Страница 24 из 66
Сросшиеся на переносице брови чуть сползли вниз, вверх взметнулась мускулистая рука, и молниеносно сорвала гибкую ветку, свисающую с потолка.
Сорванную ветку женщина швырнула рядом со мной.
— Жуй, — приказала она. — Это снимет боль. И даст сил. На какое-то время. Насколько это вообще возможно в твоем случае.
Она демонстративно оглядела меня и я непроизвольно обтянула белую нательную рубашку, открывшую при падении ноги.
Пристальный взгляд женщины такой холодный и тяжелый, что захотелось опустить глаза, забиться в самый дальний угол, сжаться в комочек, и трястись, трястись, пока она не уйдет, или хотя бы не перестанет смотреть.
Но что-то внутри меня словно приказывало не сметь отводить взгляд, и не сводя глаз с женщины, я взяла ветку и рванула зубами листья.
Брови женщины поползли вверх.
Как назло, я откусила сразу целую макушку, и когда горечь наполнила рот так, что свело челюсти, было поздно. Желудок поднялся в горло спазмом, я принялась отплевываться, вытирать вновь брызнувшие слезы, а по надменному лицу женщины пробежала победная усмешка.
Я отбросила ветку в сторону, посчитав, что это была шутка, причем шутка плохого тона, и не сразу поняла, что боли в отбитых ребрах и костях почти не чувствую.
— Где моя одежда, — процедила я сквозь зубы, почему-то очень не хотелось, что бы эта женщина в кожаных доспехах, со стальной мускулатурой и выражением пренебрежения на лице думала, что я ее боюсь.
Она пожала мускулистыми плечами, немного наклонила голову набок, словно раздумывая, отвечать, или нет. Наконец, сказала:
— Платье не выдержало пути.
Я нахмурилась. Кажется, мне снилось, что меня куда-то везут, и что-то твердое впивается в ребра, беспомощно болтается голова на мягкой шее, подпрыгивая на ухабах…
— Его надо привести в порядок, — сказала я. — Где бы я ни находилась, я не буду ходить в одной сорочке.
Видимо, это насмешило женщину. Она коротко фыркнула и снова нахмурила брови.
— Приводи, — сказала она. — Здесь тебе нет слуг. Но в нем будет неудобно. Если даже удастся восстановить из обрывков.
— Удастся, — заверила я ее, вспомнив долгую зиму в башне. Хорошо, хоть рукоделие было под рукой.
— Где оно?
Женщина с видимым удовольствием развела руками.
— Понятия не имею.
— Значит, я сама найду, — сказала я, и буркнула себе под нос: — Не ехать же в этом.
Брови женщины поползли вверх, в глазах сверкнули огоньки.
— Ехать? Интересно, и куда ты собираешься ехать.
Я заморгала, ощущая полный абсурд ситуации. Полуголая женщина разговаривает так спокойно и сдержанно, словно мы общаемся на светском рауте. Я вздохнула, и со сдержанным достоинством ответила:
— У меня не так много вариантов. В герцогство Ньюэйгрин, домой.
— Вот как? А ты хорошо помнишь, как сюда попала?
Мое лицо исказило болью, в глазах защипало, ногти впились в ладони.
Перед лицом возник Андре, прозрачный, словно сотканный из воздуха, и я зажмурилась, замотала головой.
Я уже готова была позорно разреветься, но осознание того, что за этим последует полная презрения улыбка на лице моей странной хозяйки, отрезвило. Не будет леди Ньюэйгрин раскисать перед какой-то туземкой.
Туземкой… конечно! О них рассказывала старая Пепа, их я видела на картинках в книжках, которые привозил отец. Правда, у тех были перья в волосах…
Мой взгляд скользнул по стенам из переплетенных ветвей, по открытым рукам и ногам женщины. Я смущенно отвела взгляд, ощущая стыд за свое поведение. Ладно эта женщина груба, но чего ждать от туземки?
Но ведь хороша наследная герцогиня, право слово!
— Простите, я наверно, не с того начала… — проговорила я. — Мое имя Лирей Анжу Альбето, я наследница герцогства Ньюэйгрин… Как я попала сюда, я не вполне хорошо помню. Дело в том, что мы ехали в герцогство Делла Ров, с моим женихом. На нашу свадьбу.
Почему-то я посчитала нужным это пояснить.
— По дорогое на нас напали. Волки. Оборотни. Завязалась драка и моего жениха убили.
Я перевела дыхание, не веря в то, что произнесла это вслух и сама поразившись тому, как буднично это прозвучало.
— Потом я ничего не помню. Мне кажется, волки похитили меня, был дождь, да, я почти в этом уверена, я слышала запах псины, и я ничего, ничего не помню… Должно быть, меня нашли ваши люди. Или даже вы. Или, может… отбили у оборотней? Вы отбили меня у оборотней, да? А я даже не поблагодарила вас… Надо же… Но стоит мне добраться до своих, я щедро отблагодарю… Простите мою грубость, я ведь даже не сказала вам спасибо, за то, что спасли меня…
Я запнулась, наткнувшись на молчание хозяйки. Она слушала мою речь чуть склонив голову вбок, ноздри ее расширились, задирая губу, брови слегка приподнялись. Услышав последнюю фразу, женщина моргнула и переспросила:
— За что ты благодаришь?
— За то, что спасли меня от оборотней, — повторила я, подумав, может, она плохо понимает меня — вон, и говорит коротко и отрывисто, должно быть, чтобы мне было понятно. Наверно мы говорим на разных языках… Но потом вспомнила, что разбудили меня крики, и слова я вполне отчетливо понимала, если это не привиделось мне от боли… Я прислушалась — кажется, внизу тихо.
— А что там, внизу?
— Внизу?
— Ну да. Я слышала крики, и удары. Такие глухие, о землю. Даже показалось, это комната качается. Так я проснулась.
— А, — коротко ответила женщина и посмотрела на меня пристально, точно не может во что-то поверить. Потом все же сказала: — Учения.
— Учения?
Женщина кивнула.
— Боевые.
А я утвердилась в мысли, что я у туземцев. Конечно, они все еретики, и Церковь, должно быть, наложит на меня епитимью, если вообще не отправит в монастырь, прикарманив деньги отца, но все же лучше так, чем попасть к оборотням. Да и все равно, раз нет Андре… нет Андре… Ну уж нет, только не сейчас. Подумаю об этом по дороге домой. А лучше дома. Я буду плакать о нем дома!
Я снова помотала головой, отгоняя ненужные мысли. Сейчас главное привести в порядок одежду и отправиться домой.
Словно прочитав мои мысли, женщина спросила:
— И на чем ты поедешь?
Я захлопала ресницами. Как это на чем?
— Найму экипаж, — ответила я ей.
Женщина снова фыркнула. Я достаточно пообщалась с ней, чтобы понять, что сейчас она рассмеялась.
— Даже любопытно будет на это посмотреть, — сказала она. Лицо ее посветлело, точно ей на ум пришла какая-то крайне удачная мысль, и она добавила, — хорошо, что я не убила тебя.
Я часто заморгала, усиленно внушая себе, что ослышалась.
Ни единый мускул не дрогнул на лице моей хозяйки, и я подумала, что да, показалось. Но она сделала шаг к кровати, и я, взвизгнув, подпрыгнула, зачем-то натянув покрывало к самым глазам.
— Не бойся, — сказала она. — Я хотела убить тебя, но другие оказались против. Ты слишком слаба и все равно не проживешь долго, поэтому нет смысла тебя убивать сейчас. И я не пойду против голосов с...своих.
Я испуганно заморгала. Впервые кто-то рассуждает о моей смерти. И это звучит так… обыденно. Богиня, куда я попала?!
Дома никого не беспокоила моя жизнь, здесь же, похоже, никого не волнует моя смерть.
Заикаясь, я спросила:
— Чт-то в-вы за народ?
— Мы зовем себя Свободными, — ответила женщина.
Неправильно истолковав недоумение на моем лице, она сочла нужным пояснить:
— Можешь звать нас Свободный народ.
Я заморгала и поспешила кивнуть.
— А как тебя зовут? — спросила и ощутила себя полной дурой. Только что эта женщина сообщила, что собиралась убить меня, а я тут расшаркиваюсь, как на балу… Но надо же как-то обращаться к ней!
Женщина недоверчиво прищурилась, и мне снова показалось, что ее глаза сверкнули красным. Наконец, она сказала:
— Вилла.
Я кивнула и пробурчала что-то вроде того, что мне очень приятно, мысленно ругая себя последними словами.
— Вил… ла, — сказала я. — Мне нужно умыться… и…
Наткнувшись на ничего не понимающий взгляд, я запнулась. Женщина тоже не спешила говорить, и я продолжила: