроще что ли… Ну косметику там, украшения, вырезы эти все – не надо этого. Не надо женщин понапрасну раздражать.

Оставшиеся полчаса до приезда мэра нас развлекали как могли, водя по всем кружкам и актовым залам, где заключенные рисовали и пели, танцевали и играли на инструментах. Нашлась даже комната красоты, больше похожая на гримерного какого-нибудь артиста.

– А здесь бабы перед выступлениями марафет наводят, – гордо заключил наш проводник и на этом показ закончился.

Как раз прибыл мэр со свитой, и мы долго и нудно выслушивали доклад начальника тюрьмы начальнику города. Хвала богам, часть с осмотром достопримечательностей уже была пройдена до приезда высочайшего гостя, а потому мы быстренько записали на диктофоны высокие речи и довольные отбыли восвояси. Мэр, как водится, остался, но меня это же никак не касалось.