Клеймённые уродством

— Так говори, проблема-то в чем?

На мгновение что-то мелькнуло внизу, но этого хватило, что бы я успела отшатнуться — пуля пролетела мимо, пострадала не в чем неповинная стенка.

— Завтра! Я жду всю вашу пиздобратию завтра, после последнего патруля копов! — звук перезарядки, снова гильза со легким звоном упала на пол, — На той площади, где мы в прошлый раз забили одного парня, да и тебя, Питер, по лицу приложили! Ты там, Питер?! Может выйдешь сейчас и повторим?!

Я было рванулась вперед, но брат поймал меня за шею, прижимая к себе и перехватывая в районе талии. Нелепо взмахнув руками, я забарахталась в его крепкой хватке.

— Я ему глотку перегрызу, — зашипела я, пытаясь высвободится, — Отпусти меня!

— Он этого и хочет, заткнись. Идем!

У меня внутри все клокотало. Забили какого-то парня? Блять, это все таки были они! Это были эти идиоты, хотя чего уж я вдруг приличной стала, пидорасы. Ублюдки, видимо совсем страх потеряли. Горло свело судорогой, но не от слез, а от ярости. Убью. От них ничего не останется. Но прежде их мозги украсят площадь и я буду бить каждого, пока тот сне сдохнет, а особенно вот эту самодовольную тварь. Он думал, что круче всех, только потому, что впалые глаза были голубыми, тело подкаченным, а голова бритой. За это же его боготворили его псы. Собаки, которые лебезили перед своим хозяином и делали все что угодно по его приказам. Я мало о нем знала — только то, что друзей у отморозка почти не было. Что он очень любил оружие, а еще больше — тех девушек, которых называл "своими девочками". Если называть все своими именами, то шлюх. Одну он когда-то спас, вторую просто запугал, насчет третьей я мало что слышала, даже имени не знала.

Но все же пришлось успокоится. Настолько, насколько это представлялось возможным в данный, весьма напряженный, момент. Эмоциям поддаваться можно, иногда нужно, но аргумент в виде дробовика все еще никуда не делся, значит придется терпеть. Опять. Я все еще гадала был ли то сон — сном, в котором я убивала нацистов или я взаправду добралась до сих через астрал — настолько сильна была моя злость и ярость. И вот сейчас у меня вроде как была возможность отомстить еще одному негласному участнику этого, но… приходилось сжимать кулаки и дышать ровнее, что бы успокоится.

Я мягко высвободилась из вынужденных объятий парня, показывая, что в порядке. Тот хоть и с сомнением, но кивнул — видела, как он настороженно смотрит на меня. готовый ухватить в случае чего вновь.

— Вообще, я против насилия над животными — крикнула уже я, знаками показывая Питеру на окно, — Но ты у нас отдельный случай.

Панк осторожно переместился к нему, глянув на улицу и мотнул головой — никого. Я, осторожно переступая, вернулась на первую ступеньку лестницы.

— Поэтому если хочешь, можешь подняться — ты знал, что я тайная зоофилка? Я даже позволю покомандовать!

Скрип зубов. Ну же, иди сюда. Просто встань, раскинь руки и дай в себя выстрелить, мерзкая свинья. Все равно я тебя грохну рано или поздно. Или не я, а кто-то из наших — да плевать. Ты будешь кормить опарышей в мусорном баке в любом случае. Так чего ты, сука, бегаешь от смерти? Ты уже в ее списках.

Доля секунды, внизу мелькает часть тела, но мне этого хватает. Я моментально спустила курок и по судя по последовавшему крику, а затем мату — попала. Куда — уже было не важно, какое-то время урод будет занят тем, что ему больно. Довольная собой, я рванула к Питеру, перелезая уже через открытое окно. На долю секунды повисла, а потом спрыгнула, не забыв прошептать парочку волшебных слов, что бы отдача от асфальта не сказалась так сильно. Холодно, черт. Как минимум потому, что в мой бренный мозг не пришла идея обуться. Я переминалась с ноги на ногу в одних тонких носках на снегу. Заболею однозначно. Уже при беге вспомнила, что за баром остался какой-то парнишка — печально. Надеюсь, ему повезёт. Ну а если нет — я его плохо знала, что бы сильно жалеть.

— Дура. Нахер ты это сделала?!

— Да ладно, — я отмахнулась, двинувшись к углу здания. Прислушалась и осторожно выглянула — вроде тихо, никого возле входа в бар не тусовалось. В предбанном помещении тоже никого не ощущалось, он что — реально один пришел?

Через пять минут громко хлопнула дверь и я услышала, как скрипит снег под ногами быстро шагающего в противоположную от на сторону, вышедшего из бара. Осторожно высунувшись из-за угла, заметила только как мелькнула куртка нациста за поворотом — после себя парень оставлял дорожку из капелек крови. Побороть желание последовать за ним и добить наконец было преодолено с огромным трудом и не без помощи Питера, который призвал не делать глупостей. Если он забил время и место — нам будут ждать там, а в случае, где песики узнают о гибели своего хозяина, то они могли и в бар завалиться. И вышло бы весьма и весьма не приятно как для морального, так и для материального ущерба. А там и до копов недалеко — мало ли кто пройдет, кто что услышит.

Вернулись домой мы где-то через полчаса. Парниша за баром оказался жив, хоть и напуган до усрачки. Чего не скажешь о каком-то панке, неподвижно лежавшем прямо возле входа. При более детальном рассмотрении я его узнала — Айзек. Один из наших бичей-постоянников. Он всегда брал самое дешевое пиво, подсаживался к какой-нибудь компашке по веселее и надеялся, что его будут там угощать. Обычно так и происходило. А сейчас Айзек лежал с дырой в груди, застывшими глазами и начинающими синеть губами.

— Был у него кто-нибудь?

— Вроде нет. Даже жилья не было.

— Дерьмо. Давай его хоть в бар затащим? Потом решим, вызывать копов или нет.

За эти полчаса я успела изрядно околеть. Оказалось, что на улице пиздец как холодно, пальцы на ногах и ступни при заходе в тепло адски болели, пока же я была на улице в какой-то момент перестала их чувствовать. Боялась, что схлопочу обморожение — слишком расслабилась в цивилизованных условиях, постоянно тепло одевалась, если надо и уж точно старалась держать ноги в тепле. Дичайшие триггеры на простуду остались еще с детства, а замерзшие стопы всегда или зачастую неумолимо подводили именно к этому. Только попав в бар, мы с Питом замотались в одеяло, усевшись за один из столиков в углу — единственное место, где был небольшой диван, а не табурет. Натянув носки потеплее я закинула ноги на батарею и блаженно улыбнулась. Лучшее чувство на свете, только никто не принесет ничего горячего, потому что Пит подрагивает рядом, а того несчастного бармена мы отпустили. И подозреваю, что писать заявление по собственному он не будет — ноги его рядом с нашим заведением больше не будет.

Стив прилетел через полчаса — где он вечно болтается было загадкой, потому как жил и работал парень в баре. Ему в кратце было обрисовано, что произошло, показан труп Айзека в морозилке. Он нахмурился, вздохнул, пробормотал что-то вроде «надеялся, обойдёмся без этого», кинул пару баксов на стойку.

— Водку.

Мы, конечно, могли бухать и бесплатно — свое же, но потом выходила дикая путаница с кассой, так что проще было заплатить. Осушив две стопки одну за другой, парень мотнул головой. Питер неохотно выбрался из под пледа, растирая плечи побрел за барную стойку, я же закуталась еще сильнее и напоминала гусеницу, достаточно довольную, уже отогревшуюся. Выползать из под одеялка я, впрочем, не спешила — было итак не плохо, а в помещении зимой оказалось достаточно прохладно.

— Пит, пробегись по нашим, у кого нет мобильников. Или кого отправь. Цивилизованным я напишу.

Бар работал в штатном режиме, даже не стали заделывать дыру от дроби над стойкой и в потолке. Но народу почти не было, только редкие обычные гости, которые заходили больше на ланч, чем выпить. Знакомых я увидела двух или трех за всю смену, да и те забежали узнать подробности, а не пропустить по стаканчику.

Ожидание было томительным. Я нервничала, натирала уже итак до скрипоты чистое стекло, ходила курить каждый полчаса и жалела, что пока не удалось получить лицензию на курение в помещении. Ощущение неправильности происходящего, страх и постоянное волнение просто убивали меня, тем более, что поговорить было не с кем — того парнишку отпустили домой, Пит вернулся только под вечер, тоже нервный. Мы стояли с ним посреди пустого бара, он прижимал меня к себе, парня слегла потряхивало, как и меня.