Список Мадонны

— Это может быть засада, месье Перриго. Уловка, чтобы заманить нас. Там дальше по дороге ждут их основные силы. Отзовите людей, месье Перриго. Прошу вас.

— Нет, Мартин. Здесь у них недостаточно сил. Они где-то в другом месте. — Он оглянулся на дом и пустые поля за ним. — Опасность может быть везде. С тыла. Я боюсь охвата с фланга, а не засады. Подожди здесь. — Перриго пришпорил лошадь и поскакал обратно к тому месту, откуда они выехали сюда.

Десять секунд показались часом. Как только стук копыт лошади Перриго умолк вдали, Мартин послал свою лошадь в галоп и вскоре оказался рядом с Приором, который стоял и, размахивая пистолетом, криками воодушевлял своих людей.

— Отходи, Франсуа-Ксавье! — закричал Мартин. — Приказ Перриго.

— Отходить? — с недоверием спросил Приор. — Почему? Мы разгоним их и отберем у них оружие. Победа уже…

Приор медлил. Он посмотрел вниз на бегущих уже в пятидесяти метрах от него по дороге людей. В одного из добровольцев попала пуля, и он упал. Приор ничего не сказал, только слегка покачал головой и поднес свисток ко рту. Он подул в него трижды, издав громкие пронзительные звуки, которые Мартин даже не расслышал.

— Еще, Франсуа-Ксавье. Еще!

Патриоты неохотно повернули назад и, возвращаясь, сердито спрашивали, почему их лишили такой славной победы. Почему? Никто из них не был даже задет. Противник разбегался, а победителям пришлось отступить. Почему? Приор был вне себя от злости, а де Лоримьер, уже бежавший от дома, имел хмурый вид. Все рассерженно смотрели на Перриго, спокойно сидевшего на своей лошади и державшего в руке листок бумаги. Мартин перевел взгляд с Перриго на своих товарищей и снова посмотрел на Перриго, стараясь не дать воли страху. Наконец Перриго поднял руку, призывая к тишине.

— Друзья, послушайте. Франсуа-Ксавье поступил мудро, как и подобает хорошему командиру. Он думал, что приказ пришел от меня. Это не так. Если бы не Мартин Гойетт, многие лоялисты лежали бы сейчас мертвыми. Он дал приказ на отход.

— Тогда его нужно расстрелять! — Жозеф Руа угрожающе направился в сторону Мартина, сопровождаемый сердитыми восклицаниями.

— Оставь его, Жозеф, — резко сказал Перриго. — Возможно, он и трус, но он спас всех нас от виселицы.

— Что ты имеешь в виду? — спросил кто-то из стоявших впереди.

— Я получил это с курьером, пока вы еще сражались. — Он передал бумагу де Лоримьеру. — Плохие новости, товарищи. Колборн выдвигается с тысячами красных мундиров. Мы потерпели тяжелое поражение у Ляколя. Доктор Коте и Люсьен Ганьон скрылись в направлении границы. Отряд из Бушервилля, который должен был захватить Шамбли, разогнан. Нельсон пропал, и Гран Игль также сбежал. То же произошло и с патриотами, напавшими на Ляпрейри. Все прибыли вместе, затем из-за неразберихи разбрелись кто куда, так и не начав дела. Нам предлагается сделать то же самое.

— Разойтись? — спросил Франсуа-Ксавье Приор. — А что же с революцией? Мы уже слишком далеко зашли.

— Все кончено. Разве вы не понимаете? — Мартин чуть не плакал. — Это было понятно с самого начала.

Они проговорили всю ночь, каждому дано было право высказать свое мнение. К утру решение было принято. Де Лоримьер, Перриго и другие лидеры должны были попытаться добраться до границы. Остальные просто возвращались по домам. Приор должен был вернуться в Сент-Клемент и посоветоваться с тамошними патриотами. Трус Мартин должен был отправиться с ним. Случись, что патриоты в Сент-Клементе задумают продолжать сражаться, пусть он умрет второй смертью из тех тысяч, которыми ему еще предстоит умереть.

По пути из Бейкерс-филда в Сент-Клемент Франсуа-Ксавье Приор и Мартин не разговаривали. Приор поддерживал молчание молитвой и не обращал внимания на Мартина, который угрюмо следовал за ним. Мартин понимал, что ему следует скрыться, и внутренне проклинал себя за то, что продолжал это путешествие в безнадежность. Вовсе не трусость заставила его так поступить в Бейкерс-филде, или, по крайней мере, он так убеждал самого себя. Но если он убежал бы сейчас, то не осталось бы никаких сомнений. Поэтому он ехал с Приором и надеялся, что даже этот самый невероятный солдат из всех, кого можно было только представить, в конечном счете посмотрит на все благоразумно, прежде чем станет слишком поздно.

В Сент-Клементе их приветствовало менее двухсот патриотов. Все остальные растворились. Только что поступило известие: около тысячи солдат из полка Гленгэрри Хайлэндерз с шестью тяжелыми орудиями перешли речку, впадавшую в озеро Сент-Френсиз. Они должны миновать Сент-Тимоти к ночи и подойти к Сент-Клементу к утру. Приор быстро сообразил. Засада. Они внезапно нападут на неприятеля у Сент-Тимоти там, где дорога сужается между рекой и старой каменной стеной.

Оставшиеся в Сент-Клементе патриоты обменивались нервными взглядами и невнятными репликами. Заговорил Бэзил Руа:

— Мы всего лишь горстка плохо вооруженных людей. Их тысячи. Их месть нашим семьям будет, боюсь, еще сильнее, чем жажда крови, которая охватит их завтра.

Было предложено проголосовать, и общее согласие было достигнуто. Все расходятся немедленно. Революция потерпела поражение. Они возвращаются к своим семьям с надеждой, что британцы будут милосердны или, что еще лучше, совсем не станут их преследовать.

В конце концов на месте остались только Франсуа-Ксавье Приор и Мартин. Коротышка был истощен и на грани отчаяния.

— Для нас все будет гораздо сложнее, Мартин. Мы слишком прославились. У де Лоримьера много врагов, а мы оба считаемся его друзьями. Нам нужно будет бежать на юг. Нас будут искать. Предатели повсюду.

Мартин обнял своего друга за плечи.

— Ты смелый человек, Франсуа-Ксавье. Ты так верил в то, что сейчас теряешь. Но это не все. У тебя все еще остается твоя свобода. Просто так ты ее не отдашь, а если мы будем действовать умно, то отнять ее будет непросто. И у тебя потом все еще есть я. Я твой друг.

Франсуа-Ксавье Приор смотрел на Мартина глазами, полными слез.

— Я верил в нашу родину, но этой вере не удалось сбыться. На все Божья воля, и я буду теперь молиться, чтобы Он направил меня. — Он протянул Мартину руку. — Его любовь не позволяет таить злобу или недобрые мысли. Я все прощаю тебе, Мартин, и буду молиться за твою душу.

Мартин взял протянутую руку. Ради Франсуа он ответил дружеским тоном:

— Спасибо на добром слове, Франсуа. Ты истинный христианин.

— Мы поедем вместе? Один может бодрствовать, пока спит другой.

— Нет, Франсуа. Лучше пробираться поодиночке.

— Хорошо. — Приор привязал узелок с пожитками к стволу винтовки. — С Богом, Мартин.

На счастье Мартина, облака сделали ночь темнее, помогая ему двигаться незамеченным. Он слышал по крайней мере двух патрульных: один прошел мимо менее чем в пятидесяти метрах от него, заставив спрятаться за стволом большой ели. По его расчетам, скоро должен был наступить рассвет, когда он вышел из леса к югу от Сент-Тимоти. И хотя тишину нарушал только лай какой-то собаки, он двигался осторожно. Подходя к дому, он подумал о том, что мог испугать мать. К счастью, она спала чутко и услышала стук до того, как он стал слишком настойчивым и громким. Несколько минут спустя Мартин уже грел руки у плиты, на которой вскоре появилось аппетитное тушеное мясо. Он жадно поел. Жанна Кузино почти ни о чем не спрашивала, а только смотрела, как он ел, подавала ему кое-что еще и подливала в чашку горячего густого кофе. И только когда он отодвинул тарелку, отрицательно покрутив головой в ответ на ее предложение о добавке, тогда она заговорила:

— Как хорошо, что ты пришел, сынок. Я слышала, что восстание не удалось. С тобой будет все в порядке? Они охотятся за тобой? Столько домов сожжено. — Она перекрестилась.

— Да, мама. Все кончено. Нам не стоило затевать драку. Я поступил неразумно, и теперь придется скрываться. Они будут охотиться за мной. Они считают меня одним из зачинщиков. — Он ласково похлопал мать по колену. — И то хорошо, что они не нанесут тебе вреда. Впервые в жизни я счастлив оттого, что о том, что я твой сын, не знает никто. У них нет повода сжечь этот дом.