Памяти Пушкина

Надо читать нападения русской критики 10—30-х годов на неправильность выражений и слов в сочинениях Пушкина, чтобы понять его мелкие замечания, рассеянные в разных сочинениях о «свободе нашего богатого и прекрасного языка», о «коренных русских словах» из просторечия, употребление которых не должно мешать (примечание к V главе «Евгения Онегина»). Нападения эти напоминают борьбу, начатую противниками Карамзина, и свидетельствуют о равном значении Пушкина в преобразовании русского слога с Карамзиным. Не будем повторять сказанного в первой главе об отношении Пушкина ко взглядам и деятельности его предшественников в области русского языка. Скажем только в дополнение к предыдущему вообще о складе поэтической речи Пушкина. Даже филолог-лингвист остановится с изумлением на гармонии согласных и гласных звуков в стихах Пушкина: часто мы видим полную симметрии в количестве согласных и гласных (широких и узких) в соответствующих стихах, не говоря о рифмах, о точности языка, о естественном, непринужденном течении поэтической речи, о гармоническом сочетании повторений, куплетов, и пр. Вот примеры:

Но изящество речи не составляло бы еще той заслуги Пушкина в русской литературе, какую мы признаем за ним спустя сто лет с его рождения, если бы с ним не соединялось изящество образа мыслей. Недаром множество стихов, выражений Пушкина сделались пословицами, афоризмами, мыслями философа, литератора, историка. Поэт не преувеличивал, когда приравнивал себя к «эхо русского народа» (1819).

Закончим наши беглые заметки о поэзии А.С. Пушкина следующими словами его первого строгого критика – Надеждина: «Было время, когда каждый стих Пушкина считался драгоценным приобретением, новым перлом нашей литературы. Какой общий, почти единодушный восторг приветствовал первые свежие плоды его счастливого таланта! Какие громозвучные рукоплескания встретили «Евгения Онегина» в колыбели»![8]

Нельзя не привести и мельком оброненного в 1842 году (Сочинения В.Г. Белинского, VI, 1882 г., стр. 233) отзыва знаменитого критика, со дня кончины которого истекло тоже полстолетия: «Стих Пушкина – это вековечный образец, неумирающий тип русского стиха: не было и не будет лучшего. Искусство как искусство, поэзия как поэзия на Руси – это дело Пушкина. Без него не было бы у нас поэзии; и это потому, что он был слишком поэт, слишком художник, может быть, в ущерб своей великости в других значениях. И вот почему – повторяем – от него ведем мы русскую поэзии и называем его первым, даже по времени, русским поэтом».

Наконец, и определение первого восторженного критика Пушкинской эпохи, Н.А. Полевого, достойно воспоминания по отношению к избранной нами теме: «Какую заслугу оказал Пушкин выражению нашей поэзии, нашему стиху. Стих русский гнулся в руках его, как мягкий воск в руках искусного ваятеля; он пел у него на все лады, как струна на скрипке Паганини. Нигде не является стих Пушкина таким мелодическим, как стих Жуковского, нигде не достигает он высокости стихов Державина; но зато в нем слышна гармония, составленная из силы Державина, нежности Озерова, простоты Крылова и музыкальности Жуковского».

Пушкин в ряду великих поэтов нового времени[9]

Н.П. Дашкевич

Настоящими торжественными чествованиями величайшего из русских поэтов блистательно оправдываются вещие слова его о том, что «слух» о нем «пройдет по всей Руси великой и назовет» его «всяк сущий в ней язык». В этот всенародный праздник нашей родной поэзии, какого у нас никогда еще не бывало, всюду на Руси, даже среди цыган Бессарабии, «детей степей и лесов дремучих», горячо и в полном умилении сердца, провозгласит славу Пушкину, и тень великого поэта, претерпевшего столько невзгод и горестей при жизни и не раз подвергавшегося незаслуженному пренебрежению по смерти, возможет утешиться. Если бы ей было даровано незримое присутствие среди нас, то исполнилось бы обещанное поэтом потомку во время скитальчества по нашему югу:

Никогда еще на Руси не видели такого общего чествования национального поэта. Пред памятью Пушкина преклонятся все без различия русские люди, и чувства их разделят родственные славянские племена и многие другие просвещенные иноземцы. Все признают великое историческое значение поэзии Пушкина.

Все согласятся в такой оценке значения этой поэзии потому, что оно бесспорно и яснее самого светлого дня. Подвиг Пушкина превосходит услугу всякого другого писателя русской земли в новое время.

Со времени Баратынского не раз справедливо замечали, что Пушкин совершил в нашей литературе приблизительно то же, что Петр Великий сделал для русского государства. Пушкин поставил нашу поэзию на один уровень с западноевропейской и вместе явился истинным творцом нашей просвещенной литературной самобытности. В новом периоде нашей словесности он – первый действительно национальный поэт в высшем смысле этого слова: он владел и иноземными сокровищами поэтического наследия и черпал в то же время из богатых родников русской жизни, русской души и родной поэзии.

В содержании и форме поэтических произведений дóлжно различать свое, как индивидуальное и национальное, и чужое, как инородное либо вообще международное. Богатством идей и содержания и степенью самостоятельности в претворении заимствованного материала и одновременно художественности формы измеряется значение отдельных поэтов и целых литератур. Проблема сочетания своего с чужим возникла, вероятно, уже с древнейших времен в более или менее бессознательном усвоении общечеловеческого культурного достояния. Вполне отчетливо она представилась сознанию уже в века античной образованности и определенного влияния греческой литературы на римскую. Постепенно, по мере усложнения и усовершенствования культуры, возрастает для литературы трудность соблюдения своей самостоятельности при сохранении в то же время полной связи с общим культурным движением. В ряду европейских литератур в таком особо затруднительном положении оказалась, кроме некоторых других славянских литератур, наша поэзия с XVIII века в силу того, что Русь поздно примкнула вполне к общеевропейским литературным течениям и ей нелегко было выбиться из рутинной узкой колеи древнерусской церковности. Но, наконец, после целого века все большего и большего приближения к общеевропейскому литературному уровню, после целого ряда близких подражаний по ладным образцам либо неполных и неглубоких воспроизведений русской действительности наша поэзия и вообще литература быстро подвинулась вперед благодаря деятельности А.С. Пушкина. Автор «Евгения Онегина», «Бориса Годунова» и многих других образцовых поэтических созданий явился первым крупным представителем мощи русского дарования на поприще литературы. Он – наш первый великий поэт в полном значении этого слова, достигший мирового значения, выразитель нашей духовной сущности. Он первый у нас удовлетворил идеалу поэта, сложившемуся в новейшее время. В поэзии Пушкина находим гармоническое сочетание воображения, ума и чувства и мощный подъем вдохновения на почве широкого литературного образования[11] и выработанного им здравого литературного вкуса и критицизма. Это один из образованнейших и вместе умнейших наших поэтов. В нем нет шаблонности. Пушкин самобытен. На большинстве его литературных произведений виден отпечаток могучего таланта и удивительной разносторонности. И самые эти произведения весьма разнообразны, принадлежа почти ко всем главным родами и видам творчества. Впервые в созданиях Пушкина русская поэзия стала вполне правдивым и широким воспроизведением действительности при свете высших и плодотворных идей. Конечно, это воспроизведение сделалось потом еще многостороннее, да и стих Пушкина был превзойден в мягкости и мелодичности некоторыми последующими поэтами. Но Пушкину принадлежала заслуга первенства в раскрытии более широких горизонтов для русской поэзии и в новой выработке языка. Оттуда восторг, с каким принимали его произведения широкие круги общества[12]. Со времени Пушкина литература стала необходимою частью нашей общественной жизни.

8

Летописи отечественной литературы. Телескоп 1832 г.

9

Речь, произнесенная 26 мая 1899 года, в сокращении.

10

Сочинения А.С. Пушкина, Издание Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым, под редакцией и с объяснительными примечаниями П.О. Морозова, СПб.,1887, т. I, 260. В последующих ссылках, где будут указываемы тома и страницы без других пояснений, выдержки будут приводимы по этому изданию.

11

См. А.И. Кирпичникова «Пушкин как европейский поэт», Од. 1887, и в книге: «Очерки по истории новой литературы», СПб., 1896, и нашу речь: «Пушкин – поэт общеевропейский», 1887 (оттиск из газ. «Киевлянин» 1887). См. еще Ю. Веселовского, «Пушкин как европейский поэт», газ. «Новости», 1899, № 143.

12

Справедливо выразился о себе Пушкин, говоря о себе и о Дельвиге (исключенное обращение к Дельвигу в стихотворении «19 октября» (1830; I, 126):

Воронцов писал в 1824 г. (см. «Вед. Од. Градонач.», 1899) об «экзальтированных поклонниках поэзии Пушкина», «экзальтированных молодых людях».