Страница 24 из 54
— Начальник, что вы делаете? — спросил Чавадзе.
— Печатаю, разве не понятно.
— Зачем?
— Скорее, не «зачем», а что? — усмехнулся следователь, отлично поняв вопрос. — Протокол о вашем задержании.
— Не надо.
— Почему не надо? Может, вы желаете сотрудничать со следствием и хотите все, как было на самом деле, поведать? Если да, то можно и не печатать…
— Я все рассказал… И мне обещали… что не аресту-ют.
— Я что-то не помню, что давал обещания вам или кому бы то ни было вас не задерживать. К тому же вы все время врете. При таком раскладе сам Бог велит мне вас задержать на семьдесят два часа. Пока что… А там посмотрим на ваше поведение…
— Клянусь…
— Слышал уже. Нового ничего нет?
Чавадзе насупился, но промолчал. Однако было видно, как в нем происходит внутренняя борьба между желанием «поделиться» со следователем своими познаниями по данному делу и боязнью расправы со стороны земляков.
Закончив печатать, старший следователь вынул заполненные протоколы и передал их Чавадзе для изучения.
— Читайте, это протокол вашего задержания в порядке статьи 122 УПК РСФСР. В трех экземплярах, — пояснил он, — один из которых вам на руки выдается.
Чавадзе, на взгляд следователя, довольно бегло прочел весь текст протокола.
— Ознакомились?
— Ознакомился.
— Подпишите, что ознакомились.
— Может, как-нибудь договоримся? — держа в руке шариковую авторучку, переданную ему следователем, но, не подписывая протоколы, проговорил Чавадзе и многообещающе подмигнул.
В кабинете они находились вдвоем, так как Карих, сменившись с дежурства, убыл домой на отдых, и Чавадзе «пустился» на принятый у кавказцев прием сговора.
— О чем?
— О том, о сем… об этом самом… — мялся Чавадзе.
— Не ищи на свою попу еще приключений, — посоветовал Паромов, переходя на ты. — Подписывайте и ответьте, нужен ли вам на время предварительного следствия адвокат? — Вновь перешел он на официальный язык допроса. — В соответствии со статьей 52 УПК подозреваемый, а вы таковым являетесь, имеет право знать, в чем он подозревается — это вы уже узнали, ознакомившись с протоколом задержания, в котором черным по белому фабула дела напечатана, — а также иметь свидание с защитником и требовать его участия при допросе в качестве подозреваемого. Так нужен ли вам адвокат?
— Нужен.
— У вас свой или просто знакомый имеется?
— Нет. Откуда?
— Тогда приглашаю дежурного… Не возражаете?
— Не возражаю.
— Подписывайте здесь, — еще раз указал Паромов, где расписаться об ознакомлении, — а вот здесь пишите, что желаете иметь адвоката, а я тем временем буду звонить в юридическую контору…
И он стал вращать диск телефонного аппарата, набирая номер Промышленной юридической консультации.
Многие следователи попытались бы убедить своих «подопечных», что им адвокат на предварительном следствии не нужен, но Паромов к таким не относился. Он искренне считал, что присутствие адвоката с самого начала следственных действий только пойдет на пользу, а не во вред следствию. Опытный адвокат не только различные ходатайства строчит, но и тем самым некоторые просчеты следователя может указать, которые вовремя можно будет устранить. Кроме того, в связи с гуманизацией общества и мягкими приговорами судов, оплата труда адвоката существенно сказывалась на кошельке клиента и действовала порой лучше любого судебного наказания.
Чавадзе больше тянуть «кота за хвост» не стал и за-полнил все три экземпляра протокола задержания. Почерк у него был на удивление разборчивый и аккуратный — вот тебе и водила! — кроме того, чувствовалось, что с русской грамматикой он в школьные годы дружил: текст был без ошибок.
Через полчаса подъехал сам заведующий юридической консультацией — Радкевич Станислав Дмитриевич, старый знакомый не только Паромова, но и всего следственного отделения шестого отдела милиции. Когда-то давным-давно, так давно, что уже и сам о том забыл, он работал в органах милиции и даже был начальником отдела милиции, но потом судьба сделала очередной зигзаг, и он сменил милицейский мундир на костюм преуспевающего адвоката. В то время адвокатов было еще не так много, как их стало впоследствии, и большинство из них — это бывшие сотрудники милиции и прокуратуры.
Смена работы некоим образом не повлияла на его доброе отношение к следователям милиции, хотя свои профессиональные обязанности он исполнял со знанием дела и скрупулезно до педантичности. Он не уподоблялся некоторым «продвинутым» адвокатам, устраивавшим в присутствии своего клиента шумный конфликт со следователем, чтобы показать, как яро защищает интересы клиента, а потом наедине со следователем конфузливо говорившим, что «работа такая, надо как-то гонорар отрабатывать» и просившим следователя на него не обижаться. Таких адвокатов, ставивших целью урвать как можно больше с подвер-нувшегося клиента, он и сам, мягко говоря, недолюбли-вал.
Седой, в очках, с интеллигентной застенчивой улыбкой серых вдумчивых глаз, он не только был корректен с клиентами и следователем, но и внушал обеим сторонам доверие и расположение. Оплата его услуг была самой умеренной не только в его собственной консультации, но, по-видимому, и во всем городе Курске. Паромов не раз замечал, как он конфузился, когда клиент в присутствии следователя заводил разговор об оплате. Тут уже молодые, только что вставшие на стезю адвокатуры, защитнички, мало что смыслившие в своей профессиональной деятельности, не конфузились, «заламывая» суммы даже тогда, когда их клиенту больше условного срока ничего не грозило, а он стеснялся.
— Ну, что у нас? — поздоровавшись, спросил Радкевич.
— Мошенничество, как и говорил по телефону. Сто сорок седьмая, часть третья…
— Допрошен?
— В качестве свидетеля.
— Показания дает?
— Давал.
— Вину признает?
— Сказки рассказывает…
— Понятно… Побеседую наедине?
— Да ради бога, только смотрите, чтобы сдуру в окно не сиганул.
— Буйный что ли?
— Вроде нет, но мало ли психов на белом свете?
— Всяких хватает, — согласился адвокат. — А где его данные?
— В протоколе задержания все указано.
Паромов передал Радкевичу протокол задержания подозреваемого Чавадзе, и тот стал его изучать.
— Грузин?
— Грузин.
— Русским владеет.
— Да. Кажется, не хуже нас с вами… Свое желание иметь адвоката написал без ошибок, что у чистокровных русаков не всегда получается.
— Родственники имеются?
— Жена, дети…
— Это не та женщина, что у вас в фойе сидит?
— Она самая.
— О задержании мужа знает?
— Знает. Я предупредил.
— Как считаешь, оплатят труды адвоката, или опять по сорок девятой корячится?.. Статья-то тяжелая.
— Кто их знает…
— Ладно, вызывай.
Паромов поднял трубку телефона связи с дежурной частью:
— Приведите ко мне Чавадзе.
Радкевич с клиентом беседовал один на один пяток минут, потом сказал следователю, что клиент его воспользуется статьей 51 Конституции РФ и от дачи показаний пока воздержится.
— Хорошо, — пожал плечами Паромов. — Как говорится, дело хозяйское… Только необходимые формальности соблюдем: бланк протокола заполним, да пяток вопросов для порядка зададим. В суде требуют, чтобы следователь «пытался» у подозреваемого или обвиняемого в любом случае обстоятельства по делу выяснить.
— Понимаю… Хотя Конституция в данном случае прямо гласит…
— Конституция, конечно, гласит прямо, но судьи смотрят криво… Конституция, конечно, основной закон, но стало часто в суде звучать из уст подсудимых, возможно и по научению некоторых адвокатов, — усмехнулся Паромов, бросив быстрый взгляд в сторону Радкевича, — что следователь специально не дал им возможность дать показания. Прошу извинения за тавтологию.
— Слышал… — отреагировал вполне нормально, без обиды, Радкевич. — Но я-то не таков, сам знаешь…