Страница 46 из 56
— Жажда власти — страшная сила, — меланхолично заметила Тамара.
И тут же поморщилась от тоскливого бормотания сущности:
«Ты даже не представляешь насколько. Разрушительная и ослепляющая сила»
Где-то на задворках сознания мелькнули какие-то неясные эмоции. Сожаление. Чувство вины, которое как похмелье захлестывало после безумной и искусственной эйфории.
— И что теперь? — Тамара вздрогнула от хриплого после слез голоса Марты, — Что ты теперь будешь делать? Домой поедешь?
Девушка неопределенно пожала плечами и, обняв кружку руками, сделала небольшой глоток бодрящего напитка. Если бы она сама знала ответ на этот вопрос? Как быстро все перевернулось с ног на голову. Она сама изменилась. Как теперь научиться жить в этом, казалось бы, таком знакомом мире по новым правилам?
— Я вчера уехать хотела. Даже билеты на самолет обменяла. На завтра…
Марта протянула руку и крепко сжала Тамарину ладонь.
— Все уже закончилось и самое страшное позади. Иди, отдохни. Все уляжется, а после и решишь ехать или нет.
Томка, отчего-то чувствуя себя не в своей тарелке, мягко высвободила ладонь. И не объяснишь, что самое страшное, возможно, только начинается, потому что только сущность, вцепившаяся своими призрачными щупальцами намертво, знает, что ждет их обоих завтра.
— Спасибо, миссис Грин, — тихо говорит она так, что ее смятение можно вполне спутать со смущением, — Вы правы. Пойду я. Скоро на занятия.
— Тамара! — воскликнул профессор Грин, — Какие занятия? Тебе нужно отдохнуть и прийти в себя.
Меньше всего девушке хотелось оставаться в этом доме одной наедине с собственными мыслями. Хотя отчего же наедине? С Ларой! Но не сообщать же об этом чете Грин, которые с таким неподдельным участием смотрели на нее. Поэтому, вздохнув, Тамара пошла в их с Олей комнату, в душе надеясь, что та спит. Объясняться с подругой хотелось меньше всего. Девушка понимала, что это с ее стороны проявление малодушия, но ничего не могла пожелать детским желанием сбежать от разговора.
Тихонько, стараясь не шуметь, она вошла в спальню и бросила взгляд на кровать Ольки. Та мирно посапывала. Вот и славно.
Быстро раздевшись, она направилась в ванну. Ополоснув лицо холодной водой, внимательно посмотрела в зеркало, придирчиво осматривая себя. Лицо было бледным, но не осунувшимся. Кожа казалась какой-то неестественной, слишком гладкой, без единого изъяна. Глаза, слегка затуманенные темной поволокой стали гораздо выразительнее. Губы приобрели яркий сочный цвет. Они манили и притягивали взгляд. Золотистые корни отрасли еще сильнее.
— Блин, — невольно вырвалось у Тамары, — Перекраситься что ли?
Пока она задумчиво рассматривала волосы, в дверь ванной осторожно поскреблись.
— Тома? Открой, пожалуйста, — раздался за дверью тихий голос подруги.
— Не заперто, — ответила она, оборачиваясь.
Оля вошла, понуро опустив голову. Виноватый взгляд из под копны рыжих кудрей и тихое:
— Том, прости меня дуру.
— За что? — удивилась Тамара, — Ты не чего не сделала.
Подруга болезненно поморщилась.
— Вот именно ничего не сделала, что бы тебе помочь. Прости, пожалуйста!
Она подняла на нее свои расстроенные глаза и заревела.
— Я… так испугалась…
Тамара обняла плачущую подругу за плечи и вздрогнула. Ее словно молнией прострелили чужие эмоции. В груди поселилось жжение, а в ушах загудело. Она зажмурилась изо всех сил, стараясь скинуть наваждение, но гул только усилился и кончики пальцев, там, где она прикасалась к Оле, стало заметно покалывать. Сила потекла по рукам, и в глазах у Тамары мгновенно потемнело, а в горле поселился удушающий комок — Олькины слезы.
— Тома? — Олька отняла ладони от покрасневшего лица, с беспокойством повернувшись к Тамаре, — Что с тобой?
Сил ответить у нее не было. Она упала на колени. Сейчас повторялось все то, что она испытала в подвале. Невероятно поганое состояние. Словно все внутренности выворачивает наизнанку.
Оля не понимая, что происходит с подругой обхватила ладонями ее лицо и тут же отпрянула в ужасе шепча:
— У тебя…глаза зеленые.
Если бы Тамара сейчас могла она бы обреченно расхохоталась. А так просто легла на прохладный кафель, с трудом удерживая силу и смежив веки, прохрипела:
— Уйди.
— Но Тома! — подруга снова попыталась приблизитсья.
— Уйди! — почти рыкнула девушка и на этот раз Оля послушалась.
И снова ожидание, слезы боли и тошнота.
«Ж-ж-жадина… Этого слишком мало» — ворчит Лара.
«Зачем?» — спрашивает Томка у сущности.
«Я голодна» — будто бы небрежно пожимает плечами Лара
«Ты всегда голодна»
Сущность выждала, пока вся сила не усвоится и, спряталась в недрах подсознания. Только после Тамара, с трудом поднявшись, забралась в душ и пустила холодную воду.
Сколько она там просидела? Достаточно, что бы губы посинели, а зубы стали отбивать дробь, но вместе с этим она немного пришла в себя. Девушка уже обиралась выбираться, когда злая Олька ворвалась в душевую и, вытащив дрожащую тушку Тамары, стала ее энергично растирать полотенцем, ругаясь сквозь зубы:
— Идиотка чертова. Заболеть опять собралась?
Не успела Томка моргнуть и глазом, как оказалась на своей постели под двумя одеялами, а подруга, вооружившись феном, высушила ей волосы.
— Не знаю, что с тобой происходит, — отложив фен в сторону, произнесла Оля, — Но мне это совершенно не нравится.
Томка молчала. А что тут скажешь?
— Не хочешь поделиться? — выгнув рыжеватую бровь, поинтересовалась подруга и, получив в ответ умоляющий взгляд, закатила глаза, — Ладно-ладно. Захочешь, сама расскажешб.
— Спасибо, — благодарно выдавила из себя улыбку Томма, — За понимание.
Олька посияла и рассказала, что у них тут произошло за сутки.
Сутки.
Тамаре казалось, что прошла целая жизнь, длинною в вечность. Она слушала оптимистичное щебетание подруги, улыбалась в ответ и понимала, что ей совершенно не интересно ее слушать. Она изменилась. Повзрослела.
«Но не поумнела» — подумала и помрачнела, поймав подозрительный взгляд Оли.
Не нужно было быть эмпатом, что бы ощутить нервозность и настороженность подруги. Это было неприятно, обидно, но если быть честной самой с собой, то вполне ожидаемо.
Что бы как-то сгладить это незримое напряжение Тамара встала и начала собираться в колледж. Натянув, старые джинсы и футболку она подумала, что привычные вещи создают некую иллюзию спокойствия. Она достала из шкафа черную вязаную шапочку и натянула ее на голову, безжалостно уродуя внешность. На зло…
Через полчаса они полностью готовые спустились вниз и потом вместе с парнями поехали на учебу. Петька и Игорь с интересом и опаской на нее поглядывали, но помалкивали, а Томка была им заочно благодарна за то, что никто не стал расспрашивать о Серебрякове. Все просто сделали вид, что вчерашнего дня не было.
Целый день она не могла сосредоточиться на учебе. Тамара слушала лекцию, но не слышала. Она записывала на автомате конспект, но не понимала ни слова. В голове была какая-то каша. А еще в груди поселилась тянущая боль.
— Ты в порядке? — в очередной раз спрашивала Оля, с неподдельным беспокойством поглядывая на бледную подугу.
В порядке ли она? Однозначно, нет. Но она улыбалась и кивала сквозь зубы, боясь сорваться и выплеснуть необъяснимое раздражение, что копилось в течение дня.
Когда, наконец, закончились занятия, Тамара вышла на улицу, шумно втянула свежий воздух, понимая, что не помогает. Ничего не помогает избавиться от боли. Такой ноющей, мерзкой, сводящей с ума.
Они шли на автобусную остановку, когда где-то позади кто-то очень знакомо позвал:
— Тамара!
Девушка обернулась.
Даниэль.
— Привет, — натянуто улыбается он, — Как дела?
— Ты, правда, хочешь это знать? — равнодушно отвечает вопросом на вопрос Томка.
— Хочу, — и смотрит с тревогой, — Нам нужно поговорить.
— Говори.
— Не здесь. Слишком людно, — он выразительно косит взглядом на внимательно, слушающую их Олю.