Ловчие

Теперь точно откладывать некуда. Первым же делом, как появится возможность, выдумаю лихо заповедник. Нафиг. Не знаю почему оно напало, но хватило и раза.

На новом стеллаже, как награда за всё это сумасшествие, одиноко переливалась эмпа.

— Тебе крупно повезло, Костя, - устало произнёс тот, кто был со мною рядом. - Кстати, можешь открыть глаза. Только медленно. Я завесил окна.

Слёзы лились, словно бы неподалёку кто луку пару головок на тёрке искромсал. То ли расплывалось всё, то ли передо мной поначалу стояло нечто неоформленное и неясное. И говорило это неясное очень уж знакомым голосом. Я медленно сел. Ощупал себя. Цел. Монеты и деньги были на месте. Паспорт тоже. От этой катавасии с пауками, посланцами, змеями и центрифугами в высших сферах мироздания зверски хотелось курить.

— Дай огня… - выдавил я еле как.

— Зажмурься только.

Я затянулся и расслабился. Хотел спросить который час, да плюнул. Пофиг. Вотчина подождёт. После такого пусть все ждут.

— Как ты меня нашёл?

— Место пробуждения всегда сакрально для пробуждённого. Особенно, если он - прирождённый. И уж тем более, если он прирождённый Велес, в чьей крови течёт проклятье, позволяющее ему бродить по всем сферам реальности. После того, что со мной случилось, мне оставалось только ждать тебя тут.

Я затянулся, смахнул надоедливые слёзы и заглянул в бледное худое лицо Виктора. Мы с ним были в моей квартире.

Глава 34

Смеркалось, и кое-где зажигались фонари. Я щурился, вытирал надоедливые слёзы, но усердно всматривался в такой знакомый и такой чужой уже вид из окна. Единственного целого на всю квартиру, без мутной плёнки. Глаза болели и слезились даже в сумерках, хорошо ещё зрение сохранилось. Виктор сказал, что я вовремя сообразил сбежать в храм.

Он много интересного сказал перед тем, как выйти. И такие вот простые откровения меня уже даже не злили. Во-первых, я сам виноват в том, что нёсся сломя голову, ничего вокруг не слушая, ни во что не всматриваясь. Во-вторых, некому мне было что-то такое рассказывать. Дед? Может быть. Но как-то всё не срасталось.

Я начинал уставать от роли тычущегося во всё котёнка. Но что мне оставалось? Лечь и руки на груди скрестить? Возможно, я так и сделаю. Но только рядом с остывающим ещё больше телом Нонго.

Я узнал, что реальность делилась даже не на три сферы, а на целых пять. Ничто, центр и пожиратель мировой воронки - первая. В ней никто ни разу не был, но все однажды будут. Выше находилась сфера сущностей, или Лимб - охотничьи угодья ловчих всего мира и по совместительству источник самобытности всякого этноса на Земле. Сферу спящих к моему удивлению так и принято было называть Обыденностью. Затем располагался уже знакомый мне Родник. А вот самый край мировой воронки ловчие с придыханием именовали Нечто или Хаосом. Первородной субстанцией, находящейся в постоянном бурлении, движении, где вершится нескончаемый акт творения и сиюминутного разрушения всего.

За исключением жизни.

Жизнь возникала в Роднике, как и говорил дед, выращивая для меня лихо из какого-то корня в банном ковшике. Возникала неизвестно как и непонятно зачем. Ни один ловчий так и не открыл тайны её происхождения. Если вообще кто-то пытался это сделать, с чёртовой-то Игрой, где смерть куда важнее.

Родник же был источником тех самых эмп, одна из которых прямо сейчас лежала на стеллаже моего храма. А ещё неких гем, если дело касалось людей. Я спросил Виктора, что такое гемы. В ответ он пошутил, что это те же самые эмпы, только меньше и другие. Этой цитатой из одного хорошего фильма Виктор почему-то ушёл от прямого ответа.

Убегая из паутины Антиквара, я зашвырнул себя в Родник, но не был к этому готов. В первый раз со мною был патриарх. И та крыша, вид с которой предрекал Паттайе скорый катаклизм, тоже была частью Родника, поэтому Виктор и удивился, увидев меня там. В верхнюю сферу не попасть без нужной касты или таланта сущности. Это не Лимб, куда может погрузиться каждый ловчий, затратив одно-единственное деление жизненной энергии. Но если всё же ловчий оказался в Роднике без навыка или должного сопровождения, верхняя сфера мироздания принимается его распылять в прямом смысле слова, попутно провоцируя бунт отловленных сущностей. Что со мной и произошло.

Я оглянулся. Сажа и обломки недогоревших картин со стен были сметены в аккуратный бортик, что огибал весь зал и смыкался в большой круг, центром которого стал злосчастный диван, точнее его остов. Виктор явно ждал меня тут уже долго. Готовился. Возможно даже, проводил какой-то ритуал, кто его знает. Наверное, с помощью своего провидца предугадывал ход событий, выжидал момента, когда можно будет изловить в верхней сфере снаряд, которым я сам себя сделал.

Виктор запаздывал. Вот уже час прошёл с момента его ухода. Что-то неуловимо изменилось в моём бывшем соседе. Если вспомнить, он ведь не очень-то стремился подробно рассказывать про мироустройство, да и вообще не был особо многословен, переживая смерть Саши, а тут выдал целую лекцию, пока я приходил в себя. Казалось, я был ему очень нужен. Даже необходим…

Я решил не терять времени зря и выдумал ещё один заповедник. Сгоревшее, разорённое набегом средневековое селение в воображении родилось легко. Особо выдумывать ничего не пришлось, я просто вспомнил свои ощущения, когда читал книгу Василия Яна про Батыя, тот момент, где описывалась не устоявшая под натиском Орды Рязань. Да и находился я, как-никак, на пепелище - место, так сказать, располагало. Каменная колокольня с набатом, с которой стрелой сбили слепого звонаря, и стала домом для лихо. На его место я за шиворот выволок недовольного Жигуля.

Дед по-прежнему не откликался, и это пугало. Неужели что-то случилось?

Мысль была нехорошая и приставучая. Дед ведь говорил, что не спускается в нижнюю сферу потому, что опасается обнаружения. А когда в Малинов Ключ наведалась группа захвата Ганса, он вынужденно нарушил собственное правило. Вполне возможно, тем самым выдал себя, а Гера, Катя и Иго там сейчас совсем одни…

Следовало бы подумать над тем, что я скажу в Вотчине, если те спросят именно это. С другой стороны, пойди угадай, что они хотят от меня. Буду действовать по обстановке.

Я взял в руки оставленный Виктором телефон, но сразу же снова положил его. Толку-то! Куда звонить? Кому? Хотел в очередной раз закурить, как вдруг экран зажёгся, и по холодной пустой квартире разнеслось жужжание. Номер звонил незнакомый. Виктор? Вотчина легка на помине? Опять Резо? Да даже если и так, не страшно. Время до истечения установленных суток ещё оставалось, так что можно и поговорить.

— Да?..

Но это был не Резо. И даже не Виктор.

— Костя?.. - голос женский, несмелый и заискивающий. Катя! - Костя, это вы?..

— Откуда ты знаешь этот номер?!

— Я… я просто набрала… - сходу принялась оправдываться она. - Я съездила домой, привезла немного денег и кое-какие вещи. Телефон вот старый... Я думала о вас и просто набирала номер… И - вот…

Если вдуматься, не так уж и удивительно, что Катина нездоровая привязанность ко мне проявляется даже вот так. Во-первых, она хранительница. Уж не знаю, что это означает, но её титул наверняка имел какие-то плюшки, связанные с объединением рода, его общностью. Во-вторых, я вытащил её. Неосознанно, но всё же. Своей кровью повернул вспять те чудовищные преображения, что почти завершились с ней, когда Катя напала.

— Где дед?

— На улице. Они с Герой баню, кажется, чинят… - пищала забитой мышью Катя.

Получается, всё нормально, и я зря переживаю? Но почему тогда дед не отвечает? И почему такое странное чувство, будто уже и не ответит никогда? Ответа не было.

Гера наверняка рассказал всем про случай в поезде, и дед уже в курсе, что меня вызывают в питерское представительство Вотчины. Раз они спокойно по крышам лазят. Осталось только самого поэта обрадовать. Видел бы он реакцию Насти, когда я протянул жемчужину. Расцвела прям девица, едва узнав, что всё с её кудрявым дружком хорошо.