Падение

— Я больше не могу молчать… Как думаешь, ты уже все понял, потому что еще пара дней и мне понадобиться психоаналитик? — приперев спиной дверь, огорошиваю его я. Андрей открыто улыбается, отбрасывая на кровать свое мокрое полотенце.

— Понял, так что обойдемся без закрепления. Я уже могу тебя целовать, потому что я дико соскучился? — поднимая бровь вверх, спрашивает он. Я не вижу поводов сдерживаться и, едва не сбив его с ног, набрасываюсь на него с поцелуями.

«Есть ли хотя бы малюсенький шанс, что вы передумаете и все же продадите мне эту картину?»

«Нет, все-таки рассмотрите вариант с шубой.»

«Я объехал все салоны в этом городе, и ни одна норка не сравниться с вашими ландышами по красоте.»

«Мимо. Я никогда не рисовала ландыши.»

«Предлагаю вам это исправить. Продав мне картину, обязательно их нарисуйте.»

«)))»

— Возьми красное, мне оно понравилось больше всех, — советует Ира, когда мы прогуливаемся между стройными рядами вечерних нарядов в одном из бутиков торгового центра. — Без внимания в нем ты точно не останешься.

— Не знаю, не слишком ли это? — разглядывая платье в пол, открывающее плечи, спрашиваю я.

— Тебе же не пятнадцать! Ты взрослая женщина, так что нет ничего плохого в небольшом эпатаже. Боже, вот это цены! Маш, я хотела спросить… — замялась подруга, округлив глаза, взяв в руки бирку от легкой шифоновой блузки. — У нас прошли сокращения, и Сашу любезно попросили уйти. Может Андрею нужен сотрудник, ты ведь знаешь, что Тихонов у меня прекрасно ориентируется во всех этих механизмах…

— Хочешь, чтоб я с ним поговорила?

— Да, если, конечно, это удобно, — слегка краснеет Ирина, вешая вещь обратно на стойку. — Мы уже все варианты перебрали, но что-то никто не горит желанием перезванивать.

— Конечно, без проблем. В автосервисе ему вряд ли помешают лишние руки, — я улыбаюсь, видя, как Ира облегченно вздыхает.

— Так что, будет грандиозное торжество?

— Нет. Посидим в тихом семейном кругу. Вы, кстати, тоже приглашены, так что ничего не планируй на этот день, — надевая пару лакированных черных лодочек на высоком каблуке, сообщаю я.

— Что ты! Пропустить годовщину четы Медведевых — да не в жизнь! — смеется она. — Как у вас дела? Ты хоть и не жаловалась, но напряжение между вами было трудно не заметить.

— Все хорошо! Были, конечно, небольшие трудности, но мы их уже преодолели. У меня ощущение, что мы только начали жить вместе, настолько он стал внимательный, — не могу не улыбнуться своим мыслям. — Давай поедим в кафе, я готова слона съесть!

«Я все еще верю, что вы оттаете, и поможете мне осчастливить жену.»

«Вы не производите впечатление человека, не способного удовлетворить капризы супруги без посторонней помощи. Так что порадовать мне вас нечем.»

«Боюсь, в этом вопросе, мне без вас не обойтись. Маргарита, проявите сочувствие, у меня осталось всего три дня.»

«Я уже говорила, она не продается. Простите.»

«Я и сам уже вижу, как ваши розы прекрасно смотрятся на стене в нашей гостиной.»

«Рисовать розы, на мой взгляд, пошло и совершенно безвкусно.»

«Быть может, тогда полевые?»

«Просто и неинтересно.»

«Астры? Георгины? Моя фантазия подходит к концу.»

«И тут не угадали. Попробуйте золото, раз шубу, достойную плеча вашей супруги еще не пошили.»

«Может сегодня вы будете более сговорчивы?»

«Без вариантов.»

«Завтра я упаду в грязь лицом.»

«Жаль, я этого не увижу. Люблю наблюдать, как заливаются краской сильные мира сего.»

«Вы слишком жестоки.»

«Я справедлива. Терпеть не могу невнимательных к своей женщине мужчин. Старайтесь впредь до такого не доводить.»

Я просыпаюсь, чувствуя, как мой живот покрывают поцелуи, и довольно потягиваюсь, окончательно открывая глаза. В комнате еще царит полумрак, а часы на прикроватной полке показывают половину шестого. — Это жестоко, я буду весь день ходить как сонная муха, — хриплым после ночи голосом, шепчу своему мужу. — Прости, но иначе никак, через час встанет Сема и мы не сможем побыть наедине, — спускаясь ниже по моей коже, объясняет Андрей. Тягучее сладкое тепло распространяется по телу, и мне уже все равно, который сейчас час. — С пятилетием, малышка, — прекращая свои чувственные пытки, целует меня супруг, улыбаясь. — С пятилетием, — отвечаю ему тем же. — У меня кое-что есть для тебя, — извлекая из под подушки длинный бархатный футляр, говорит муж. Я, с придыханием, открываю крышку и не могу скрыть своего удивления, видя, как переливаются камни, усеивающие ожерелье из белого золота. — Ты с ума сошел, это же жутко дорого! — Ну, я же не просто так засиживался на работе допоздна, так что деньги не главное. — Господи, оно прекрасно, спасибо, — целую его нежные губы и вновь начинаю разглядывать подарок. — Я тебе тоже кое-что купила, — спрыгнув с кровати, бегу к платяному шкафу, где заранее спрятала заветную коробочку. — Запонки, — поясняю, когда Андрей заглядывает внутрь. — С твоими инициалами. Такие должны быть у каждого уважающего себя олигарха. — А я олигарх? — Ну, Светка, считает, что да! А я склонна ей верить, по части оценки мужчин она довольно подкована. Муж смеется и в сотый раз за это утро тянется к моим губам. — Спасибо. * * * Маша сегодня безумно красива, и мне стоит огромных усилий не пялиться на ее яркое платье. Возможно, внешне в ней не осталось ничего от той краснеющей студентки в коротких джинсовых шортах, сующей под нос своему парню стопку бумажных салфеток, но все же внутри она все такая же искренняя и открытая, не пытающаяся играть или строить из себя ту, кем не является. В ней больше лоска, больше уверенности, больше понимания, как должна выглядеть мать и любимая жена, главная задача которой создание уюта и доверительной атмосферы в доме. Она все также смущается, принимая букеты из рук собравшихся в ресторане гостей, также приветливо улыбается окружающим, немного теряясь от бесчисленного множества комплиментов, но, при этом, прекрасно держится, зная, что заслуживает этих почестей. — Сегодня я с сыном, — улыбается крестный, представляя ей Петра, моего ровесника, с которым мы в детстве вместе пропадали на спортивной площадке во дворе. — Привет, — крепко сжимая мою ладонь и похлопывая по плечу, здоровается мой друг. Мы перекидываемся парой фраз, пока Маша принимает из рук Дмитрия Арсеньевича внушительный сверток, после чего они усаживаются за стол. — Я думала его сын заграницей, — шепчет жена, провожая их взглядом. — Да, у него свой бизнес в Германии, но отец говорил, что Петька приехал сюда погостить. Вот и Антон! Мой друг появляется в ресторане, держа под руку стройную девушку, лицо которой мне не удается разглядеть, так как она повернулась спиной, ожидая пока Павлов поможет ей скинуть тонкое пальто с плеч. Я чувствую, как на долю секунды, тело словно пронзает стрелой, когда пара ярких голубых глаз, на дне которых плескается веселье, встречается с моими, но беру себя в руки, удивляясь подобной реакции на ее присутствие. — Ну что, Медведевы! Принимайте поздравления, — по очереди обнимая нас, воодушевленно заявляет мой товарищ. — Надеюсь соберемся здесь лет через двадцать и хорошенько отпразднуем тот факт, что ты все-таки не сбежала от этого сумасшедшего. Его спутница молча изучает мою жену, улыбаясь одними уголками губ, и, почувствовав, что я замечаю ее пристальное внимание к супруге, уверенно поднимает подбородок, не пытаясь прервать наш зрительный контакт. — Знакомься, Марго, первая девушка, которую я умолял провести со мной вечер, — представляет он Маше свою подругу. Та, в свою очередь, приветливо жмет ее ладонь, демонстрируя ровный ряд белоснежных зубов. — Я просто очень ответственно подхожу к выбору партнера и стараюсь не тратить свое время зря. Примите мои поздравления, пять лет в наше время довольно внушительный срок, — заводит разговор гостья. Я, исподлобья, изучаю ее внешний вид: мешковатый свитер заменило тесное платье сливового цвета, открывающее прекрасный вид на полную грудь и стройные икры ног. Высокий каблук, поднятые вверх волосы — все говорит о стати, и мне не приходиться сомневаться над ее уверением, что она привыкла сама решать какой мужчина будет с ней рядом. Она протягивает Маше огромный подарочный пакет, что-то попутно желая, а я удивленно вскидываю бровь, замечая глупую улыбку на лице друга. — Красивая девушка… — протягивает жена, извлекая из сумки подарок и разрывая коричневую бумагу, удивленно вздыхает. — Господи! Это ведь та картина с выставки, помнишь? Я разглядываю полотно, усеянное фиалками, и не могу не ухмыльнутся. — Помниться, вы говорили, что работы не продаете, — тихо обращаюсь к Скрипник, когда за столом начинается оживленный разговор. — Разве я соврала, — отпивая вино из прозрачного бокала, поводит она бровью. — Я ведь не взяла ни копейки… — А как вы познакомились? — интересуется супруга, переводя взгляд с Антона его спутницу, закончив свой диалог с моей мамой. — Я помог ей с машиной, когда Андрей вписался в нее на светофоре, — отзывается мой друг. — Так что, мне стоит тебя поблагодарить. — Не за что, — сухо отзываюсь я. — Так это были вы? Удивительно! Мы с Андреем видели ваши шедевры на фестивале молодых дарований, и я не могу не отметить, что пришла от них в восторг. — Спасибо, для любого художника ценно, когда его труд так высоко ценят, — ничуть не смущаясь от похвалы, отзывается девушка. — И можно на ты? — Конечно. Спасибо за эту картину, я очень долго ее вспоминала, она прямо запала мне в душу! — Я не сомневалась, что ты останешься довольна, — послав мне мимолетную улыбку, отвечает Рита. Сидя за праздничным столом в честь празднования пятилетия с того дня, когда Маша взяла мою фамилию, я ловлю себя на том, что слишком часто пересекаюсь с голубым взглядом женщины, которая так же, как и я, почему-то не может не поворачиваться в мою сторону. И одному Богу известно, от чего на меня накатывает раздражение, когда Антон, так недвусмысленно что-то ей шепчет на ухо, по-свойски закинув руку на спинку ее стула… — Как думаешь, Павлов влюбился? — расстёгивая молнию на своем платье и оставаясь в одном кружевном белье, подобранному в тон ее праздничному наряду, спрашивает меня жена. — Мне кажется, она его зацепила… — Не знаю, до сегодняшнего дня он ни разу о ней не упоминал, — скидывая душащий галстук, принимаюсь за свою рубашку. — Может, боялся сглазить? — окутывая меня шлейфом своего цветочного парфюма, улыбается Маша, подойдя ко мне настолько близко, что я чувствую касание ее кожи при каждом вздохе. Я лишь улыбаюсь нелепости ее предположения и позволяю самой разделаться с пуговицами на моей груди. Когда она засыпает, выбившись из сил, в кольце моих рук, я еще долго смотрю в потолок, ожидая пока мной завладеет сон…