Падение

— Ты говорил с Лешей? Неужели ему не хочется взглянуть на собственного сына?

— Говорил, но он непрошибаемый, уперся рогом и даже слышать ничего не хочет.

— Я бы так не смогла, как можно спокойно спать, зная, что где-то растет твой собственный ребенок, а ты даже не знаешь, как он выглядит? — недоумеваю над черствостью этого мужчины.

— Маш, он привык жить для себя, уже и думать забыл, что есть на планете Света, с которой он целый месяц развлекался по ночам.

— Ну, хотя бы финансово он помогать собирается? Ведь хоть небольшую ответственность он должен на себя взять?

— В его голове подобных мыслей не возникает. Я говорил с Антоном, и кроме как через суд признавать отцовство и требовать алименты-он не видит никакого выхода.

Жизнь все-таки странная штука… И отношение к этой жизни у людей до ужаса разное…

Когда-нибудь, когда под моими ногами будет твердая почва, и финансовая стабильность снизойдет на нашу семью, я разорву эти ненавистные чертежи, выключу компьютер и с гордо поднятой головой сообщу начальнику, чтобы он шел куда подальше со всеми своими допусками и припусками. А пока, я терпеливо переношу на экран своего монитора старые эскизы, изредка внося коррективы.

— Пошли пить кофе, — обращается ко мне Диана, довольно приятная в общении девушка, чей рабочий стол находится по соседству с моим. — У нас заслуженный перерыв.

Я встаю и разминаю затекшую поясницу, беру телефон и свой кошелек, следуя за ней в буфет, расположенный двумя этажами ниже.

— Слышала, Сиверинова закрутила с Дмитрием Николаевичем? — шепчет мне девушка, спускаясь по недавно отремонтированным лестничным пролетом. — А я-то думаю, чего она такая важная ходит!

— Господи, он же старый! — не могу не удивиться, вспоминая изрезанное морщинами лицо нашего начальника. — Ему же лет шестьдесят, наверное!

— Шестьдесят восемь, но с его зарплатой, можно на это глаза закрыть. Хотя, ты права, я бы не решилась, не дай Бог умрет в твоей постели от разрыва сердца, а тебе потом с его женой объясняйся! Пошли за тот столик.

Мы устраиваемся в углу кафетерия рядом с большим витражным окном и наслаждаемся купленными напитками.

— Привет, красавицы, — подсаживаясь к нам, улыбается Вова, такой же молодой, но в отличии от меня, подающий большие надежды специалист. — Машунь, ты как всегда прекрасна. В таком платье грех не сходить со мной в кино после работы.

— Конечно, только у мужа отпрошусь, — уже в который раз отшучиваюсь я, искренне веруя, что рано или поздно до него дойдёт, что пора бы прекратить подобные поползновения в мою сторону.

— Это совершенно не обязательно, можешь сказать, что нагрузили работой и ты немного задержишься. Уверяю, ты не пожалеешь.

— Ты через чур настойчив. Я уже не раз говорила, что предпочитаю проводить свое время с Андреем, так что прости, но кино отменяется.

— Ладно, я не гордый, подожду и спрошу еще раз, — вставая из-за нашего стола и махнув рукой напоследок, он торопливо покидает помещения, не забывая подарить мне сальную улыбочку.

— Вот непробиваемый, с первого дня тебе проходу не дает! — возмущается Диана, и я не могу с ней поспорить, потому что она абсолютно права. Еще две недели назад, как только я переступила порог нашего отдела, он поставил перед собой цель расположить меня к себе. — Ничего, на корпоративе увидит твоего красавца и отстанет.

— Андрей не придет, у него на этот день торжество для сотрудников запланировано, сняли небольшое кафе и решили отметить небольшим коллективом.

— А ты? Ты придешь?

— Да, будет неправильно пропускать такое мероприятие, нужно вливаться в ваши ряды, — улыбаюсь девушке и допиваю свой кофе.

На улицах горят сотни огней, гирлянды украшают здания, елки стоят на всех площадях, напоминая, что до Нового года осталось всего лишь шесть дней. Я торопливо семеню на своих каблучках к припаркованному у главного входа автомобилю, стряхиваю снег с меха своего пальто и устраиваюсь в салоне, не забыв крепко поцеловать своего мужчину.

— Я соскучилась! Как прошел день? — пристегиваясь ремнем безопасности, интересуюсь я.

— Отлично, сегодня подписали бумаги, так что мойка у нас в кармане. Думаю, уже летом сможем себе позволить отдых заграницей. Как ты на это смотришь?

— Положительно, обязательно прикуплю себе пару бикини. Домой?

— Нет, заедем сначала к моим, мама ждет нас на ужин, так что наедимся до отвала.

— Эй, это удар по моему самолюбию! Я ведь неплохо тебя кормлю, — шутливо ударяя его кулачком в плечо, возмущенно отзываюсь я.

— С тобой никто не сравниться, но и маму обижать не стоит. Поехали уже.

— Все-таки невестка у нас — красавица! — целуя меня в щеку, выдает Павел Степанович.

— Спасибо, — невольно краснея от его похвалы, разглаживаю складки на своем бежевом строгом платье. — Анна Федоровна, давайте я помогу.

Мы вместе накрываем на стол и весь вечер оживленно обсуждаем свои достижения. Я хвастаюсь тем, что продержалась на своем рабочем месте две недели, Андрей делиться успехом в бизнесе, а Анна Федоровна сетует на молодежь, которая еще только покинула стены школьных классов, а уже рожает в ее отделении.

— Ведь молодые девчонки, молоко на губах не обсохло, а все туда же. Вчера родила одна, шестнадцать лет, сама еще дите!

— И ничего не бояться! А вы все никак нам внука не подарите! — встревает в разговор отец. — Мы поможем на первых порах, и морально и финансово! Чего медлить?

— Пап, как только-так сразу. Это же по щелчку не происходит! — отвечает ему Андрей, уплетая салат.

— Да что там делать то? Или мне вас учить? Много ума не надо, главное стараться и больше практики.

Я чувствую, как румянец разливается по моим щекам, и опускаю взгляд на тарелку, словно курица, лежащая на ней, интересует меня куда больше, чем завязавшийся за столом разговор.

— Или у вас проблемы по этой части? Так у нас мать первоклассный специалист, поможет и в этом!

— Паша, прекращай давай! Дети скоро приезжать перестанут после твоей болтовни! Всему свое время, — вступается Анна Федоровна, накрывая мою ладонь своей. — Все у них еще будет!

Всю дорогу до дома я стараюсь не думать о состоявшемся разговоре, невольно разволновавшись, что в словах Павла Степановича, возможно, есть доля истины. Мы, конечно не работаем над этим день и ночь, но и не пытаемся обезопаситься. Лишь ночью, когда между нашими телами стираются все границы, я напрочь отбрасываю от себя невеселые мысли, позволяя Андрею заставить меня забыться под нежным натиском его беспорядочно блуждающих по моему телу губ.

Мне не комфортно. В этом до неприличия тесном платье цвета бордо, с внушительным вырезом на спине, и на высоченных шпильках я чувствую себя не в своей тарелке. Пожалуй, стоило выбрать наряд поскромнее, забиться куда-нибудь в угол и, выждав пару часов, незаметно покинуть банкет.

— Давай еще вина налью, — усаживается рядом Вова и поднимает со стола бутылку. — Я чувствую ответственность, ты же для меня так нарядилась? Теперь сидишь и страдаешь из-за неудобной обуви.

— Тебе никто не говорил, что ты слишком высокого мнения о собственной персоне? Прости, конечно, но окружающие совершают поступки не для того, чтобы тебе угодить, и я в том числе., - отодвигаясь от настырного ухажера, принимаю из его рук свой бокал.

— Ты первая, кто открыл мне на это глаза… — парень явно не собирается уходить, пододвигая свой стул еще ближе. — И я не могу с тобой согласиться. Ведь я довольно симпатичный, рыжий…

— Разве это плюс?

— Думаю, да, определенно плюс. Я выделяюсь на общем фоне. И я умею поддержать беседу, тебе бы стоило пример с меня брать, а то по части болтовни ты явно в отстающих. С тебя двух слов не вытянешь.

— Я просто не распыляюсь на всех, берегу свой словарный запас для действительно интересных собеседников.

— Все, убила, — прижимая ладонь к груди, где предположительно находиться сердце, Вова опрокидывает голову на бок. — Ранила мое самолюбие, и теперь моя жизнь никогда не станет прежней.