Магия пространства

ГЛАВА 20

Отшумели пятнадцать минут славы, выпавшей на наши головы — мою и Цертта — в связи с разгадкой тайны оракула. Во всех слоях общества обсуждали возможность создания подобных артефактов, на которую мы намекнули. Люди до хрипоты спорили, можно ли будет при помощи такого оракула обнаружить клад или увидеть собственное будущее, накручивали одну фантазию на другую. Про племя аборигенов мы рассказали так, что вряд ли теперь многим захочется их посетить, учитывая их недружелюбие и собственные понятия о законах и применении смертельного оружия. Наши фотографии с Церттом на большой пресс-конференции и мой рисунок вождя дикарей печатала пресса во всём мире. И газеты называли меня "юная маркиза Эвелис Тонлей, воспитанница и ученица ректора магической академии Хидейры Цертта Молинна".

Вот так. После этого имя Арнель Молинн, которым меня прежде называли в академии, прочно сменилось на Эвелис Тонлей. Я официально была зачислена в академию как студентка под этим именем, мне даже пошили местную студенческую форму.

Этот гадский Цертт хоть и разрешил мне учиться экстерном, но заставил сдавать абсолютно все экзамены, которые сдают обычные студенты на протяжении учёбы, даже невзирая на то, что в своей предыдущей жизни я уже отучилась полтора года в академии Плиссандрии, о чём ему было прекрасно известно.

— Принеси ведомости с оценками на своё имя, и те экзамены будут тебе зачтены, — развёл он бюрократию. Прекрасно же знает, что на это моё имя не может быть никаких ведомостей.

— Неужели ты боишься, что тебя обвинят в том, что ты выдал своей воспитаннице липовый диплом? — возмущалась я, — Да против тебя и твоих решений в академии никто даже не пикнет. Тем более тут все знают, что во мне память Арнель Бринн и что я сама постоянно посещала разные лекции и практикумы. Да у меня студенты даже консультируются!

Как об стенку горох были все мои возмущения. Цертт на них даже не реагировал и не объяснял причины своего решения — думай, мол, как хочешь. И мне пришлось договариваться с преподавателями о сдаче им экзаменов и практических работ. Но те зачастую были заняты своими делами и далеко не сразу находили для меня время в своём графике. Да и мне приходилось хоть немного, но готовиться к каждому экзамену, освежая память, читать учебники. Так что до летних каникул я сдала экзамены только за два первых курса. А потом многие преподаватели вообще куда-то разъехались на отдых, и учёба в академии замерла.

Я научилась уходить порталами далеко-далеко, в те страны, которые мы с Церттом посетили. Зарядившись магической энергией под завязку и вооружившись своими амулетами и артефактом, я могла уйти и весь день провести на каком-нибудь южном морском утёсе, или в окрестностях деревни, прислонившись к копне свежескошенного сена. Покупала на рынках и в лавках экзотические сувениры, которые потом раздаривала добрым знакомым в академии. Порой находила приключения на свою постепенно растущую пятую точку, но от неприятностей успешно и привычно уходила.

А недавно я обзавелась первыми в этой жизни поклонниками. Каталась на карусели в столичном парке Хидейры, и, как оказалось, невольно привлекла внимание нескольких мальчишек-подростков. Они дополнительно раскачивались в сиденьях, висящих на цепях крутящейся карусели, ну и меня заодно качнули. Думали, я буду визжать от ужаса, а я только рассмеялась и, в свою очередь, толкнула сиденье другого мальчишки из этой компании. Потом мы с ними ещё покачались на качелях и поиграли в ножички, когда кидаешь складной ножик в очерченный на земле круг и проводишь от своего "разреза" черту, стараясь захватить побольше "территории" внутри круга. Потом мальчишки сбросились и купили мне мороженное. Это было так трогательно — с видимым удовольствием есть мороженное и смотреть на счастливые мордахи этих пацанов, которые чувствовали себя настоящими кавалерами. Я только половинку съела сама, остальное им отдала, они потом по кусочку его доели. Я сказала им, где живу, и они проводили меня до самых ворот академии с грозным вахтёром.

На следующий день наш невозмутимый слуга во время обеда принёс переданный для меня маленький букетик цветов, надёрганных прямо из земли. Некоторые цветочки были даже с корешками. Естественно, никакой визитки в букете не было, но я сразу поняла, от кого он. Невозмутимо попросила слугу поставить этот букет в вазочку и водрузить к нам на стол. И сказала Цертту:

— Ты кушай, кушай, не останавливайся. А то суп остынет.

А потом не выдержала и рассмеялась — так весело было смотреть на него и понимать, что он даже не находит слов, чтобы это прокомментировать.

В тот день, пытаясь объяснить самой себе своё поведение, я вдруг вспомнила одно стихотворение, как отголосок моим мыслям о любви и настроению:

Впрок из дерюжной ткани понашила

Десяток неказистых занавесок -

Отгородиться ими от светила,

Чей свет, казалось, нестерпимо резок.

Мне на него смотреть — большая роскошь,

Расплачиваться будет слишком тяжко…

Засею пустошь выжженную — рожью,

Травой степною, клевером и кашкой.

С землёй и небом разговор затею,

И буду спорить с птицею парящей

О ветерке — со мною или с нею

Он в жаркий день заигрывает чаще.

Над разнотравьем, в беспорядке танца

Двух мотыльков, откроется мне тайна.

Я стану ждать, когда протуберанцем

Светило обожжёт меня случайно.

В газетах писали, что принцесса Плиссарндрии Асель ожидает ребёнка, а её муж, его высочество Винсент вместе с магами занят строительством небывалого небесного тела, которое привязано к орбитам Земли, Луны и Солнца так, чтобы всегда следовать за Луной по её орбите, и чтобы сила притяжений этих небесных тел была уравновешена, не позволяя созданному шарику сблизиться с одним из этих тел и упасть на него. Или наоборот, улететь в космос. Что-то у меня такое в связи с этими орбитами и уравновешенными притяжениями мелькало в памяти из моей первой жизни в родном мире, о неких "точках Лагранжа", но специалистом в этой области я не была.

Небольшие телескопы стали одним из самых модных и продаваемых товаров в мире. Всем было любопытно рассматривать эту маленькую искусственно созданную звёздочку-планету, которая постепенно меняла свой облик, покрываясь, словно скорлупой, каким-то большим блестящим куполом, располагающимся на довольно большой высоте от поверхности. Работы свои маги Плиссандрии для прессы и общественности не комментировали, обещали всё рассказать только по их окончании. Но наблюдатели, конечно, комментировали то, что они могли уже увидеть. Учёные обозреватели на страницах газеты спорили, зачем понадобился этот прозрачный и отчасти светоотражающий купол — заполнить пространство между ним и поверхностью жидкостью или напылить на поверхность какой-нибудь краски и создать наиболее красивый эффект драгоценного камня.

Мне до ужаса хотелось узнать об этой звёздочке побольше, но спросить было не у кого. Не перемещаться же опять под стол к его величеству Дэмиусу Третьему, чтобы стребовать ответы на свои вопросы. Не поймёт-с. Однако я не могла не восхищаться теми грандиозными делами, которые стали доступны Винсенту и ещё нескольким магам, прошедшим обмен душ при помощи моего бывшего артефакта. Артефакта, созданного великим Ромиусом, и искалечившего жизнь его друзьям Валенту и Цертту. Артефакта, перенёсшего мою душу в этот мир, а потом в новое тело, которое сейчас растёт и постепенно меняется.

А моё бывшее тело, присвоенное когда-то Филис Кадней, чувствовало себя превосходно. И было тому сразу несколько удивительных причин, о которых мне поведала Филис. С этой красивой женщиной я уже несколько раз встречалась и разговаривала через проём межмирового портала. Только время выбирала, когда Цертта не было дома — незачем такому древнему существу лишний раз нервничать. Ещё пару мне на экзамене вкатит — с этой мстительной сволочи станется.