Страница 50 из 55
— Принято, — Шарх поднялся, помог встать мне. — Но есть дополнительное условие. Когда я стану главой, ты, брат, принесёшь мне полную клятву верности по всем правилам.
Блондин скрипнул зубами, но отказывать не стал.
— Принято.
Больницу мы покинули через боковой выход. Шарх сразу же нанял экипаж, назвал адрес. Устроившись на сидении рядом, Шарх погрузился в размышления. Я уловила общий фон — снова мрачные мысли. Да что же опять? У мужа и раньше перепады настроения случались, но сейчас уже, по-моему, перебор. Пододвинулась ближе и стала тормошить. Пускай делится. Печаль, разделённая на двоих давит в два раза меньше.
— Он вызовет лекаря и потребует вытянуть из отца проклятие, — я догадалась, что под «он» Шарх подразумевает брата. — Отец, я уверен, не выдержит. Нам нужно заказать траурные костюмы.
— Ты же не считаешь себя виноватым, правда?
— А я не виноват?
— Твой отец взрослый мужчина, годами отвечавший и за себя, и за род Валерай. Он сам знает, что в клинике его не лечат, знает, что действия врачей спровоцируют его смерть, когда семье это станет выгодным. Он согласился на это, находясь в здравом уме и твёрдой памяти. Ты не можешь нести ответственность за его решение. Твой брат лишь пользуется ситуацией в твою пользу, не создаёт её.
Возможно, самый порядочный и правильный человек на свете поступил бы иначе. Даже не возможно, а абсолютно точно. Только я человек простой, до моральных высот мне как до вершины Эвереста от подножия горы ползком. Я не стану плакать о мужчине, позволившим превратить детство своего ребёнка в сущий кошмар, и я не позволю Шарху терзаться чувством вины, потому что муж мне дороже абстрактных представлений о должном. И вообще, уже не раз доказано, что слишком заумные рассуждения и скверное настроение лечится поцелуями.
Экипаж остановился на широком оживлённом проспекте перед огромным, похожим на дворец, магазином. Или это всё же торговый центр? Почти как дома: широкий центральный проход, по обе стороны павильоны, в которых предлагают всё подряд, начиная от обуви, сумок, вещей и косметики и, заканчивая, артефактами, странными механизмами, непонятными штуковинами.
Я вертела головой, при этом крепко вцепилась Шарху в локоть, так что моё любопытство на скорости не сказывалось. Мы поднялись навторой этаж, немного по петляли, спустились вниз и вышли из магазина. Сбивали след преследователям? Всё повторилось ещё несколько раз: Шарх нанимал экипаж, сколько-то мы ехали, потом бродили по людным улочкам и вновь уезжали. Опасности я не чувствовала, но лучше перестраховаться, чем понадеяться на мою интуицию и ошибиться последний раз в жизни. К тому же, я, наконец, хоть краем глаза увидела столицу Лафандии.
Очередной поворот, и атмосфера резко изменилась. Шумная торговая площадь, на противоположной стороне которой возвышалась башня с часами, осталась позади, а мы попали в тихий проулок. Ещё один поворот. Невольно вспомнился лабиринт нигутских улочек. Шарх толкнул ничем не примечательную дверь подъезда безликого трёхэтажного дома.
На звук из коридора появилась грузная женщина с изъеденным оспинами лицом. Шарх молча протянул ей деньги. Женщина сноровисто пересчитала полученные бумажки, кивнула, оттянула ворот и, не скрываясь, спрятала бумажки в декольте. Взамен выдала ключ:
— Второй этаж, слева третья дверь. Приятного отдыха.
Гостиница? И, похоже, нелегальная, потому что записывать нас не стали и документов тоже не спросили. Что были, что не были, никто, кроме особо упорных профессионалов, не узнает.
Мы поднялись в номер. Что могу сказать? Оказывается, в «Поцелуе медузы» было не так уж плохо. Крошечная комнатёнка, в которую с трудом
втискивались койка и покосившаяся тумбочка, давно требовала ремонта. Да к чёрту! По сравнению с этим убожеством в «Поцелуе» были
шикарные апартаменты.
— Прости, — извинился Шарх.
— Всё нормально. Я понимаю, что иначе нельзя. У меня на родине говорят, что с милым рай и в шалаше.
Представила себе камышовый шалаш на заснеженном берегу скованной льдом речки. Зима. С неба сыплются мелкие снежинки. В шалаше два
окоченевших трупика.
— Аля?
— Задумалась. Прости, что ты сказал?
— Ничего важного. Потерпеть придётся пару дней: либо всё решится, либо я что-нибудь ещё придумаю.
— Ты придумаешь, ты умный. О! Я знаю! В качестве компенсации за неудобства…, - договаривать не стала, потянулась к пуговкам на рубашке Шарха.
Муж понял без слов, но почему-то перехватил мою ладонь. Мы застыли на несколько мучительно долгих мгновений.
В этот раз всё было иначе — я не теряла разум, не было безрассудства, хотя чувства стали только ярче. Шарх медленно наклонился и, глядя мне в глаза, поцеловал сначала мизинец, потом безымянный палец, средний и дважды указательный. Я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Сейчас, при свете дня стало неловко и немного неуютно. Шарх выпустил мою руку, и я снова потянулась к пуговицам на его рубашке. Белая ткань послушно поползла вниз, открывая смуглую кожу. Я обрисовала пальцем ключицы, провела ладонями по плечам. Дыхание Шарха
участилось, но он не стал мешать мне, лишь при обнял и притянул ближе. Я погладила горбинку на его носу, с наслаждением погрузила пальцы в густые чёрные волосы, потянулась за поцелуем. Шарх застонал сквозь сжатые зубы, подхватил меня, опрокинул на кровать, но при этом сумел бережно меня придержать, чтобы я не упала, а мягко опустилась. Навис сверху, и время перестало существовать.
Когда я открыла глаза, за окном стемнело. Кажется, мы остались и без обеда, и без ужина. Я чуть повернулась, зевнула, и медленно провалилась в сон. Я ни о чём специально не думала, вопросов не задавала, однако вновь оказалась в знакомой темноте. Вдали вспыхнул неизменный бордовый шар, отбрасывавший кровавые отсветы. Я бросилась к маяку. Неужели снова эшафот?! Неужели все усилия напрасны… После всего, что между мной и Шархом было, я просто не смогу вынести видение его смерти. Я сойду с ума.
Я влетела на круглую площадку, проклятая виселица никуда не делась, но всё же декорации чуть изменились. В прошлых видениях на помосте всегда скучал мужчина-палач в маске, сейчас палач, не подпирал столб, а сидел, свесив ноги вниз. Фигура явно женская, из-под маски выбиваются платиновые пряди. Мачеха? Плюнув на осторожность, в конце концов, это моё видение и хозяйка тут я, я подошла и сдёрнула с женщины чёртову маску. Та даже не заметила. Действительно, мачеха.
На дороге появился Шарх. На глазах вновь повязка, но зато прозрачная преграда исчезла. Я бросилась к мужу, и он, о чудо, при обнял меня за талию. Есть! Я радостно засмеялась и потянула его прочь от эшафота. В последний момент я засомневалась, испугавшись, что Шарх не отреагирует и пойдёт прямой дорогой, но он лишь замешкался и свернул вслед за мной. Мачеха вскочила, но сойти с помоста не смогла и в бессильной злобе наблюдала, как мы спокойно уходим.
— Аля?
— Да? — я мигом позабыла про мачеху.
— Так странно. Я вижу себя со стороны. Я вижу теперь твоими глазами.
— Хорошо, — улыбнулась я, и в душе впервые по-настоящему поселилась спокойная уверенность в будущем. — Теперь мы вместе выберем наш путь.
Утром я проснулась рано, но Шарха уже не было. Я разочарованно потянулась, попыталась раскинуться на всю кровать, не учла, что койка узкая, и хлопнулась на пол. Именно в этот момент, когда я полу боком сидела на полу и потирала ушибленную пятую точку, дверь открылась и вошёл муж.
— Аля?
— С добрым утром. Надеюсь, у тебя оно началось лучше, чем у меня.
Я протянула руку, и Шарх легко поставил меня на ноги. Пользуясь возможностью, чмокнула его куда-то в щёку. Утром тянуло на нежности.
— У меня для тебя отличная новость: нас ждёт долгое и счастливое будущее. Я видела.
Шарх потёрся носом о мою макушку.
— Что-то случилось? — напряглась я.
Шарх отстранился, бросил на кровать газету, пожал плечами:
— Ничего неожиданного. В новостях сообщили, что отец скончался. Лекари долго боролись за его жизнь, но несмотря на их усилия, смерть забрала главу рода Валерай. Час назад я сам почувствовал, что его больше нет. «Сердце» зовёт.