Змеиное гнездо

Грейнджер, ещё долю секунды назад сидевшая на полу, прижавшись спиной к прохладной стене, резко вскочила с места и побежала к лестнице, бормоча что-то про то, что такими темпами она никогда не доберётся до душа, в то время как слизеринка, лёгким движением палочки поправив макияж, направилась в сторону подземелий: конспекты, будь они хоть трижды волшебными, не найдут Малфоя сами.

— Эй, Пэнс? — девушка вздрогнула, в одно мгновенно перемещаясь из пустого коридора в оживленный Большой зал, где младшекурсники болтали без умолку, а Блейз сжимал её ладонь под столом. — Макгонагалл здесь.

***

— Итак, дата революции революции домовиков?

— 1395

— Верно, а где это было?

— Под Эбандонским мостом.

— Хорошо, а что насчёт восстания гоблинов?

— 1468

— Причина?

— Малфой, сейчас моя очередь!

Они сидели под старым дубом, растущим недалеко от внутреннего двора Хогварта, и со стороны, наверное, казалось, что соревновались в эрудиции, задавая друг другу каверзные вопросы. Он — о политике, истории, науке и, разумеется, тёмных искусствах, она — о литературе, географии и биологии, трансфигурации материй и астрологии. Все эти сферы человеческой жизни, многократно затронутые двумя студентами, объелиняла она — Ж.А.Б.А. Несмотря на то, что пока что был лишь май, и до экзаменов ещё оставалось время, двое волшебников, постоянно воюющих за первенство в учебном рейтинге, уже готовились к очередному поединку. Гермиона уже и не помнила, с какого момента началось их с Драко негласное соперничество, однако если раньше об этом способе лишний раз самоутвердиться приходилось молчать, то теперь такой необходимости не было. Они сидели в тени дуба, наслаждаясь то ли этим поразительным спокойствием, то ли пьянящим воздухом мая, и все пресловутые «до», отравлявшие своим существованием столько лет, казались чем-то, что было в прошлой жизни и вспомилалось лишь в редкие моменты дежавю.

— Мерлин, Драко, оставать в покое мои волосы! — девушка пошевилилась, пытаясь отстраниться, то тщетно: одна рука слизеринца по-прежнему лежала на её талии, прижимая спиной к его торсу, в то время как другая накручивала на палец темно-каштановую прядь. — Лучше бы ты готовился с таким упорством!

— О, поверь, у меня есть время до июня, — совершенно расслабленно отозвался Драко, поудобнее устраивая девушку у себя на коленях и все-таки освобождая её волосы от дерзновенного посягательства.

Грейнджер выдохнула, вспоминая, какой шквал негодования прошёл по Хогвартсу, когда в середине апреля Макгонагалл прямо за завтраком объявила, что седьмому и восьмому курсам придётся задержаться в школе ещё на неделю для сдачи экзамена. Тем утром Рон как никогда яростно поглощал овсянку, ловя на себе обеспокоенный взгляд Меган с пуффендуйского стола, в то время как Гарри хмурился и вздыхал, хотя и явно был куда менее раздосадован. После войны он в принципе окончательно разучился буйно реагировать на какие бы то ни было события — в сравнении с тем, что они пережили, любые вселенские катастрофы казались обычными будничными неурядицами. Сама гриффиндорка предполагала, что объявление может носить организационный характер, но не могла и предположить такого поворота событий. Малфой же не удостоил новость о задержке в школе хоть какой-нибудь реакцией, в привычной манере заявив, что «готов написать Ж.А.Б.А. на высший балл хоть сейчас». Пожалуй, именно после этой роковой фразы они и начали соревноааться в знании школьной программы.

— Ты так и не ответила. Ну, мисс Грейнджер, почему же восстали гоблины?

— Полагаю, их ужасно раздражал один белобрысый, чрезмерно зазнавшийся тролль.

Слизеринец усмехнулся и — Гермионе не требовалось поворачиваться, чтобы знать это наверняка — слегка склонил голову набок. За всё время их отношений он ни разу не обиделся ни на одну реплику или шутку девушки, из-за чего она даже начинала подозревать, что вся его былая агрессия вполне могла оказаться напускной. Мысли о том, чем ещё удивит её этот юноша, вызывали любопытство и совершенно не обоснованный восторг.

— Кстати, о троллях. Говорят, Уизли вернулся в команду по квиддичу…

— Только не говори, что планируешь сделать то же самое! — Грейнджер повернулась к слизеринцу лицом, чтобы заметить малейшую его реакцию. — Ты ведь не будешь продолжать это ребяческое соперничество?

— Я? Никогда! — Драко демонстративно закатил глаза, облакачиваясь о дуб. — Просто замечу, что капитаном в этот раз будет Блейз, а он был моей правой рукой в те знаменательные для Слизерина годы, когда во главе команды стоял я. Отсюда вывод: у Гриффиндора, в частности у Уизела, нет ни единого шанса.

Гермиона улыбнулась, возвращая свое внимание учебнику истории. Она обязательно должна быть лучшей на экзамене в этом году.

***

— Большинство из тех, кого ты здесь видишь, хотели засадить меня в Азкабан. Например, эти двое, — Драко кивком головы указал за полных мужчин в классических чёрных костюмах, подозрительно сильно натянувшихся в районе живота, — лично давали показания против нас с отцом.

— Ты знал, на что идёшь, — Блейз лишь пожал плечами, хотя и не удержался от того, чтобы с выражением глубочайшего презрения взглянуть на обозначенных другом персон.

— Знал, — подтвердил Драко, невозмутимо поправляя манжеты белоснежной рубашки. — Я и не рассчитывал, что вальс «Героини войны и бывшего Пожирателя» встретят овациями. Просто не хочу, чтобы на неё так пялились.

— Грейнджер смущают косые взгляды и перешептывания? — нарочито легко поинтересовался Забини, решив не акцентировать внимание на том, что Малфой, обычно не терпящий каких бы то ни было ярлыков, говорил крайне стереотипно. — Не знал, что нашу маленькую звёздочку так огорчают слухи.

По выражению лица Драко было ясно, что подобное прозвище он не оценил.

Забини давно заметил, что после февральского взрыва у друга появилось перманентное желание защищать гриффиндорку, однако теперь оно стало как никогда очевидно. Конечно, Драко и раньше проявлял свою благосклонность, но делал он это максимально неоднозначными способами, намеренно скрывая свои лучшие мотивы. Теперь же он открыто демонстрировал заботу и, кажется, не видел в этом ничего предусудительного. Подобные перемены поначалу не вписывались в картину мира Блейза, однако теперь, с течением времени, уже не представлялись такими странными. Возможно, это произошло потому, что он и сам стал куда мягче по отношению к Пенси и видел, как она буквально расцветает каждый раз, когда он проявляет нежность.

— Все уже собрались, — мулат слегка вздрогнул из-за неожиданного появления Гермионы, хотя это и никак не отразилось на его лице. — Нам надо идти, директор скоро объявит начало церемонии и наш вальс.

Драко кивнул на прощание и удалился, следуя за девушкой и лавируя между гостями.

— Кажется, Драко в порядке, — Пенси, должно быть, материализовалась из воздуха за его спиной, потому что Забини мог поклясться, что не слышал ни единого шорога. Он обернулся, медленно разглядывая пришедшую девушку: уложенные волосы, ярко-красная помада — классика, но платье…

— В кои-то веки мисс Паркинсон пришла не в чёрном, — Блейз улыбнулся уголком губы, наблюдая за реакцией девушки.

Обычно на критику её нарядов он слышал что-то вроде «иди к черту» или «слышу от человека, не различающего оттенок фуксии от бордо», но сегодня что-то явно было не так. Пенси, как и всегда, стояла с идеально прямой спиной, — будто бы от неё можно было бы ожидать чего-то иного, — но голова, обычно горделиво приподнятая, была опущена, в то время как сама девушка нервно заламывала пальцы. Лишённый самолюбования взгляд скользил по бледно-розовому шелку платья, струящегося в пол, и выражал крайнюю степень уязвимости.

— Я тоже думаю, что это слишком… — убийственно-тихо, так не похоже на её привычный тон. — Мне не идёт розовый.

Паркинсон потянулась к стойке с шампанским, но Блейз перехватил её руку:

— Ты прекрасно выглядишь, Пенси.

Слизеринка улыбнулась, и Забини разглядел в её мимике слабый намёк на смущение. Это было странно, совсем не свойственно той Пенси Паркинсон, которую он знал с первого курса, но эти перемены почему-то не вызвали ожидаемого отторжения. Должно быть, Блейз слишком долго убеждал себя в том, что эти отношения не имеют для него особого значения. Он привязался — это очевидно, и более того — хотел привязать к себе Пенси. Но уже не так, как это было раньше: не убеждениями, не искрящейся страстью и не постоянным эмоциональным напряжением. Теперь он видел, что такие банальные составляющие отношений как забота и внимание имеют гораздо больший эффект. Видимо, все они повзрослели куда больше, чем предпочитали думать.