Время бусово

ОБУСТРОЙСТВО РУСКОЛАНИ

Не успел русколанский князь Бус возвратиться из этого похода в Кияр Антский и приступить к расширению городской крепости, к строительству христианской церквушки по просьбе супруги Эвлисии, уже одного сына князю принесшей и вторым в тяжести состоявшей, как ему сообщили, что в городе объявилось посольство синьских или же китайских, как привыкли их именовать в Русколани, купцов.

— С чем пожаловали, — спросил Бус, внимательно вглядываясь в своего стремянного Славича, с юных лет идущего рядом с князем, нога в ногу, плечо к плечу, которому, в основном, и предназначался вопрос. — Так, с чем пожаловали?

— С жалобой…

— И на кого же изволят жаловаться купцы китайские? — загорелись интересом и гневом глаза князя. Позором считалось обидеть гостя ино-земного у всех народов и во все времена. — Кто посмел обидеть?

— На гуннов хотят жаловаться… На тех, что на островах Ра-реки прижились да спокойного проходу купцам иноземным не дают… Не дают торг вести им с ромейскими купцами, отбирая товары и убивая самих, — подробно пояснил Славич.

О гуннах не раз и не два приходилось слышать Бусу. Казалось бы, после того знаменательного похода, предпринятого его отцом Дажиным в содружестве с многими славянскими вождями, в котором и ему, Бусу, еще отроку, пришлось принять участие, гунны и их союзники должны были попридержать свою прыть, наученные горьким опытом. Но не тут-то было. Вновь и вновь отдельные гуннские племена, то вплавь, то в зимнюю пору по льду, преодолевали великую Ра-реку, углубляясь в Прикавказские степи. Особенно часто такие «просачивания» стали по-сле того, как из Двуречья ушли последние сарматы, которые в опреде-ленной мере сдерживали орды гуннов и их союзников.

Непредсказуемость поведения степных орд постоянно заставляла уделять им внимание. Бус знал через своих поверенных и торговых гос-тей, ходивших в земли гуннов, что там пришел к власти и заправляет родами его сверстник Беламберг, то ли сын, то ли внук, возможно, и праправнук легендарного Модэ, поднявшего род хуннов-гуннов над иными родами. Впрочем, Беламберг мог и вообще не состоять в родст-венной связи с Моде, ибо у гуннов род, в отличие от русов, продолжал-ся не по отцовской, а по материнской линии. В традиции гуннов было как многоженство, так и совокупление любого мужчины с любой жен-щиной, поэтому неизвестно, от каких мужей могла понести и родить та или иная женщина. Родными братьями считались только те братья, ко-торых родила одна мать, двоюродными — те, которые родились только от родных сестер. В остальных случаях могли иметь место только свод-ные братья и сестры. Правда, в последние годы древний закон гуннов начинал терять силу. Ханы и их ближайшее окружение, родовая знать, на словах придерживаясь правил и традиций, старались сделать так, чтобы избранные ими в жены женщины не могли стать наложницами других мужчин. Власть и сила позволяли им так поступать со своими женами. По отношению же к чужим женам они могли вести себя в соот-ветствии с традициями и прежним укладом жизни.

— А-а, так, жалоба на гуннов оказывается… Тогда дело иное, — вы-слушав до конца своего стремянного и заодно дворецкого, подвел итог Бус. — Тогда завтра с утра и приглашай… во дворец. А пока давай со-ветников ближайших созовем, обдумаем малым вечем сей момент. Да про волхва Златогора не забудь… Как он, кстати, поживает? Все в храме Сварога с богами общается или же куда в путешествие пустился? Давно не виделись… после размолвки одной. — Бус не стал уточнять, что раз-молвка из-за строительства христианкой церкви произошла: не хотел волхв видеть в родном граде символ христианской веры.

— Не забуду, — тут же отозвался Славич. — А волхв Златогор пока в храме своим обретает…

После того, как в Кияр прибыла Эвлисия и стала настаивать на строительстве христианской церкви в граде для себя и прибывших с нею христиан, отношения с волхвом стали натянутыми. Он все реже и реже заглядывал в княжеский дворец, все реже и реже общался с ним, князем Русколани, Бусом, в котором ранее, без лишней скромности, и души не чаял. И если волхв Златогор чуждался князя и его супруги Эв-лисии, то старая княгиня Ладуня все больше и больше сближалась со своей снохой. По-видимому, на то повлияла безвременная кончина му-жа Дажина и душевная тоска о его смерти. Ладуня, не снимающая тра-урных одежд по умершему мужу даже по миновании срока, стала до-вольно часто посещать половину Эвлисии, подолгу беседуя с ней, в том числе и о христианской вере, ища в том утешение. Она даже немного отошла от той боли и горечи, в которой пребывала после кончины суп-руга. Это замечал не только Бус и его братья — дети Ладуни, но и все княжеское окружение. «Кажется, ожила княгиня», — шептались они, радуясь и боясь это произнести вслух, чтобы не сглазить.

Сближение любимой и уважаемой матери с обожаемой супругой радовало Буса, как отдаление волхва Златогора от княжеского дома и государственных забот огорчало. «Нет в этом мире ничего совершенно-го, — с горечью думал Бус по этому поводу, — даже самые мудрейшие, и те подвластны скверне недоразумения и непонимания. А как мне порой недостает разумного совета? Кто бы об этом знал…»

Китайские купцы, прибывшие на следующий день во дворец князя, были внимательно выслушаны не только самим князем Бусом, но и со-званным им по этому случаю малым вечем, состоящим из ближайших друзей и бояр, главнейшим из которых был брат Злат, так как волхв Златогор на совет-совещание не прибыл, сославшись, как обычно, на недомогание.

Китайские купцы были, как правило, низкорослы, раскосы, узко-глазы и очень вежливы. По каждому поводу, а порой и без такого, они поясно кланялись, прижимая правую руку к сердцу в знак своего чисто-сердечия и доброжелательства, отчего полы из разноцветных шелковых халатов с легким шуршанием разлетались, обнажая ноги в широких штанах и коротких, не имеющих каблуков, сапожках.

Они чинно, не все вместе, как зачастую это делали русичи, а чин-но, через уполномоченных на то лиц, жаловались на разбой со стороны гуннских орд, засевших на островах Ра-реки, и просили защиты от раз-бойников, так как несли большие убытки.

— …Совсем житья не стало. Никакой прибыли… Мы согласны за труды ратные платить, — заверяли русколанского князя и его советчиков купцы. — Серебром и золотом, а еще конями…

— Можно и шелковыми тканями, — то ли подсказывал, то ли во-прошал Злат, следя за реакцией китайских гостей.

— … И тканями тоже, — словно вспомнив, дополняли купцы. — И другими товарами, как в иных землях…

— А оружием? — уже открыто спрашивал при полном молчании князя воевода Рат.

— Оружием нам запрещает торговать мандарин, наш повелитель, — вновь поясно кланялись купцы, — но пусть это не печалит светлого кня-зя: мы можем этот недостаток восполнить украшениями из золота и ка-меньев или же бумагой, которую больше нигде не производят, как у нас в Поднебесной, и на которой так легко рисовать или же писать. И еще многим чем…

— Раз так, то постараемся вашему горю помочь, — заверил Бус куп-цов. — Конечно же в пределах подвластных нам земель и за Ра-рекой.

— Благодарим, благодарим, — кланялись чуть ли не до земли купцы. Они были очень вежливы и обходительны, что для русколан было более чем забавно и непривычно, так как они полагали, что любая скромность имеет свои пределы. Но как говорится, в чужой храм со своими устава-ми не ходят.

Когда же синьские купцы покинули дворец, то Бус не позволил своим советникам расходиться.

— Ряд мы уложили, — начал он, — клятву-ругу дали, как требуют то-го законы наши и обычаи — это хорошее дело, но как будем его дер-жать?!! Как сделать так, чтобы не было ни нам самим стыдно, ни нашим потомкам за нас? Тут дело такое: взялся за гуж — не говори, что не дюж…

— Надо поход на гуннов организовать, прижать им хвост, а то со-всем зарвались, забыли прежние уроки, — посоветовал Мал. — Притих-нут, присмиреют — вот и сдержим данное слово.