Смертники

Еще столь же спокойно и сохраняя на лице дружескую улыбку, мне хотелось спросить: а в детстве мой обличитель тоже смотрел на черепаху из «Буратино» как на женщину? И о чем свидетельствует данный факт с точки зрения психоанализа?

Но незадачливый фрейдист уже стушевался и предпочел тему не развивать. Огрызнулся вполголоса да с паразитным непечатным выражением… и только. Всерьез ссориться с тем, кто спасает тебя от голодной смерти, даже поклонник Фрейда не станет.

А потом был обратный путь на базу. По ржавой пустыне Марса, еще менее гостеприимной, чем ближневосточные пустыни. И вот тогда все случилось. Вот тогда пришлось вспомнить, что вездеход мой — не просто огромная металлическая черепаха. Что не зря он оборудован пулеметом. И что, наконец, я, как ни крути на войне. А участие в войне редко ограничивается мирными поездками туда-сюда и похлопыванием по плечу «настоящих» солдат.

И плевать войне на разные мелочи вроде наличия у тебя травм и отсутствия одного глаза.

Сперва за вездеходом увязалась стая крохотных инопланетян, которых русские, например, почему-то прозвали «мошкарой». Почему — непонятно. Если верить моему дяде, исследовавшему их еще на Земле, в университете Тель-Авива, твари эти ближе к червям. Крохотные такие червячки толщиной чуть больше волоса. Но в то же время умеющие летать. Непостижимым для меня способом

Еще червячки эти, судя по всему, писались кислотой. Благодаря чему могли проедать металлы, включая броню боевых машин.

Точнее, могли бы, да кто бы им дал! Небольшое техническое усовершенствование той же брони — и каждая попытка инопланетных летающих кислотно-писающих червячков превращалась для них в смертельную ловушку.

Так получилось и на этот раз. Отсутствие одного глаза вовсе не сделало меня тугодумом, а насколько правомерно увязывать мой позывной с понятием «медленно», я уже говорил. Стоило червячкам приземлиться на броню вездехода, как легким мановением руки я сжег их, вызвав разряд электрического поля.

Были мелкие недруги — и нет теперь.

Однако сам факт их появления вызвал у меня тревогу. Мало того, что эта мелюзга сама по себе небезобидна. Так вдобавок, если верить солдатам из боевых частей, ее присутствие всегда предшествует появлению более серьезных противников. Использующих эту мелкую погань в качестве не то разведчиков, не то прикрытия.

Так что пришлось мне придать ходу. Выжимая максимум из двигателей вездехода, и вздымая гусеницами тучи пыли ржавого цвета.

В предчувствиях я не ошибся. Но и до базы добраться не успел даже несмотря на спешку. Внезапно почва у меня на пути вздыбилась небольшим холмиком. А потом… я едва свернул немного в сторону, чтобы не налететь на это новообразование, когда на его вершине образовалась трещина, затем дыра. Над которой показалось гибкое трубообразное тело толщиной примерно с водонапорную башню.

Червь! Гигантский червь… увеличенная копия червячков, писающих кислотой? Их король? Представляю, сколько кислоты в нем! Хватит, чтоб десяток таких вездеходов, как у меня, из строя вывести. Или…

В какой-то из прочитанных мною книжек вроде встречалась подобная тварь. В какой-то… с ходу не скажу, но, по крайней мере, не в «Волшебнике Изумрудного города». Запомнил я только, как звали этого гигантского червя — там, в книге. Шаи-Хулуд. Да и то лишь потому, что чувствовался в этом названии родной для меня ближневосточный колорит.

Оканчивалось тело червя огромной темной пастью неправильной формы. И глядя на нее, я не мог не вспомнить, что в книжке той подзабытой Шаи-Хулуд заглатывал все, что ни попадя. Все, что помещалось в его исполинскую пасть, а помещалось, ох, как много. Как говорится, размер имеет значение.

Я похолодел и уже собрался взяться за пулемет, дабы, если и не отогнать прожорливого монстра, так хотя бы подороже продать свою жизнь. Как тогда, в подбитой «Меркаве».

Но, присмотревшись и прикинув, я немного успокоился. Даже возможностей зрения, предоставляемых единственным глазом, хватило, чтобы сопоставить размеры пасти и вездехода. И сделать утешительный вывод, что машина моя во рту червя не поместится.

Оно и к лучшему. Потому что червь, продолжавший вырастать передо мной из-под марсианского грунта, не проглотить меня собирался… во-первых. А, во-вторых, решись я высунуться из кабины вездехода — и не помог бы даже скафандр, без которого под марсианским небом вообще не стоит появляться.

Как я это узнал? Очень просто. Ровно в тот самый момент, когда червь сам сообщил мне о своих намерениях. Не словом, но делом.

Пасть разверзлась, и на вездеход обрушилась струя пламени. Да, секунду спустя огонь погас — маловато в атмосфере Марса кислороду, чтоб его поддерживать. И да, вездеход сделан отнюдь не из горючего материала. Так что отделался копотью на корпусе. Но то мгновение, пока глотка червя изрыгала огонь, жар ощущался даже с внутренней стороны брони. В кабине. А мне сделалось не по себе, когда я представил, как эта тварь поджарила бы меня, мстя за дальних мелких летучих родичей.

О-хо-хо! И ведь жар, пропущенный броней, был лишь бледной тенью того, что червь излил на вездеход вместе с пламенем.

Но… повезло. До поры. Серьезного вреда вездеходу, как я уже говорил, огненное дыхание червя не причинило. Другое дело, что и червь заметил сей факт. Или заметили те, кто им управлял, если отказать гигантскому, но примитивному организму в наличии разума.

Как бы то ни было, но после той безуспешной атаки червь… или кто им управлял, решили сменить тактику.

Поднявшись еще выше, еще больше выступив над созданным ею холмом, тварь изогнулась, формой напомнив перевернутую латинскую букву «U». Затем нырнула в грунт пастью вперед. И вскоре холм, задержавший меня, начал расширяться. Превращаясь в земляной… ах, пардон, скорее, в грунтовый вал.

Вал стремительно вытягивался передо мной, одновременно, вроде, даже сделавшись выше. Дав по газам, я попытался преодолеть его, подмяв вездеходом. Но куски марсианской почвы, вздыбленные гигантским червем, оказались слишком прочными и жесткими — хоть дома из таких строй. А сам вал был слишком высок. Так что, даже въехав на него, я мог попросту забуксовать.

Может, конечно, дело было не в прочности марсианского грунта. Но в слабенькой здешней силе тяготения. На Земле же я бы наверняка смял такую преграду с первого заходу. Смял бы и искрошил!

Но что толку мечтать о несбыточном? Пришлось действовать по-другому.

Подавшись назад, я попытался объехать вал. Но червь, при своих гигантских размерах, оказался проворней. Резко сменил направление, и стена из кусков марсианского грунта снова потянулась наперерез движению вездехода.

И тянулась до тех пор, пока не замкнулась в кольцо. Превратившись в западню для незадачливого меня.

— База! База! Это Тортила! — выкрикнул я по радиосвязи, поняв, что самостоятельно из этой ловушки вряд ли выберусь. — Попал в засаду и атакован. Требуется подкрепление. Координаты…

— Тортила, это база, — отозвалось мне в ответ под аккомпанемент треска радиопомех, — у нас… чрезвычайная ситуация… оказать поддержку не можем… пока. Попробуйте продержаться… самостоятельно до прибытия помощи.

Конец связи. И я не мог не припомнить парочку крепких выражений, подслушанных накануне у русских. Да еще пожалел, что аналогичных непечатных словечек нет в иврите. Таки официальный язык Библии, загрязнять его суть святотатство.

И конечно, какой хороший совет — попробовать продержаться! Главное, полезный. Надо полагать, самому бы мне такая мысль в голову не пришла. Предпочел бы поднять лапки кверху и помирать. Но раз на базе просят держаться, я, конечно же, попытаюсь. Чтоб не обидеть хороших людей.

Эх, неужели судьба у меня такая: влипнуть в неприятность посреди пустыни? Земной ли, марсианской — не важно.

Нет, не так, мысленно поспешил поправить я себя. Моя судьба — сражаться посреди пустыни. Сражаться за свою жизнь. Хоть с человеком, хоть с кем.

Между тем, замкнув кольцо взрыхленного грунта вокруг меня, червь на этом не успокоился. Теперь он орудовал где-то поблизости от меня. Я прямо чувствовал, как ходит ходуном почва прямо под днищем и гусеницами вездехода.