Во власти демонов

– Ты не ответила на вопрос, Мари, – тем же бархатным тоном произнёс Джон, легко коснувшись кончиком пальца моих провокационно торчавших и очень чувствительных сосков. – Тебе понравилось то, что я с тобой делал?

А Джеффри, между тем, уже поднял платье почти до подвязок на чулках… Я помотала головой, отчаянно не желая признаваться в своей постыдной слабости, слёзы снова смочили щёки, и с губ сорвался слабый всхлип. Джонас негромко рассмеялся, отчего по телу разбежались колкие мурашки, потом опустился на диван, обхватив мои почти обнажённые ноги и положив их себе на колени. При этом ладонь сводного брата словно невзначай погладила коленку, и я неосознанно сильнее сжала их, хватая ртом густой, плотный воздух. Меня раздирали противоречивые желания, одурманенное сознание никак не хотело смиряться с происходящим, но сопротивляться распаленному телу становилось с каждой секундой сложнее. Даже несмотря на страх, замешательство и стыд от осознания, насколько неправильно всё то, что со мной делают.

– А твоя грудь говорит мне о другом, – мурлыкнул Джон, снова погладив вершинку и слегка нажав на неё. – Знаешь, как легко проверить, что ты врёшь, малышка? – он наклонился к моим приоткрытым от тяжёлого дыхания губам и провёл по ним подушечками. – Между твоих ножек уже давно всё жарко и влажно, правда, Мари? Давай, посмотрим?

Я ощутила обжигающее прикосновение ладоней Джеффри на бёдрах, даже через тонкий батист панталон, и поняла, что платье больше не скрывает моих ног и… низа живота.

Глава 3

– Ну же, любовь моя, – хриплый шёпот жениха прошёлся по натянутым нервам жёсткой щёткой, и у меня вырвался очередной невнятный всхлип. Перед глазами всё плыло, и от эмоций, и от навернувшихся слёз. – Я чувствую, ты хочешь… Раздвинь ножки…

Его ладони надавили, вынуждая раскрыться, я выгнулась, не сдержав тихого стона отчаяния, но моё слабое сопротивление было очень быстро сломлено. Особенно, когда к Джеффу присоединился Джонас. Вдвоём они легко развели мои колени, непристойно широко, одну прижав к спинке дивана, а вторую крепко держал Джеффри, закинув свою ногу сверху. Боже… Я чувствовала себя распятой бабочкой в руках двух ненормальных исследователей, и самое ужасное, что разбуженное возбуждение не желало проходить. А Джонас, нависнув, с такой жадностью рассматривал открывшееся его взгляду, что я не выдержала, всё же зажмурилась и отвернулась, глотая слёзы. Не хочу, не хочу это видеть!.. Но чувствовать прикосновения я себе не могла запретить, и… они рождали тёмное, болезненно-приятное наслаждение, лишь усиливавшее моё глухое отчаяние. Мелькнула мысль, что, наверное, Джеффри что-то добавил в вино. Потому что не могла я сама так реагировать, не могла!

– М-м-м, знаешь, мне нравится, – вкрадчиво прошептал Джонас, и его пальцы легко провели поверх тонкой ткани панталон, едва прикрывавшей самое сокровенное место, сейчас открытое его порочному взгляду.

Я задохнулась от нового приступа стыда – батист в самом деле стал влажным, это я тоже чувствовала. Моё тело постыдно предавало, опоенное неизвестно чем, а разум метался в клетке, заходясь от ужаса. Больше всего пугала собственная беспомощность, и то, что дальнейшее неизбежно. Джонас сделает то, о чём говорил, и мне остаётся только… смириться?

– Мари-и-и, открой глазки, – настойчиво зашептал Джеффри, и уже его ладони оказались на моей груди, начали довольно сильно мять и чувствительно сжимать напряжённые соски, заставляя их пульсировать от болезненного удовольствия. – Непослушная девочка…

С очередным стоном не то отчаяния, не то наслаждения, я разлепила мокрые ресницы, уставившись невидящим взглядом в потолок. По дрожавшему телу гуляли волны жара, закручиваясь обжигающей воронкой там, где сейчас блуждали бесстыдные пальцы Джонаса. И ещё, я вдруг почувствовала, как к моей попке прижимается что-то твёрдое, на чём не слишком удобно лежать. Что это такое?..

– Знаешь, пожалуй, я не буду раздевать тебя до конца, – между тем, мурлыкнул мой сводный брат, отвлекая от странных ощущений, и… его пальцы скользнули в разрез панталон, просто раздвинув влажную ткань в стороны. – Ты смотришься чертовски соблазнительно и непристойно… Вот та-ак, – тягуче произнёс он, гипнотизируя меня своим тёмным взглядом. – Тебя же никто здесь не касался, малышка?

Боже, боже. Лицо обдало огнём, будто на него дыхнул раскалённый ветер из пустыни, я думала, сгорю со стыда, чувствуя, как Джонас мягко поглаживает меня там. И… его пальцы задевали что-то, какую-то точку, отчего меня то и дело выгибало от вспышек острого удовольствия. И уже было всё равно, что это делает мой сводный брат, которому я верила. Что у меня связаны руки, я полураздета, и руки жениха, которого любила до недавнего времени, жадно оглаживают и мнут мою грудь, добавляя переживаний. Всё смешалось, и я не могла разобрать, катятся ли из моих глаз слёзы наслаждения или отчаяния…

– Отвечай, Мари, любовь моя, – напомнил Джефф, и его зубы довольно сильно сжали мочку уха.

– Н-нет!.. – послушно ответила я, задыхаясь в их умелых и бесстыдных руках. – Н-не касался…

– О-о-о, – с шумом выдохнув, отозвался Джонас, и его тёмные глаза полыхнули огнём, а от развратной ухмылки у меня внутри всё задрожало.

От предвкушения.

– Маленькая, а ты готова, – с явным удовольствием сообщил он, и пальцы продолжили перебирать и ласкать мягкие складки, проникая с каждым движением всё дальше. – Такая горячая, мокрая…

Мне казалось, кожа на лице сейчас сгорит от его слов, а самое ужасное, что мои бёдра начали подаваться вперёд, навстречу руке Джонаса, раскрываясь шире. И хотелось, чтобы он прикасался к той самой точке ещё и ещё, чаще, нежнее, погружая глубже в сладкую негу. В ней тонули мысли, в ней растворялся страх и отчаяние, и оставался лишь стыд, упорно не сдававший позиции. Последнее, за что я цеплялась, чтобы не сорваться окончательно в пропасть порока, куда меня настойчиво тянули Джеффри и Джонас, явно наслаждаясь происходящим. И тем, как я отвечала на их ласки и поцелуи…

– А сама тоже не трогала себя? – со странной дрожью в голосе спросил Джефф, обводя подушечками мои напряжённые, набухшие, как бутоны, соски. – Правда, Мари-и-и?

О чём он говорит?.. Я не понимала, а потому просто помотала головой, сдавшись и перестав сражаться с собственным предавшим телом. Глухое отчаяние отступило в самую глубину души, добавляя нотку горечи в пряные, острые эмоции. Тихий, довольный смех жениха около уха заставил судорожно вздохнуть и прикусить губу.

– О, любовь моя, большое упущение с твоей стороны, – вкрадчиво сообщил Джефф, продолжая дразнить мою ноющую от его ласк и ставшую слишком чувствительной грудь. – Ничего, научим…

Именно в этот момент пальцы Джонаса вдруг оказались внутри меня, проникнув довольно глубоко. Я поперхнулась вдохом, широко распахнув глаза и ничего не видя вокруг от слишком яркой вспышки эмоций. Мышцы почему-то резко сжались, реагируя на вторжение, и с губ сорвался тихий вскрик. Тело моментально выгнулось, напряглось, как струна, и задрожало. Сейчас удовольствие приняло новый оттенок, пугающе сильный, затронувший самые дальние уголки сознания.

Пальцы Джонаса почти сразу пропали, и поймав себя на разочаровании, я едва не захныкала, осознав глубину своего падения. Я готова была просить продолжить…

– Ты вкусно пахнешь, малышка моя, – низким, бархатным голосом произнёс мой сводный брат и поднёс руку к лицу, с откровенным наслаждением втянув запах, а потом…

Медленно, смакуя, облизнул пальцы. Его глаза смотрели, казалось, мне в душу, и видели всё, что там происходит. Мой стыд. Притаившийся страх. Отчаяние, мешавшееся с горько-медовым, щедро приправленным вином наслаждением. Что они со мной делают, зачем?!

– Малиновая, – хрипло прошептал Джонас и наклонился ко мне, неожиданно бережно стерев со щеки влажную дорожку. – Со сливками и карамелью. Хватит слёз, Мари, право, они уже лишние, – мягко, проникновенно произнёс он, однако я поняла, что это приказ, которому лучше подчиниться. – Хочу распробовать тебя лучше, – добавил вдруг Джонас, родив во мне смутную тревогу.