Страница 6 из 97
Отец Дирив, высокий и очень худой, одевался обычно в черное. Он ходил втянув голову в плечи и сцепив руки за спиной. Сзади это напоминало черного журавля, из тех, что ночами копались на городских свалках. Его всегда сопровождал огромный телохранитель. Он опасался грабителей, пьяных матросов, а кроме того, боялся, что его похитят ради выкупа. Такая угроза была вполне реальной. Ведь в Эолисе из всей их расы жила лишь одна его семья. В тесном кругу торговцев его не очень-то жаловали, полагая, что он скорее купил свои привилегии, и Йама знал: он отпускает к нему Дирив лишь потому, что считает, будто это как-то приближает его к эдилу.
Ананда сказал:
- Солдату следовало охранять нечто более важное, чем твоя жизнь. Правда, как и жизнь, это можно отнять только один раз, а назад уж не вернешь. Но вдруг у тебя этого больше нет, потому и нет солдата.
Йама шепнул Дирив:
- Не всему верь, что говорит твой отец, - и сказал Ананде:
- Ты слишком много размышляешь о плоти. Не следует углубляться в мысли о том, чего не суждено получить. Дай мне ягод.
Ананда протянул ему горсть.
- Только попроси, и пожалуйста, - мягко сказал он.
Йама давил ягоду языком о небо: грубая кожица сильно кислила, а полная семян мякоть сладко таяла во рту.
Он усмехнулся и заметил:
- Весна. Мы могли бы гулять всю ночь, а на рассвете пойти на рыбалку.
Дирив сказала:
- Отец.
- Твой отец за рыбу заплатит больше, чем за лягушек.
- Он покупает у рыбаков столько рыбы, сколько сможет продать, и количество ее ограничено ценой соли.
Ананда продолжил ее мысль:
- Весной всегда охотятся на лягушек. Это традиция, потому мы и здесь. Отец Дирив не очень-то нас похвалит, если мы сделаем из нее рыбака.
- Если я не вернусь до полуночи, он меня запрет, - сказала Дирив, - и я вас больше не увижу.
Йама улыбнулся:
- Ты сама знаешь, что такого не будет. Иначе бы он тебя вообще не отпускал.
- Лучше бы с нами пошел солдат. У нас ни у кого нет оружия.
Дирив взмахнула трезубцем, воинственно и грациозно, как наяда.
- Я думаю, мы по силам равны.
- Мне тоже нельзя гулять всю ночь, - сказал Ананда, - отец Квин встает за час до восхода солнца, а до тех пор мне еще надо подмести наос и зажечь свечи в святилище.
- Все равно никто не придет, - сказал Йама. - Теперь никто не ходит, только по праздникам.
- Не в этом дело. Аватары, может, и сгинули, но Хранители-то все еще здесь.
- Они будут тут независимо от того, зажжешь ты свечи или нет. Останься со мной, Ананда. Хоть разок забудь свои обязанности.
Ананда покачал головой:
- Я, видишь ли, верю в свой долг.
Йама ответил:
- Ты просто боишься, что отец Квин тебя отлупит.
- Ну конечно. Это тоже. Для святого человека у него слишком вспыльчивый нрав и тяжелая рука. Тебе-то хорошо, Йама. Эдил - человек ученый, добрый человек.
- Если он на меня сердится, то у него есть сержант Роден, чтоб меня побить. А если он вдруг узнает, что я ушел из замка ночью, то именно так и будет. Потому-то я и не взял с собой никого из солдат.
- А мой отец говорит, что физические наказания - это варварство, вмешалась Дирив.
- Ну, не так уж это тяжело, - сказал Йама, - по крайней мере всегда знаешь, когда оно кончается.
- Эдил посылал вчера за отцом Квином, - произнес Ананда. Он запихнул в рот остатки ягод и встал. Капли сока блестели у него на зубах, в голубоватом свете Галактики они казались черными.
Йама сказал мрачным тоном:
- Отец думает, что со мной делать. Он несколько раз говорил, что хорошо бы подыскать для меня место клерка в каком-нибудь тихом отделе Департамента. Думаю, поэтому доктор Дисмас и отправился в Из. Но я не хочу быть клерком, уж лучше - проповедником. По крайней мере посмотрю мир.
- Ты уже слишком взрослый, - рассудительно заметил Ананда. - Мои родители посвятили меня, когда мне было сто дней от рождения. И дело не только в возрасте, ты слишком полон греха. Ты следишь за своим бедным отцом, воруешь.
- И убегаешь по ночам, - вставила Дирив.
- Ананда тоже.
- Но не блудить, - сказал Ананда. - Отец Дирив знает, что я здесь. И я не хуже любого солдата гожусь в сторожа, правда, меня легче подкупить.
Дирив сказала:
- Нет, Ананда. Мы на самом деле пришли охотиться на лягушек.
Ананда добавил:
- А кроме того, я завтра исповедаюсь в своем грехе перед алтарем.
- Как будто Хранителям есть дело до твоих мелких грехов, - сказал Йама.
- В тебе слишком много гордыни, чтоб стать священником, - ответил Ананда. - Прежде всего слишком много гордыни. Приходи и помолись вместе со мной.
Облегчи душу.
Йама продолжал:
- Чем быть клерком, лучше стать священником, но больше всего я хочу быть солдатом. Я убегу и запишусь в армию.
Выучусь на офицера и буду командовать ротой солдат. А может, сторожевым кораблем. Буду сражаться с еретиками.
- Вот потому-то твой отец и хочет сделать тебя клерком, - пробормотал Ананда.
Вдруг Дирив сказала:
- Тихо!
Мальчики дружно повернули головы и посмотрели, куда она показывает. По темному небу, далеко за полями, двигалась точка яркого бирюзового цвета. Она летела к Великой Реке.
- Машина, - объяснил Йама.
- Конечно, - отозвалась Дирив, - но я не это имела в виду. Мне послышалось, что кто-то кричал.
- Это лягушки спариваются, - сказал Ананда.
Йама решил, что машина находится в полумиле от них. Ее мигающий след как будто вышил дорожку между миром и ее собственной реальностью.
Он предложил:
- Надо загадать желание.
Ананда улыбнулся:
- Я этого не слышал, брат Йама. Подобные предрассудки недостойны такого образованного человека, как ты.
Дирив сказала:
- К тому же нельзя загадывать желание, потому что оно может сбыться. Как в той сказке про старика и лису.
Я правда что-то слышала. Вдруг это еретики? Или бандиты. Тихо! Давайте послушаем.
Ананда заметил:
- Я ничего не слышу, Дирив. Может быть, это бьется твое сердце, быстро-быстро, просто оно переполнено. Я прекрасно сознаю, Йама, - я всего лишь бедный монах, однако кое-что знаю точно. Хранители видят все, и нет никакой нужды взывать к ним, обращаясь к их слугам.
Йама пожал плечами. Разумеется, бессмысленно спорить с Анандой о таких тонкостях. Его с самого рождения обучали теологии, но с другой стороны, разве не могут машины, пролетая мимо, подслушать наши желания? Ведь пожелать чего-то - это все равно что помолиться, только неофициально. А уж молитвы точно бывают услышаны. И даже иногда осуществляются. Если бы молитвы не вознаграждались, люди давным-давно бросили бы эту привычку, как фермеры, которые бросают земли, не приносящие больше урожая. Жрецы учат, что Хранители все слышат и все видят, просто они не хотят вмешиваться, чтобы не отнимать у своих созданий свободу воли. Но ведь машины - это такая же часть сотворенного Хранителями мира, как, к примеру. Чистокровные Расы. Даже если Хранители и правда отняли у мира свое благословение, после всех эксцессов Мятежа, как утверждают сектанты, все равно машины, их наследие, могут признать справедливость какого-то конкретного желания и вмешаться. В конце концов, аватары Хранителей, те, кто сумел пережить Эпоху Мятежа, говорили с людьми еще совсем недавно - не более сорока лет назад, а потом еретики заставили их умолкнуть.