Приказано - спасти...

— Что?

— Я говорю, куда Семен пошел? — в глазах Фиры сквозила озабоченность.

— Сказал, нужно дорогу проверить…

— Почему он сам пошел? Вон, бойцы же сидят…

Андрей нахлобучил шлемофон на голову:

— Знаешь, Фира, он, видать, теперь, только себе верит. После вчерашнего боя…

Шилин не договорил, и отвернулся.

— Я понимаю, — прошептала Фира тихонько, но Андрей этого уже не заметил.

Остальные бойцы, ехавшие на тягаче, тоже слезли со скамеек и разминали ноги. Только один продолжал дремать. И это, почему-то, разозлило Шилина.

— А ну, слезай! Что, спать здесь будешь?

Боец недоуменно захлопал слипающимися глазами, пытаясь понять, что от него хотят. Андрей раскипятился еще сильнее:

— Вы что, не слышали — команды дрыхнуть не было! Вперед, и занять оборону возле дороги.

Нехотя бойцы двинулись вперед, а пулеметчик залязгал железом внутри тягача, обозначая активность.

От прицепа подбежал красноармеец:

— Анастасия Ивановна спрашивает, сколько стоять будем? Ей раненых обиходить надо.

— Не знаю я, — Андрей проводил взглядом заторопившуюся обратно к прицепу Фиру, — пусть делает что надо. Думаю, полчаса точно простоим.

Боец ушел обратно. А Андрей просто стоял возле "Комсомольца" и смотрел, как с качающихся деревьев отрываются желтые листья и падая на землю безуспешно пытаются укрыть, замаскировать рваные черные колеи оставленные тягачом. И не хотелось никуда идти, что-то делать, говорить. Пока еще можно было просто вдыхать холодный осенний воздух, в котором только маленькой ноткой горечи пробивался запах горячего металла и бензина. Такая короткая минутка тишины и покоя, способная прерваться в любое мгновение. Но, пусть она продлится еще хоть чуть-чуть…

Только минут через двадцать из кустов вывалился запыхавшийся боец, который уходил с Семеном. Андрей было напрягся, но не увидев страха и растерянности в его глазах, немного успокоился и сам сделал шаг навстречу:

— Где Семен?

Красноармеец помотал головой, запаленно дыша, и прохрипел:

— Давай, заводи! Чекунов сказал, к нему двигаться!

— А он, там остался? — не дожидаясь подтверждающего ответа, Андрей свистнул и помахал рукой красноармейцам, что заняли позицию на повороте дороги, подавая сигнал к возвращению.

— Предупреди в фургоне — сейчас трогаемся. А сам возвращайся на тягач. Понял? — и Шилин полез в рубку.

Красноармеец Чекунов

Когда за спиной послышался рев приближающегося тягача, Семен убрал бинокль в футляр и двинулся навстречу машине. "Комсомолец" вывернулся из-за поворота и покатил по полю, отбрасывая в стороны клочья дерна и клюя носом на ухабах. Чекунов махнул водителю и на ходу запрыгнул на скамью. Руки бойцов вцепились в его шинель и помогли удержаться на месте. Пулеметчик выглянул из своего люка, кивнул Семену и снова скрылся в рубке. Дорога шла вниз, и тягач двигался накатом, тихо рокоча двигателем. Раз взглянув назад, на фургон, и убедившись что там все нормально, Чекунов больше не отводил взгляда от приближающегося моста и деревни. Никаких признаков того, что жители заметили лязгающую и гремящую машину, видно не было. Возможно, у них уже выработался рефлекс военного времени, заставляющий людей прятаться от всего незнакомого и подозрительного, что может оказаться опасным — мелькнуло в голове Семена. Но и безлюдье не навевало спокойствия.

Наверное, подобные мысли посещали и остальной экипаж "Комсомольца", так как руки крепче обхватывали ложа винтовок, пальцы нервно поглаживали спусковые крючки…

Возле моста тягач встал, лязгнув сцепкой. Семен приподнялся, заглядывая в открытый люк:

— Андрей, чего встал?!

— Боюсь я, — пробормотал Шилин, — узко очень, не завалиться бы. И прицеп, тоже… Может, сам за рычаги сядешь?

Мост без перил действительно не внушал доверия. Крытый поверх наката колотыми плахами, потрескавшимися от влаги и солнца, он горбился над темной водой. Наверняка, в узкие смотровые лючки он казался еще более ненадежным.

Чекунов пихнул соседа в бок:

— Давайте вперед. Подымитесь наверх и прикройте нас. Красноармеец неловко полез со скамейки. Дождался, пока его догонят остальные и осторожно двинулся вперед. Заскрипел настил под ногами в тяжелых ботинках и сапогах, земля посыпалась в щели настила, мгновенно исчезая в бегущей воде. Потом скрип дерева сменился шорохом песка под подошвами, когда бойцы зашагали по песчаному откосу. Сторожко озираясь, поднялись наверх. На мгновенье замерли и двинулись дальше. Как по минному полю — по своей земле…

Когда сверху не послышалось предупреждающих криков, Семен решил, что больше ждать нечего. Время и так утекало как вода из дырявого ведра.

Чекунов слез со скамьи, обогнул машину, нагнулся к люку:

— Нормально все. Только за моими командами следи, хорошо?

Дождался подтверждающего кивка, закинул винтовку за плечо, прошагал на мост, развернулся спиной к деревне. Неприятное ощущение тут же возникло где-то между лопаток, но Семен сдержался и не стал оглядываться. В ту сторону смотрел хоботок ДТ, выглядывающий из шаровой установки, и Чекунов надеялся, что стрелок не прозевает опасность. На всякий случай сдвинулся с траектории стрельбы:

— Заводи!

Горячий двигатель подхватил с полоборота стартера, затарахтел ровно.

Как осторожного коня поманил к себе машину. И тягач ожил, двинулся вперед, впился стальными грунтозацепами в серое дерево настила. Через открытый лючок Семен видел лицо Андрея, белеющее в рубочной полутьме. Подтормаживая осторожными движениями рычагов, он направлял "Комсомольца", повинуясь движениям ладоней Семена. Блестящие клыки траков впивались в дерево, подтягивая машину вперед. Вот уже резина колес прицепа покатилась по разлохмаченному настилу.

Когда тягач уже достиг середины настила, случилось то, чего опасался Андрей: поперечная балка настила затрещала, обнажая белую щепу излома. Шилин почувствовал легкий крен "Комсомольца", но не успел даже всерьез испугаться, стараясь четко следовать за повелительными движениями рук Семена. А тот, как ни в чем не бывало, продолжал неторопливо шагать по мостику, маня за собой тягач.

Боковым зрением Чекунов видел уплывающий по течению обломок балки, но останавливать на хлипком сооружении железяку, весом в несколько тонн, тоже было не лучшим выходом, и он не сбился с шага.

Большая опорная поверхность гусеницы позволила тягачу благополучно удержаться на настиле. А вот переднее колесо прицепа угрожающе повисло над проломом… Заскрипел, перекашиваясь, деревянный кузов… И колесо опустилось на доску с другой стороны пролома… Жесткая сцепка не дала прицепу повалиться набок. Чуть хуже, но проскочило и заднее колесо, заставив заколыхаться брезент на бортах фургона.

Семен отскочил в сторону, когда тягач окутался дымом и рванулся на подъем, выбрасывая струи песка из-под надкрылков. И только теперь, почуствовал, как по спине стекает горячий пот. Как если бы ему своими руками пришлось держать машину над дырой в настиле.

Огрызок сломанной балки еще только скрылся за поворотом речки, а Семен уже шагал вверх, спотыкаясь о развороченные гусеницами кучи песка…

Красноармеец Шилин

Тягач медленно подъехал к серому срубу колодца и остановился, как усталое животное, с трудом доползшее до желанного водопоя. Андрей поочередно посмотрел в лобовой и боковой люки. Коротенькая улочка была совершенно пуста, не было видно не только людей, исчезли даже вездесущие куры. Приподнялся над обрезом верхнего люка и еще раз огляделся — тихо, возможно, даже слишком тихо. Деревня как будто вымерла. Бойцы на скамьях, тоже не торопились спрыгивать на землю, крутили головами по сторонам. Однако, ждать чего-то смысла не было. Шилин заглушил мотор и полез наверх — требовалось долить воды в радиатор. Да и раненым в фургоне свежая вода не помешает. Брезентовое ведро лежало тут же, в рубке. Пулеметчик, было, дернулся следом, но Андрей вернул его обратно: