Падение

Света уже не та студентка-хохотушка, с которой мы вместе сидели на парах, а уверенная в себе женщина, не мыслящая и дня без задорного смеха своего малыша.

— Ладно, хватит о грустном. Лучше рассказывай, как тут у вас дела? Семка так вырос, даже не вериться, что в наш прошлый приезд еще и ходить толком не умел.

Я улыбаюсь сыну, отмечая, что он все больше становиться похож на Андрея, такой же красивый и безумно упертый, желающий постигать этот мир без посторонней помощи. С детской непосредственностью и неуемной любознательностью, он старается ни в чем не отставать от взрослых: довольно рано пошел, пусть первые недели падал, стоило сделать лишь несколько шагов. Он недовольно надувал губы, усердно стараясь насадить разноцветные кольца на пластмассовый конус, психуя, когда кто-то из родственников решался помочь, и заливисто хохоча, получая в итоге, пусть и не складную, но все-таки законченную конструкцию пирамиды.

— Сама видишь, все довольно неплохо устроилось, — поднесся горячий чай к губам, отзываюсь я.

— Я не о материальной составляющей… — обводя рукой воздух над своей головой, поясняет Света. — Тут и так все напоказ. Да и в газетах о вас часто пишут. Я о семейной жизни.

Я отставляю чашку, дав себе время собрать свои мысли в кучу, чтобы суметь донести до подруги свои переживания.

— Неплохо… Андрей внимательный, в Сеньке души не чает, меня балует…

— Звучит как-то невесело, — внимательно изучая выражение моих глаз, подводит она итог.

— Да нет, все замечательно — новая квартира, машина, лучшие кружки для ребенка, одежда… Просто, я все чаще ловлю себя на мысли, что чувствовала себя счастливее в небольшой двушке на Оплеснино. Дома Андрей почти не бывает, приходит только поспать. Я уже забыла, когда мы ужинали всей семьей…

— Думаешь, он завел любовницу?

— Нет, что ты, — откинув ее бредовую идею, даже не думаю ставить под сомнение его верность. — Он меня любит, пусть и не кричит об этом на каждом шагу, но в его чувствах я абсолютно уверена.

— Тогда в чем же дело? Живешь, бед не зная, муж на руках носит…

— Мне его не хватает, он вечно в работе. Встает в шесть утра, приходит в одиннадцать и закрывается в кабинете, — я не могу сдержать горестный вздох и отворачиваюсь к окну. — У меня такое чувство, что в погоне за лучшей жизнью, он начал забывать о том, что действительно важно…

— Миллионы российских женщин покрутят пальцем у виска, услышав подобное. Он ведь для вас старается, тебе даже работать не нужно…

— Я знаю, и ты, наверное, права, — подтягивая колготки Медведеву младшему, не могу не согласиться. — Лучше давай обсудим девичник. Я набросала пару идей, подобрала два приличных кафе, смотри, — взяв в руки папку с распечатками, демонстрирую их Ивановой, стараясь предать себе беспечный вид.

— Это же, наверняка, дорого… Не думаю…

— Пусть это будет мой свадебный подарок Иринке. Она заслуживает грандиозного праздника, — не даю я закончить Свете, и, встретив ее согласную улыбку, продолжаю делиться составленной программой.

Когда моя жизнь поменялась на столько, что я не вижу проблемы в заказе столика, за который пришлось бы отдать месячную зарплату, которую я получала, сидя за стареньким компьютером завода? Наверно тогда, когда муж вручил мне карту с довольно внушительной суммой на счету, взяв в руки которую, я печально улыбнулась мысли, что таким образом он от меня откупился, в надежде, что я перестану его донимать своими бесчисленными звонками.

Спустя час беззаботной болтовни и внесения корректировок в план девичника, я закрываю дверь за небольшим семейством Ивановых, беру на руки сына, и укладываю его в мягкую постель, подоткнув одеяло с изображенными на нем героями из популярного детского мультика, когда он засыпает под мое размеренное чтение. Погасив свет в его комнате, я выхожу в гостиную, непроизвольно ежась от царящей вокруг тишины. Без Семкиных криков и работающего телевизора, мне не уютно в этом огромном доме, где, по сути, я должна чувствовать покой и умиротворение.

— Привет, я тебя не отвлекаю? — рассматривая купленную мной фигурку слона из белого фарфора, задаю свой вопрос, кидая взгляд на часы, стрелки которых перевалили за десять.

— Нет, Маш, прости, я опять не успел на ужин. У нас проблемы с поставщиком, и мы с Антоном весь вечер разгребали бумаги, — шелестя документами, отвечает мне муж, на что я лишь растягиваю губы в ухмылке. — Что-то случилось, голос у тебя какой-то расстроенный.

— Нет, все отлично, просто немного устала, Семен умеет выжимать из меня все соки, — вновь водружая на полку миниатюрную статуэтку, легко вру, не считая нужным выяснять по телефону семейные отношения. — Когда ты приедешь? Я приготовила твой любимый гуляш.

— Я здесь зашиваюсь. Ложись лучше спать, малыш, не знаю, как скоро закончу. Нужно, что-то решать, пока меня не стали осаждать недовольные клиенты.

— Ладно, не буду мешать.

Я сбрасываю вызов и устало тру пальцами ноющие виски, внезапно ощутив на своих плечах всю тяжесть этого мира. Взяв в руки бежевый фотоальбом, в мягком тканевом переплете, я устраиваюсь на любимом кресле, разглядывая снимки, которые мы взяли за правило распечатывать, не доверяя лишь электронным носителям. Здесь Андрей в накинутом на широкие плечи халате, держит на руках нашего сына, закутанного в старую больничную пеленку. Это была их первая встреча, Медведев светился, глядя в карие глаза малыша, долго не зная, как к нему подступиться.

— Бери же смелее, — смеялась я, лежа на койке в отдельной палате городского роддома.

— Я ему что-нибудь сломаю, — в сотый раз примеряясь, с какой стороны ему будет удобнее достать малыша из прозрачной больничной люльки, отвечал мне супруг.

— Он же не стеклянный, бери уже! — уговаривала, а сама улыбалась, видя с каким трепетом он взирает на ребенка. Мне кажется, я до сих пор помню, как обжигали мои щеки и губы его поцелуи, перемеженные со словами любви и благодарности за подаренное мной чудо.

А здесь мы стоим у главного входа, принимая поздравления от родных, в то время, как мой отец с гордостью демонстрирует внука, завернутого в голубое одеяльце, украшенное кружевами. Мама потрудилась на славу, вложив всю свою душу в его создание.

Тут Семка после купания, розовощекий, в большом махровом полотенце, и я, слегка пополневшая за время беременности. Первая его улыбка, которую нам с трудом удалось запечатлеть, поскольку, завидев фотоаппарат, наш сын сразу становился серьезным. Чтобы сделать это фото, Андрей минут двадцать строил смешные рожицы, сетуя на то, что Семку легче сфоткать на паспорт, нежели поймать его мимолетное веселье. А вот эта — моя любимая. За столом вся семья, даже мои родители взяли отгулы, чтобы отпраздновать с нами полгода со дня рождения малыша. И пусть мы с мужем немного зеленые от бессонной ночи сдобренной нескончаемым плачем, в наших глазах искриться безумное счастье от обладания этим маленьким сокровищем. Первый отдых на море, не заграницей, а в Геленджике. Десять дней полного блаженства, нами заслуженного за целый год борьбы с коликами, режущимися зубами и довольно частыми капризами. Родители Андрея тогда забрали Семена к себе, позволив нам отправиться в отпуск и насладиться друг другом наедине… Тогда было много поцелуев, жарких ночей, смеха и беззаботности. А здесь мы отдыхаем уже втроем. Семену почти два, и это наш первый отдых вдали от Родины. Правда, в Андрее уже нет той легкости, он часто тогда садился за ноутбук, о чем-то спорил с Антоном по телефону, контролировал своего бухгалтера, заставляя его как можно чаще высылать отчеты. В тот период он стал владельцем еще двух магазинов и на протяжении двух недель не мог расслабиться, переживая за бизнес, и выдохнул, лишь сойдя с трапа самолета, отправившись на работу сразу, как только занес чемоданы в квартиру. В квартиру, доставшуюся от бабули, в квартиру, где мы были настоящей семьей и успели испытать всю палитру чувств. Сейчас в ней живет молодая семья, мы сдаем ее, после долгих споров, решив не продавать. За своими воспоминаниями я совершенно теряю счет времени, и прихожу в себя только тогда, когда в двери поворачивается ключ. Я кладу наш альбом на место, одергиваю свой домашний костюм и смотрю на экран своего телефона. На дворе половина третьего ночи.