Время бусово

— Попробую, — наконец высказался он, когда так и этак втроем прикинули, как последнюю преграду преодолеть на столь длительном пути усовершенствования печного отопления.

Вдвоем с Догодой они тщательно измерили стороны дымохода.

— Вот и готовы замеры для металлического кольца, — забирая пру-тики-замеры с собой, удовлетворенно проговорил Коваль, — окольцуем твою трубу в лучшем виде, и шелом медный над ней, как крышу над храмом Световида, на столбиках-прутиках воздвигнем. А там и у себя подобное при случае сооружу, а то, знаешь, брат Догода, разрушается.

— Ты уж постарайся, мил человек, — с уважением толковал Догода, — не дай осрамиться перед князем… А ежели железной руды, крицы-то, мало будет, то я тебе помогу с болот собрать да в кузню притащить… Уж я постараюсь….

Догода, как и многие жители Курска, знал, что руду для ковки же-леза курские кузнецы с благославления жрецов собирают по окрестным болотам, порой довольно далеко от самого града. Потом из собранной руды изготавливают крицу — твердое губчатое железо со шлаковыми включениями, а из крицы путем длительной ковки и перековки уже го-товят необходимые изделия.

— Даже не проси — самому интерес, — усмехнулся Коваль, направ-ляясь в кузницу. — И крицы у меня пока достаточно.

— Ты уж поторопись, — напутствовал его печник, в душе радуясь, что не придется лазать по болотам по пояс в воде и собирать руду, а потом еще и тащить ее в кузницу.

— Все отставлю, — успокоил Догоду Коваль, — только этим буду за-ниматься.

Через седмицу над шатром крыши княжеского терема куряне узре-ли верхушку трубы-дымохода из обожженного до кроваво-красного цвета кирпича, сложенного с хитроумными выступами, а над ней — ма-тово блестящий в осенней хмари и отливающий золотом в редких лучах солнца четырехгранный шелом, выкованный Ковалем из бронзовой болванки, давно хранившейся в кузне без дела, закрывающий верх от дождей и снегов. Радовал глаз курян этот шелом, как и медный петух, установленный на вершине княжеского терема.

— Сразу видать: тут петух живет, — шутили меж собой куряне. — Не просто петух, а князь Кур!

Печник и кузнец слово свое сдержали. Впервые в граде Курске появился дом, который отапливался не по черному. И было то дикови-ной из диковин, каких отродясь не бывало еще на северской земле, ка-ких не ведали ни деды, ни прадеды.

— Лепота! — не переставал радоваться князь Кур, когда новая печь и новая система вывода дыма были опробованы в присутствии печника и начали ежедневную работу по отоплению княжеских хором. — Лепота!

— Спасибо тебе, мастер Догода, — благодарили печника домочадцы Кура, не ведая больше дыма и удушливого кашля. — И печь не дымит, и тепла больше.

Тепла стало действительно больше, ибо тепло от печи передава-лось массивной трубе, а от той и на второй ярус.

Для красоты и пущей крепости дымоход был сверху обмазан тон-ким слоем глины, смешанной с песком и побелен меловым раствором, а потому стал ровный и белый, радующий не только теплом, но и видом.

— Надо на следующее лето себе такой дымоход сооружать, — по-смотрев княжеские палаты, сказал воевода Хват.

— Правильно, надо, — поддержал его Кур. — Нам с тобой, Хват, еще столько всего надо! Ибо мы не звери дикие, а внуки Дажьбоговы! И славим богов своих и род свой! И ничем его не прославить лучше, как делами рук своих!

Осеннее ненастье на дворе, предстоящие морозы и холода не пуга-ли курских вождей, ибо были они молоды и энергичны, полны сил и стремлений. Даже накатывающие с захода солнца темные тучи их не смущали. Подумаешь — тучи! Тут теперь сам бог Позвизд со своими бурями и непогодами не страшен!

Прошло два года с той поры, как на берегах Кура и Тускаря была построена новая крепость. Зимние метели ей свои песни пропели, скоб-ля и вылизывая дубовые бревна городни, башен и хором; летние дожди не раз умыли их, а ветры с солнечными лучами обтерли и высушили. Утеряли прежнюю свежесть бревна, потемнели, потускнели. Но, по-прежнему, крепость, хоть и поблекла слегка и посерела, смотрелась грозно и неприступно, и по-прежнему оставалась в ней надежность и сила.

Привыкли глаза курян к виду крепости, отмечали как должное и уже не загорались той первозданной радостью новизны и необычности, как было это в год строительства.

Стоит — и пусть себе стоит.

Однажды по осени, когда только-только успели жито сжать да в риги на обмолот упрятать, увидели куряне в поле чужих ратников. Еха-ли комонно с полудня. Немного их было: всего с пару десятков наберет-ся. Но все оружны — лучи солнца на бронях и на наконечниках копий играют — и с заводными лошадьми. Увидели их куряне — и в крепость бросились, под защиту стен и воев княжеских. Ибо с начала весны со-брал князь Кур вече и обратился к нему с просьбой:

— Настала пора в граде постоянную вооруженную дружину иметь, как сделано это уже давно в иных землях. Пусть дружинники обороня-ют и град, и округу, и земли наши от врагов днем и ночью, без всеобще-го ополчения. Остальных же горожан и огнищан трогать на это не бу-дем. Они должны своим промыслом заниматься, а не воинским делом от случая к случаю. Верно я говорю?

— Верно! — обрадовались куряне. — Пусть каждый своим делом промышляет. Кто топором и сошкой, а кто мечом и луком.

— А как же быть с ополчением? — нашлись как всегда скептики.

— Ополчение же, — был подготовлен к такому вопросу князь, — на самый крайний случай, когда дружина наша не справится. Тогда при-дется созывать всеобщее ополчение.

Всем было выгодно такое предложение: каждому заниматься сво-им делом. Поэтому долго не спорили, а приняли сторону князя. Даже согласились с тем, что будут кормить и содержать воев-защитников, отдавая на то князю десятую часть всех своих достатков.

Однако трудности начались сразу же после веча. Мало кто добро-вольно желал идти от своего дела в вои. Многие считали, что от безде-лья помрут или одичают, ведь не каждый же день война и сражения. Но тут опять вмешался главный жрец храма Световида Славояр, не оста-вивший мысли набрать для храма воев, и потребовал, чтобы каждый род, каждое семейство предоставили князю для дружины юношей от 19 до 25 лет.

Посудачили, посудачили куряне, да деваться некуда и предостави-ли. Всего набралось человек триста. Сто отобрал для храма Славояр.

— Эти мои. — Молвил он сурово. — Остальные, княже, твои. Но всех их, — обвел он жилистой рукой всех юношей, — пусть обучает ратному делу и мастерству воевода. И пусть обучает их денно и нощно, в жару и стужу, в дождь и метель, чтобы стали они настоящими воинами. И пусть он не смущается, когда будет гонять их до десятого пота… Чем будут больше потеть при обучении воинскому мастерству, тем больше будет у них шансов победить и остаться живыми в любом бою.

И начал воевода Хват обучать боевому искусству курян, да так, что те к вечеру с ног падали от усталости. Раньше все думали: лук в руки и мечи себе стрелы. Да что там, думали! Та и поступали! Но воевода тре-бовал не просто метко стрелять из лука, а стрелять так, чтобы одна стрела еще до цели не дошла, как вслед за ней вторая летела, а потом и третья.

— Да это невозможно, — чуть не плакали молодые вои.

— Возможно, — утешал их Хват и приказывал стрелять снизу вверх, укрепив на высокой, очищенной от веток, сосне небольшую мишень, имитируя тем самым стрельбу по защитникам чужой крепости.

— Все возможно, — говорил он и заставлял одних, рассаженных по крепостной стене града метать облегченные и тупые стрелы по другим, находящимся под стенами крепости и изображающим из себя нападав-ших. — Вы стреляйте, стараясь поразить в грудь, в ноги, только в лицо не цельтесь, а то еще глаз ненароком выбьете, калекой сделаете… А вы, — обращался он к тем, кто играл роль нападавших, — старайтесь под стрелы не попадать, уворачивайтесь, уклоняйтесь, ловите стрелы, в конце концов… Лучших и удачливых ждет награда — объявление кня-жеской благодарности на вече, чтобы все куряне знали в лицо своих молодцов… особенно девушки.