Страница 67 из 97
Пандарас принял величественную позу:
- Я его оруженосец.
- Я был дураком, - обратился к Таморе Йама, - из-за этого погиб твой друг. Я не могу забрать его вещи.
Тамора пожала плечами:
- Сиг вовсе не был моим другом, к тому же, на мой взгляд, он и сам порядочный идиот, раз позволил себя убить такому юнцу, как ты. Господи, да ты только что вылупился, небось и скорлупа еще не отстала.
Пандарас решил вмешаться:
- Господин! Если ты выбираешь эту карьеру, ты должен быть вооружен соответствующим образом. Как твой оруженосец, я тебе это настоятельно рекомендую.
- Оруженосец! Ха-ха! - Крепкими заостренными ногтями Тамора вскрыла раковину устрицы, высосала мякоть и вытерла рот тыльной стороной ладони. Рыжие волосы наемницы, крашеные, как показалось Йаме, были коротко острижены, только сзади они доставали до плеч.
На ней были нагрудная пластина, юбочка из кожаных полос и кольчужная рубашка без рукавов, оставляющая открытыми сильные мускулистые руки. На рыжеватой коже ее предплечья виднелась татуировка: птица, сидящая на полыхающем огнем гнезде. Пламя выполнено красными чернилами, а сама птица, протягивающая крылья к пожирающему ее огню, - синими.
Они сидели в тени под зонтиком у столика одной из кофеен, на самом берегу, поблизости от дамбы, идущей к Черному Храму. Был самый полдень. Хозяин кофейни сидел под тентом у ящика со льдом и, прикрыв глаза, слушал доносящуюся из магнитофона под стулом длинную монотонную молитву.
Тамора прищурилась от слепящего серебристого света, сверкающего на влажных отмелях реки. У нее было маленькое, дикое, треугольное лицо, зеленые глаза и широкий рот до самых скул. Брови ее тянулись цельной кирпично-красной полосой, которая вдруг разошлась, и она сказала:
- У наемников не бывает оруженосцев, только у офицеров в регулярных войсках. И оруженосцев назначают из рядовых. Этот мальчишка присосался к тебе, как пиявка, Йама. Если хочешь, я его прогоню.
- Просто мы так шутим, - ответил Йама.
- Я действительно его оруженосец, - заявил Пандарас. - Мой господин благородного происхождения. Он достоин того, чтобы иметь целую свиту прислуги, но я настолько хорош, что ему хватает меня одного.
Йама рассмеялся.
Тамора сощурилась на Пандараса.
- Такие люди для меня все на одно лицо, как крысы под ногами, но могу поклясться, что ты - мальчишка-рассыльный из того гнусного трактира, где я сегодня ночевала. - Она обратилась теперь к Йаме. - Если бы я была более подозрительна, то решила бы, что тут какой-то заговор.
- Если заговор и был, то между твоим другом и хозяином трактира.
- Хе-хе! Я это подозревала. Если мне удастся пережить работу по теперешнему контракту, а нет никаких причин, чтобы не пережить, я, пожалуй, шепну пару слов этому мерзавцу. И не только слов. - Обычно лицо Таморы украшала угрюмая подозрительная гримаса, но когда она улыбалась, лицо ее оживало, как будто с него падала маска или из-за тучи вдруг появлялось солнце. Вот и теперь она улыбнулась, словно радуясь мысли о возмездии.
Верхние клыки у нее были длинными и острыми.
Йама сказал:
- Предательство не принесло ему дохода.
С застывшим лицом Пандарас лягнул его под столом.
Тамора заметила и сказала:
- Мне не нужны ваши гребаные деньги, иначе бы я их уже забрала. Как раз сейчас я взялась за новую работу, так что думай скорее, как ты распорядишься полученным по праву оружием. Как я уже сказала, ты можешь бросить его в реку или оставить мусорщикам, но это хорошая амуниция.
Йама поднял меч. Его широкое лезвие оказалось железным и сильно изъеденным, зазубренный край был острым как бритва, на рукоятке намотана бронзовая проволока, а пластиковая полоска эфеса - без всяких украшений, но сильно исцарапана. Он поднял меч к лицу, потом сделал несколько выпадов. Рана на руке под грубой повязкой сразу открылась, и Йама опустил меч. Никто из сидящих за столиками не взглянул на его пассы, хотя он надеялся, что его ловкость заметят.
- У меня есть нож, который мне хорошо служит, а этот меч для сильного, но не очень гибкого человека, которому впору рубить лес, а не сражаться. Лучше отдай его дровосеку, хотя, думаю, он предпочтет свой топор.
Но доспехи я оставлю себе. Сама говоришь, старые латы самые лучшие.
- Ну что ж, по крайней мере ты хоть немного понимаешь в оружии, ворчливо заметила Тамора. - Ты здесь потому, что хочешь наняться? Если так, то могу дать бесплатный совет. Приходи завтра пораньше. Лучшая работа бывает по утрам. Кондотьерам нравится солдат, который умеет рано вставать.
- Мне хотелось посмотреть пару дуэлей, - сказал Йама.
- Ха-ха. Показательные бои между натертыми маслом откормленными дебилами, которые не продержатся и минуты в настоящем сражении. Неужели ты думаешь, что с этими чертовыми еретиками мы деремся мечами?
Такие бои привлекают людей, которые иначе бы не пришли, и все. Они напиваются с сержантами-вербовщиками. И на следующий день очухиваются уже зачисленными в армию. Со вкусом похмелья и присяги во рту, будто проглотили железное пенни.
- Я пока не собираюсь вступать в армию. Может, в конце концов я стану ополченцем, но не сейчас.
- Он ищет свою семью, - вмешался Пандарас.
Теперь наступила очередь Йамы толкать своего товарища под столом. Стол был жестяной с бамбуковой стойкой и бумажным зонтом.
Йама сказал:
- Я ищу некоторые записи в одной из библиотек Департамента.
Тамора проглотила последнюю устрицу и икнула:
- Тогда запишись в Департамент. А еще лучше чертовым архивистом. Через десять лет ученичества тебя могут послать во Дворец Человеческой Памяти, но скорее всего пошлют слушать истории преображенных жаб, торчащих в какой-нибудь грязной дыре. Но все равно это надежнее, чем пытаться втереться к ним в доверие. Это очень молчаливая публика, а кроме того, если кого-то из них уличат, что он выдает секреты, его казнят на месте.
Такое же наказание и для того, кто склонил его к предательству. Записи - это все, что осталось от мертвых, их будут хранить до дня воскрешения после Страшного Суда.
Даже посмотреть на них не так, как положено, и то считается серьезным преступлением.