Время бусово

Размышления Германареха вновь были прерваны. На этот раз от-четливым стрекотом сороки.

«Вот и рассвет пришел, раз сорока-стрекотуха проснулась, — ше-вельнулась мысль в поседевшей от многих и довольно бурных лет голо-ве короля готов. — Извещает стрекотом лесной народ о начале нового дня… Пора и самому вставать».

Германареху шел восемьдесят восьмой год, но, несмотря на воз-раст, а, возможно, именно из-за почтенного возраста, он рано вставал и делал утренний моцион по еще влажной от росы траве.

Подумать — подумал, но не встал, а продолжал лежать на постели рядом с юным и пышным телом Марты. Даже тогда, когда снаружи от-четливо послышался звон оружия, крики боли и отчаяния, непонятная возня, не сулящая ничего хорошего. Но вот в походный шатер, установ-ленный воинами на открытой солнечной поляне, покрытой разнотравь-ем и лесными душистыми цветами, без всякого предупреждения влетел, именно не вбежал, а влетел, не на шутку перепуганный воин личной охраны и дальний родственник короля, Зифрид.

— Повелитель, беда! Русы! Русы!..

— Да как ты посмел! — Начал было Германарех, не вставая с посте-ли и наливаясь злобой, не сулящей ничего хорошего неосторожному стражу. — Да как ты…

Но тут, по-видимому, до Германареха дошел смысл сказанного те-лохранителем.

— Что? Какие русы?.. Да не объелся ли ты мухоморов, как грязный берсерк? Откуда тут быть русам?!!

— Повелитель, русколане окружают ставку… — захлебываясь сло-вами, тараторил Зифрид.

— А охрана? — взревел Германарех, до которого наконец-то дошел смысл сказанного Зифридом, вскакивая с постели и одновременно шаря рукой в поисках одежды и оружия.

— Ой! — тоненько вскрикнула Милослава, которой Германарех то ли в спешке, то ли специально наступил ногой на лицо. Обе девицы проснулись от крика короля, и теперь, ничего не понимая, боязливо жа-лись друг к дружке.

— Та, что была на дальних подступах, по-видимому, уже посечена. Прозевали… — докладывал хрипло Зифрид. — Ближняя сражается. Но надолго ее не хватит?.. Повелитель, ради Одина, собирайся быстрее. Иначе…

Последних слов Зифрид мог уже не говорить. Германарех, громко ругаясь, вспоминая нехорошими словами всех богов, допустивших та-кой конфуз, спешно облачался не только в легкую повседневную одеж-ду, но и в бронь, также находившуюся в его шатре. В его руке матово блеснул меч, когда он направился к выходу из палатки, полог которой уже заботливо придерживал Зифрид.

В проеме шатра Германарех остановился и тяжелым взглядом об-вел тихо скуливших женщин.

— Прибить бы вас разом, да некогда, — буркнул он, разглядывая пе-репуганных и тихо скулящих наложниц, — чтобы врагу не достались. Да, ладно, живите, если удастся. — И покинул шатер.

Звон оружия, разгоряченные боем крики, посвист стрел слышались все отчетливей и отчетливей в утренней тишине леса, неумолимо при-ближаясь к королевскому шатру.

Германарех громко крикнул боевой клич, призывая к себе самых верных телохранителей и требуя коня. В считанные мгновения вокруг него образовалось кольцо из трех-четырех десятков конных воинов.

— На прорыв! — указал мечом в сторону Киева Германарех. — Ос-тальные пусть сражаются, прикрывая наш отход. И пусть все до одного погибнут, раз не смогли уберечь своего короля и уберечься сами.

Небольшой отряд, набирая скорость, двинулся рысью в указанном направлении. Однако русичи, напавшие на ставку Германареха, не дре-мали. Как только они заметили скопление вокруг королевского шатра значительного числа конников и начало движение конного отряда от шатра, то поняли, что готовится прорыв окруженного врага, и стали осыпать его стрелами, в мгновение ока «проредив» тесный строй чуть ли не наполовину.

— Германарех, конунг Германарех! — раздался зычный клич со сто-роны русичей, возносясь над шумом боя. — Ты слышишь меня? Это я, князь Русколани, Бус Белояр, вызываю тебя на честный поединок. Если ты дорожишь честным именем воина и не трус, то выходи на бой и не прячься за своими телохранителями! И пусть Боги нас рассудят с тобой!

— Германарех! — донеслись слова с другой стороны атакующих. — Это я, брат безвинно убиенной тобой сестры Лебедь, волхв Злат, вызы-ваю тебя на бой и клянусь Сварогом, что убью тебя и возрадуюсь над трупом твоим, как ты возрадовался при казни нашей сестры!

Но король готов ни тот, ни другой вызов о поединке не принял и рванул со своими телохранителями на прорыв. Однако русы были уже готовы. Часть их конников, возглавляемых лично Бусом, устремилась наперерез. Между обоими конными дружинами завязалась сеча не на жизнь, а на смерть. Каким-то чудом князю Бусу удалось пробиться к Германареху.

— Защищайся, убийца, или умри, — метнул во врага короткую сули-цу русколанский князь. Телохранители замешкались, не успели при-крыть своего короля, и сулица угодила Германареху в бок, пробив пан-цирь. Германарех покачнулся и стал падать. Но тут готы опомнились: часть из них бросилась на Буса, уже вздыбившего коня и поднявшего меч, чтобы добить раненого врага, другие же, поддерживая короля, по-спешили с ним скрыться.

Преследовать ускользнувшего врага у Буса и бывших с ним русов уже не было сил и возможности: в пору бы отбиться самим от озверев-ших готов.

К утру сражение на лесной опушке было окончено. Все готы, за исключением двух десятков тяжелораненых, уже безоружных и между стонами требующих добить их, были мертвы.

Бус соскочил с коня и, придерживая его за уздечку, присел на кор-точки у одинокой березки, облокотившись о ствол спиной. Тело после долгой езды и смертельной сечи гудело и требовало отдыха — ведь уже не мальчик, давно за пятьдесят перевалило.

— Князь, — подскакал к нему на взмыленной лошади, не дав пере-дохнуть и перевести дыхание, сотник Яр, — в шатрах несколько девиц захвачено, в том числе две совсем голые — в королевском…видать, на-ложницы.

— Одеть. С собой заберем. Хоть и обуза, да не бросать же их на са-мом деле одних в лесу волкам на съедение, — отрывисто, с придыханием (еще не успел отдышаться после сечи) приказал Бус.

— Конечно… — замялся сотник.

— Сколько павших? — спросил Бус, желая знать о потерях в своей дружине и не замечая заминки своего сотника.

— Десятка три, не менее, да десятка два раненых тяжело, — ответил сотник, точно поняв вопрос своего вождя, но от князя не отъехал.

— Что-то еще? — наконец-то обратил князь внимание на поведение Яра.

— Одна девица — Милославой назвалась — беловежского изгоя ука-зала, — продолжил сотник.

Бус заинтересованно поднял на сотника глаза, даже про усталость забыл:

— Что еще за изгой?

— Говорит — Атаман… тот самый, который…

— Можешь не продолжать. Веди сюда, хочу взглянуть… Как-никак, а мой давнейший недруг, убийца отца и палач сестры, — молвил руско-ланский князь, отстранясь от ствола березки.

— Он не может ходить, — вновь замялся Яр.

— Это почему?

— Ранен. Оказывал жестокое сопротивление и был нашими воями сильно иссечен… смертельно ранен, — уточнил Яр. — Они, вои, его со-всем бы порешили, да я вмешался, полагая, что ты захочешь его о чем-либо спросить, и не дал им этого сделать…

— Что ж, придется доставить ему честь — самому придти с покло-ном, — жестко вымолвил Бус. — А брат мой о том знает? — добавил тут же он.

— Знает. Он и послал меня сообщить эту новость, пока вои раненых подбирают да оставшийся от готов скарб, — немедленно отозвался сот-ник.

— Не только раненых, но и павших гридней собрать, — распорядил-ся Бус, — с собой заберем. На конских крупах домой доставим, здесь не оставим. Еще изловить вражеских коней — пригодятся…

— Уже распорядился, — ответил расторопный и предусмотритель-ный Яр, поднабравшийся воинского опыта в бесконечных походах.

— Хорошо, пойдем взглянем на Атамана…

Атаман лежал на открытой поляне, недалеко от шатра Германаре-ха, среди десятков трупов готских воинов, уже «освобожденных» от шлемов, лат и оружия — мертвым оно уже ни к чему. Лицо поверженно-го Атамана было в крови, которая сочилась не только из многочислен-ных ран, но и, пенясь, из уголков открытого рта. Тело было неподвиж-но, как и десятки иных готских тел, окружавших его, только прищурен-ные глаза, устремленные осмысленным взглядов в небесную синь, гово-рили о том, что жизнь в этом старческом теле еще теплится.