Страница 37 из 48
«В каковой должности и состоял в течение шести лет», — писал впоследствии Михаил Семенович.
За шесть этих лет он опубликовал десятка полтора статей, посвященных преимущественно хлорофиллу; трижды побывал в научных командировках за границей; прочел сотни лекций по физиологии растений и в университете и в Варшавской школе садоводства. Яркий его талант исследователя и педагога раскрывался все больше. Но он оставался все в той же заштатной должности лаборанта.
Среди научных работ Цвета, опубликованных в тот период, были три статьи (одна из них вышла в 1903 году и две в 1906 году), в которых Михаил Семенович впервые обстоятельно изложил и обосновал многочисленными опытами еще прежде найденный им метод исследования хлорофилла. Статьи носят длинные сложные названия, отпугивающие непосвященных. На самом же деле речь в них идет о вещах, доступных пониманию каждого.
В названиях всех трех статей повторяется термин «адсорбция», «адсорбционный анализ».
Адсорбция (от латинского «sorbere» — «глотать») — это поверхностное поглощение; это сгущение на поверхности какого-нибудь тела газов, паров, жидкостей либо веществ, растворенных в жидкости. Свойства адсорбции используются для разнообразных нужд. Знакомый всем пример — противогаз, в котором отравляющие вещества адсорбируются углем.
Михаил Семенович Цвет с замечательным искусством воспользовался адсорбцией для разделения хлорофилла на отдельные пигменты, из которых он состоит…
Открытия совершаются иногда под влиянием какого-нибудь внешнего или внутреннего толчка. Бессонная ночь — и мир, изумленный, повержен!
У Цвета все было не так. Никакой эврики, никаких озарений, молнии подобных. Нарождался новый век, и с ним вместе нарождались новые способы разгадки тайн природы, требующие гигантской черновой работы. Ушла ли поэзия из лаборатории ученого? Нет. Озарение «раздробилось» на мельчайшие частицы. Какой открыватель упомнит, сколько внезапных, пусть маленьких, догадок вспыхнуло в его голове за те годы, пока подготавливалось его неброское, негромкое открытие!?
Открытие Цвета никого не потрясло. Поначалу работы внештатного лаборанта императорского Варшавского университета и не заметили. Заметив, не признали. И только через многие годы приняли метод Цвета на оснащение во всем мире — в лабораториях, а затем и на заводах. Это рабочее оружие. Им пользуются каждодневно и о нем не кричат, не рассказывают широкой публике. Лишь полки специальных книг, посвященных методу Цвета, свидетельствуют о том, что варшавский лаборант дал в руки ученым XX столетия великолепное орудие…
Цвет разрабатывал свой метод многие годы — в Петербурге, в Варшаве. Он перепробовал в качестве адсорбента (поглотителя) более сотни веществ: простые тела, окиси; кислоты, соли, углеводы, алкалоиды. С каждым веществом — хлопотливые опыты. На свои скромные средства он выписывал препараты из Германии, выискивал их и в варшавских аптеках. И в итоге дознался, что для его целей наиболее пригодны мел и сахарная пудра.
Очередной опыт…
Михаил Семенович извлекает из листьев подорожника зеленое начало, пользуясь для этого легким бензином (его именуют в лабораториях петролейным эфиром), к которому примешан спирт.
Теперь — самое трудное. Темно-зеленая хлорофилловая вытяжка кажется на вид совершенно однородной, но Михаил Семенович знает, что она состоит из разноцветных пигментов. Их и надо разделить. Не кипячением с едким кали, как учили его в Женеве, а простейшим физическим путем, следуя самой природе.
У Михаила Семеновича под рукой — стеклянная трубка, плотно набитая хорошо измельченным мелом. Цвет через воронку льет в трубку хлорофилловый экстракт. И тут происходит нечто удивительное: медленно опускаясь вниз по столбику мела, темно-зеленый раствор хлорофилла окрашивает белоснежный порошок в разные цвета. Постепенно меловой столбик опоясывается цветными кольцами: наверху — бледно-желтое, пониже — зеленое, потом сине-зеленое; еще ниже — три желто-оранжевых кольца.
Пигменты, из которых состоит хлорофилл, подобно световым лучам в спектре, отлагаются каждый на своем месте. И происходит это потому, что пигменты продвигаются вниз по меловому столбику с различной скоростью — адсорбент поглощает их не с одинаковой жадностью.
Пучок света, разделенный призмой на составные части, может быть запечатлен на спектрограмме. Перед Цветом в стеклянной трубке — добытая им первая в мире хроматограмма («хрома» — по-гречески — «цвет», «грамма» — «запись»). Он читает ее: сине-зеленое кольцо — хлорофиллин альфа; изумрудное — хлорофиллин бета; желтые и оранжевые кольца — каротиноиды.
Цвет осторожно выталкивает из трубочки на стекло столбик мела и отделяет ножом одно от другого цветные кольца. Потом из каждого кольца с помощью растворителя он вымывает поглощенный мелом пигмент — зеленый, сине-зеленый, желтый, оранжевый. Михаил Семенович убежден, что каждый пигмент чист и выделен из растительной клетки в неизмененном виде. Теперь можно исследовать любой из пигментов хлорофилла, будучи уверенным, что имеешь дело с естественным продуктом.
Почти сорок лет спустя два немецких исследователя, посвятившие открытию Цвета целую монографию, писали:
«Отделить компоненты сложной смеси один от другого с помощью ножа! Да это и во сне не снилось ни одному химику-аналитику. И это удалось сделать Цвету!..»
Но вернемся к тем временам, когда адсорбционный хроматографический метод (или просто — хроматографический анализ) только нарождался.
Цвет не мог пожаловаться на то, что его работы вовсе замалчиваются. Статьи его довольно охотно печатали в иностранных журналах, главным образом немецких. Но ученые, за немногими исключениями, оставались в ту пору безучастными к его открытию. Он был одинок.
Весною 1903 года Цвет выступил с подробным сообщением о своем открытии на заседании Варшавского общества естествоиспытателей. Сообщение лаборанта встретили с холодком. Но нападок не было.
Вскоре после того Ново-Александровский институт сельского хозяйства и лесоводства, подчиненный Варшавскому учебному округу, объявил конкурс для замещения должности заведующего кафедрой физиологии растений.
Цвет решил принять участие в конкурсе и… провалился: по количеству полученных голосов он из числа пяти кандидатов оказался вторым.
Немалую роль в этом провале, видимо, сыграл официальный письменный отзыв профессора В. К. Залесского о научной работе Цвета. Этот любопытный отзыв, составленный по принципу — все наоборот! — хранится и доныне в архиве Министерства просвещения Российской империи.
Залесский писал: «Господин Цвет по значению ученых трудов значительно уступает остальным кандидатам на данную кафедру. Г. Цвет не вполне еще овладел методами опытных наук, требующих применения строгих приемов исследования, а также точности и осторожности в выводах, так как без критического отношения к фактам высказывает голословные положения и поспешные заключения». Наконец, чтобы уж совсем добить неугодного ему претендента на кафедру, Залесский в конце ссылается на авторитет некоего немецкого ученого, который нашел, что метод, избранный Цветом, пригоден скорее для рубки дров, нежели для точных исследований!
По всей вероятности, ни профессор Залесский, ни его немецкий единомышленник не питали никакой личной вражды к Цвету — он ничем их не задел. Почему же они с таким высокомерным пренебрежением отзывались о нем? Ведь скромный варшавский лаборант в то время был уже автором двадцати семи научных трудов, опубликованных в солиднейших европейских изданиях. И главное в трудах Цвета — поиски наиболее надежного, простейшего метода исследования веществ; незадолго до того как Залесский сел писать свой отзыв, Цвету удалось осуществить заветную мечту химиков — он разделил сложную смесь — хлорофилл — на ее составные части до анализа. Нечего сказать, хороша рубка дров!..
Дело все в том, что не только Залесский и его коллега относились с недоверием к открытию Цвета. И позднее, когда число его работ перевалило за шестьдесят, некоторые выдающиеся исследователи, пользующиеся доныне мировой известностью, отрицали заслуги Цвета перед наукой. Но вряд ли можно считать это исторической случайностью, как многим представляется.