Список Мадонны

— Я понимаю, о чем ты, Джузеппе. — Он погрозил пальцем. — Но давай мы подготовим самый трудный экзамен. Пусть он прекратит все внешние занятия и усилит требования к молитвам и воздержанию. В этом году Великий пост наступит для Бернарда Блейка раньше.

Палермо поднялся, чтобы уйти. Теттрини остановил его взглядом.

— Может быть, мы ошибаемся, Джузеппе?

Магистр теологии посмотрел на него понимающе.

— Видит Бог, я не знаю, Сальваторе. Я уверен только в одном.

— И в чем же?

— Он не часть веры и целомудрия такого дома, как наш. — Он сильно сжал руку Теттрини. — Отпусти его, дружище. На все воля Божья.

Оставшись один в сгущающихся сумерках, Сальваторе Теттрини вглядывался в оранжевые отблески на небе за шпилем церкви Святой Сабины, к востоку и к северу от которого находился могущественный анклав, где обитали управлявшие Церковью люди, среди которых был богочеловек.

— Забирай его, Ламбрусчини. Забирай его. И пусть нам поможет Господь.

Глава VI

Шевалье Томас де Лоримьер сидел в полутемной гостиной на постоялом дворе Провоста, на столе перед ним стояла кружка темного эля. Еще три человека стояли, грея спины у потрескивающего камина. Двое пили красное вино, каждый из своей бутылки. Снаружи начинался серый противный день, грозивший проливным дождем; он расстилал свою холодную мантию по мощенной булыжником пустынной площади и замерзшей траве у обреза воды реки Святого Лаврентия.

Тишину нарушил де Лоримьер:

— У нас новость. Новость с самыми серьезными последствиями. Пришло сообщение из Вермонта: призыв к оружию. Восстание началось. — Раздались первые восторженные возгласы, но де Лоримьер успокоил их, подняв руку вверх. — Дай Боже, чтобы нам было чему радоваться. Хотелось бы мне разделить с вами ваш энтузиазм, мои дорогие патриоты.

— Почему, шевалье? Вы всегда воодушевляли нас, — сказал Франсуа-Ксавье Провост.

Де Лоримьер пожал плечами.

— Последнее время я много думал, Франсуа. Я начал сомневаться: достаточно ли мы ненавидим британцев. Даже в эту минуту я жду новостей от одного из нас, от того, кто, возможно, сумеет изменить наши решения. — Он беспомощно развел руками. — Его здесь нет. Он должен был уже прибыть, но опаздывает. — Находясь в растерянном состоянии, де Лоримьер слышал, как несвязно звучали его слова. Словно говорил кто-то чужой.

— Поздно говорить об этом. Призыв прозвучал. Мы следуем ему. — Анри Бриен снова потянулся за бутылкой вина.

— Он прав, шевалье, — спокойно заметил Виктор Рапин. — Призыв. Он пришел от нашего президента? Роберт Нельсон готов?

Де Лоримьер кивнул, передавая сообщение Рапину.

— Тогда любая задержка — это предательство. Наш курс ясен.

— Ты, конечно, прав, Виктор. Я просто хотел…

Слова Бриена прозвучали с ноткой вызова:

— Что вы хотели, шевалье?

— Какая разница, Анри. Вызов брошен.

— Тогда какие будут приказания?

— Мы соберемся здесь на площади в восемь. Каждый кастор со своими людьми, с оружием и с запасом продовольствия на сутки марша. Виктор, ты отвечаешь за пушку. Анри, ты отправишь посыльного в Шатоги к Жозефу-Нарсису Гойетту с сообщением, чтобы он присоединился к нам со всеми патриотами, которых только сможет собрать. Без сомнения, к этому времени мы получим распоряжение от доктора Нельсона, когда нам идти и куда.

В середине дня Эдвард Эллис, его жена и дети вместе с сестрой Джейн Эллис и ее семьей прибыли в Бьюарно промерзшие, усталые и подавленные. За два дня до этого они провожали лорда Дарема, и Джейн Эллис уже начала сомневаться в том, не следовало ли и им возвратиться в Англию вместе с ним. Ее мучила очередная мигрень, дети раздражали. Когда они сели за стол, готовые к ужину, никто из них не заметил странного обстоятельства, что в усадьбе им встретилось всего несколько человек, хотя обычно там бывало шумно в этот месяц после уборки урожая, как и того, что по дороге им попадалось много мужчин, шедших группами.

Однако это не укрылось от глаз Теодора Брауна, и он был обеспокоен. Последнюю пару дней крестьяне перемещались по двое, по трое, и это ему совсем не нравилось. На мельнице — никого. Вчера он устраивал ежегодную распродажу скота, самое популярное событие сезона, бывшее величайшим проявлением его великодушия. Но присутствовали только те, кто был обязан лично ему. В полдень он отправился в деревню, но она также была пуста. С растущим беспокойством он потратил пару часов на то, чтобы собрать с десяток добровольцев, сказав им ждать его у усадьбы в восемь часов вечера. Несколько человек заворчали, но пришли все, несмотря на дождь. К девяти часам он расставил их на ключевые позиции вокруг усадьбы со строгими инструкциями оповестить его в случае каких-либо происшествий. Он сообщил о своих опасениях Эллису, но в ответ получил пожатие плечами и вежливую аристократическую улыбку. После чего он удалился к очагу с бутылкой хереса, стянутой из богатого погреба, находившегося рядом с хранилищем, куда он сложил оружие, которое так мудро реквизировал.

Де Лоримьер осмотрел группу, собравшуюся перед ним. Здесь стояло около сотни человек. Остальные люди находились в трех других зданиях. Он не знал, сколько их было всего, но они прибывали в течение всего дня до самого вечера. Молодые и старые. Некоторые с древними ружьями. Большинство с вилами или саблями, выкованными из серпов. Узелки с едой, свисавшие с их оружия, придавали им абсурдно праздничный вид. На их лицах была видна смесь энтузиазма и неуверенности, и, когда он занял свое место во главе их, де Лоримьер почувствовал надежду.

— Братья патриоты! — Де Лоримьер был удивлен, услышав свой голос, звучавший так спокойно. Он должен был находиться во взвинченном от напряжения состоянии, но чувствовал только усталость. — Восстание близко к началу. Мы выступаем в Бьюарно сегодня в ночь. Прямо сейчас.

Громкий возглас одобрения взлетел в воздух, хриплый голос звучал громче остальных:

— Мы сожжем их, как они это делали с нами.

Де Лоримьер поднял руку и подождал, пока шум утихнет.

— Без надобности не должно быть пролито никакой крови. Нам нужны ружья, которые там хранит Теодор Браун. Усадьба будет в наших руках до тех пор, пока мы не получим приказ снова выступить. В Монреаль, Сорель, в любое место, куда пошлет нас наш президент. Троекратное ура Роберту Нельсону!

Раздалось троекратное приветствие, отозвавшееся эхом.

— Троекратное ура восстанию!

Возгласы оглушили.

Джейн Эллис услышала шум сквозь сон. Она медленно просыпалась, возвращаясь к реальности из-за нарастающей силы назойливых звуков снаружи, к которым добавилось отсутствие мужа в ее постели. Она накинула ночной халат на плечи и подошла к окну. Джейн не могла рассмотреть ничего подробно, но ясно было, что снаружи собралось много людей. Прямо на газоне под ее окном, где они обычно летом пили чай в полдень, были видны раскачивающиеся факелы и слышалось лошадиное ржание. Она постояла у окна несколько минут, затем пошла проверить, спят ли дети. В коридоре она встретила свою сестру и ее мужа Альфреда, они выглядели растерянными.

— Джейн, что происходит? Что это за шум?

— Возможно, ничего серьезного, Люси. Просто несколько человек пришло пожаловаться или что-нибудь еще. Я уверена, Эдвард скоро придет и все нам объяснит.

Потом она вернулась в свою комнату и распахнула окно, чтобы хоть что-нибудь расслышать. Ничего не получилось. Она легла в постель не зажигая света и лежала там с открытыми глазами, вслушиваясь. Сердце молотком стучало у нее в груди.

Мартин встретил их по пути менее чем в миле от Бьюарно. Люди представляли собой вымокшую массу, пробиравшуюся сквозь слякотную грязь. Даже в темноте он сумел отыскать Жозефа-Нарсиса и после радостных объятий был сопровожден к де Лоримьеру, ехавшему на прекрасной вороной лошади в самом конце кавалькады. Де Лоримьер сдержанно приветствовал его.