Одна в Шотландии

Колдер медленно, постепенно приходил в себя. Возбуждённый член ныл, упираясь в сладкую женскую плоть, в поисках разрядки. Проклятие. Барьер из одеял перекрутился и съехал.

Ему, конечно, не впервой просыпаться возбуждённым, или в объятиях женщины. Он не вёл жизнь монаха, но впервые он находился в постели с женщиной, с которой не имел права заводить интимных отношений.

В данный момент ему необходимо держать себя в руках.

Тело под одеялами горело адским огнём, кожа пылала. Он сбросил покрывало с плеч и приподнялся на локтях, его взгляд упал на мисс Баллистер, он оказался совсем не готов обнаружить её... бодрствующей.

На него, не моргая, смотрели широко распахнутые голубые глаза. Они пробили опасную брешь в его самообладании, но он продолжал цепляться за его остатки. Колдер не походил на мужчин, лишённых начисто самоконтроля. Он не подпускал к себе близко никого, даже людей, которых хорошо знал. И всю жизнь держал себя в руках.

Какое-то время Колдер мог только молча на неё смотреть.

– Здравствуй, – выдохнул он.

– Здравствуй, – тихо ответила она.

– Как здоровье?

Неужели они обменивались любезностями?

Она облизнула губы, и он проследил за движениями её розового язычка.

– Хорошо. Кажется. – Она вздохнула и осторожно дотронулась до головы. – Что случилось? Я не помню...

– Ты упала и ударилась головой. – Колдер убрал светло-каштановые прядки с её лба. Зарывшись пальцами в волосы Эннис, он отыскал шишку на затылке. – Болит?

Она потянулась вслед за его пальцами, чтобы потрогать самой.

– Немного саднит.

– К тому времени, когда мы добрались сюда, ты промокла до нитки и замёрзла чуть ли не до смерти. Нужно было тебя согреть, – сказал он примирительным тоном. Однако в этом не было никакой необходимости. Он ведь спас ей жизнь.

– О. – Она посмотрела вниз, оценивая свой непристойный вид. Эннис подтянула простыню повыше, её щёки порозовели. – Полагаю, это многое объясняет.

Он ждал, представляя себе, как, наконец, свойственная леди восприимчивость одержит верх. Колдер приготовился, ожидая, что вот-вот раздастся пронзительный крик, естественная реакция любой женщины, которая собирается уйти в монастырь.

Но ничего подобного не произошло.

Её пальцы крепче сжались на его плечах, и только тогда он понял, что она его трогает. По собственной доброй воле. Возможно, его разум осознавал происходящее не так быстро, но тело уже знало. Оно реагировало на её близость и прикосновение. Колдер готов был поклясться, что именно поэтому он проснулся в состоянии сильного возбуждения.

– Мне всегда было интересно... – Её руки скользнули по его плечам к груди, в глазах вспыхнуло любопытство. Может быть, она не в себе? Может, всё дело в шишке на голове?

Он должен не терять головы ради них обоих. Должен вылезти из кровати, отойти на безопасное расстояние. Одеться. Покинуть спальню и идти, не оглядываясь, пока желание не утихнет.

Но вместо этого Колдер спросил:

– Что тебе было интересно?

Эннис оторвала взгляд от его груди, опустив ресницы.

– Как это... быть с мужчиной.

Он подавил стон.

Она имела в виду совсем другое. По-другому просто не могло быть. Мисс Баллистер - невинная девушка, которой уготована судьба непорочной монахини. Сегодня вечером она пережила тяжёлое потрясение и испытывала его последствия.

– Ты явно пострадала от травмы головы.

Слабая улыбка тронула её красивые губы.

– Вот как ты думаешь?

Настоящая сирена.

Внезапно он ощутил себя, связанным по рукам и ногам. Будто это Колдер был неопытным юнцом, а она - искусной любовницей.

Их губы находились так близко друг от друга. Каким-то образом его голова опустилась. Или это она подалась ему навстречу?

– Ты же монахиня, – шёпотом напомнил ей Колдер, опаляя дыханием губы Эннис.

– Ещё нет, – напомнила она.

Колдер уронил голову, впиваясь в её рот.

Как он и опасался. На вкус её губы были слаще всего на свете. К сожалению - или к счастью? - скомканные одеяла между ними не позволяли соприкоснуться их интимным частям тела. Только это удерживало его от того, чтобы в ту же минуту не очутиться между бёдер Эннис. В противном случае Колдер, скорее всего, овладел бы ею сразу же, как только она сделала столь откровенное заявление.

Он провёл губами по её губам, и она со вздохом открылась ему на встречу. Колдер воспользовался моментом, проник внутрь и прикоснулся к её языку своим. Эннис откликнулась на ласку, пробуя его на вкус и лаская в ответ, пока Колдер не почувствовал, что горит в пылу страсти сильнее, чем когда проснулся, его тело полыхало, словно в огне.

Он оторвался от её губ.

С тихим всхлипом, она потянулась к нему. Он обхватил её лицо одной рукой и посмотрел на Эннис, тяжело дыша. Эта девушка его погубит.

– Где ты научилась так целоваться, Эннис?

Он не ожидал, что женщина, настроенная стать монахиней, может так целоваться.

Она застенчиво улыбнулась.

– Меня целовали мальчики до этого...

– Мальчики?

Ему была ненавистна сама эта мысль. Едва ли не больше, чем идея Эннис уйти в монастырь. Колдер предпочёл бы, чтобы она оставалась поблизости... в пределах его досягаемости, как бы неосуществимо это не казалось. Её отец выиграл замок, чтобы проводить там только праздники. Надежды на то, что она останется жить поблизости не было.

– Да. Когда мы жили в Бристоле. До того, как переехать в Лондон. – Её улыбка потускнела, и Эннис вдруг стала выглядеть менее уверенной. – Наверное, теперь ты думаешь обо мне хуже. – Теперь она говорила возмущённым тоном. – Понятия не имею, почему так заведено. Мне всегда казалось несправедливым, что мужчинам прощают любые пороки. Сколько девушек ты целовал, Синклер?

С горящим румянцем на щеках она была прекрасна в гневе.

– Колдер, – поправил он.

Она непонимающе уставилась на него.

– Прошу прощения?

Он снова опустил голову.

– Меня зовут Колдер, и мне всё равно, сколько мальчиков тебя целовало, Эннис, – заявил Колдер. – Потому что я стану первым мужчиной.

Глава 8

Давным-давно у неё была гувернантка, которая утверждала, что из всех сестёр именно Эннис доставляет больше всего хлопот. Естественно, она горячо с этим не соглашалась. Ведь Эннис не закатывала истерик, не затевала драк и не относилась с презрением к слугам. Никогда не жаловалась ни на пудинг, ни на чай, её всё устраивало, в отличие от сестёр.

"Я боюсь, что именно вы пуститесь во все тяжкие. Если что-то задумали, то вас ничто не может отвлечь от поставленной цели, мисс. Я никогда не встречала такой упрямой девушки."

Во все тяжкие? Ну уж, нет. Конечно же, всё не так. Она была практичной девушкой. Может, Эннис и упрямая, но не склонна к безрассудным поступкам и легкомыслию. Поэтому она списала те замечания гувернантки на её неумение разбираться в людях.

Вот только в данный момент... Эннис вела себя безрассудно. Этого нельзя было отрицать.

Возможно, гувернантка знала Эннис лучше её самой.

Легкомыслие, которое она проявляла в данный момент, было совершенно ей не свойственно, но она уже решила, что другого шанса может не представиться. Эннис поддастся соблазну всего один раз. И запомнит сей момент на всю жизнь

В этот единственный раз она узнает, что чувствуешь, когда кровь бурлит в жилах. Тусклый свет зари уже пробивался сквозь плотные шторы из дамасской ткани. Скоро лучи солнца озарят Эннис и Колдера, и тогда забыть или притвориться, что ничего не происходит, станет сложнее.

Она чувствовала его твёрдое вздымающееся мужское достоинство у бедра. Эннис понимала, что это означает. И к чему может привести. Она с интересом перечитала все исторические и научные труды, в том числе и медицинские, которые хранились в папиной библиотеке. Если бы мама узнала, она наверняка пришла бы в ужас.

Колдер потёрся о неё, и она не удержавшись повернулась так, чтобы его напряжённое естество задевало её интимную расщелину. Эннис даже не приходило в голову положить происходящему конец. Во имя исследований нужно довести дело до конца. Она жаждала, чтобы его плоть оказалась... в том потаённом местечке. Прижавшись к его естеству, Эннис тихо застонала.