Магия пространства

И он подарит эту звезду своей любимой.

Что такое пять лет для обычной земной девочки, между семью и двенадцатью годами? Это период учёбы в школе, часто занятия в каких-нибудь кружках или дополнительных детских школах искусств, первая гормональная перестройка организма, превращающая ребёнка в юную девушку, отрицание авторитетов, первый интерес к мальчикам и первые романтические мечты о любви к пока туманному призраку.

Что такое эти предыдущие пять лет для меня? Учёба, научные работы, магическая практика, гормональная перестройка организма, сделавшая меня неуклюжим угловатым подростком, немного психованным и отрицающим авторитеты.

В изучении своего вида магии я предела пока не достигла. Теория, подаренная мне размышлениями Валента, уточняла познания в той магии, которая считается телепортационной. Он считал, что необходимо различать видимое движение предметов с помощью этой магии и "прерывистое", когда предмет выходил из видимости наблюдателя и оказывался там, куда его перемещал практикующий маг. Первый вид он называл телекинезом, и только второй — собственно телепортацией, словом, включающим намёк и родство с с портальной магией. Если телекинез давался любому магу с этой разновидностью дара, то телепортация была подвластна лишь особо одарённым или достигалась многолетними практиками. Таким образом, считал Валент, портальная магия — есть разновидность и высший уровень магии телепортационной, когда человек не может перемещать магией другие предметы, то есть утрачивает способность к телекинезу, но может перемещать себя и вещи обычным способом, через сознательно создаваемые и видимые глазу порталы.

Я была склонна согласиться с Валентом, тем более что-то такое смутно припоминала из фантазий людей своего родного мира. Всё это, обобщённое из разрозненных выкладок Валента, я структурно изложила в своём научном докладе. Подробно расписала в нём и свои собственные наблюдения по расходу магической энергии во время практики, на что мало обращал внимание Валент, и что его в конечном случае погубило, если так можно сказать о человеке с невыясненной судьбой.

Валент не создавал порталов для других людей, а я делала это часто — желающих в академии было хоть отбавляй. Эту сторону своей практики я тоже широко осветила в докладе. Потом я увлеклась прокачкой способностей по удержанию портала открытым, пока "клиент" не переместится полностью вместе со всеми своими вещичками. Или несколько клиентов подряд. И потихоньку готовила новый доклад, уже по этому поводу.

А ещё Валент осторожно делал интересные опыты по перемещению себя в более плотные среды, нежели воздух. В итоге он выяснил, что может переместиться, например, в воду по пояс, или по колено в песок — материал словно бы раздвигался, оставляя его тело в неприкосновенности. Теоретически так должно было произойти и с более плотными средами — землёй и даже с массивом камня. Это направление ещё требовало своего изучения. Лишь бы исследователь в моём лице не застрял как-нибудь в таком массиве, будучи не в силах сдвинуться с места и войти в портал.

Не обходила я вниманием и артефакторику, знания о которой имелись в присвоенной мной памяти Арнель. Я помогала студентам советами и подружилась с бывшим коллегой Арнель, ныне преподавателем артефакторики Хидинном. Немного развила у себя практическое умение работать с различным материалом, и самолично добавила пару звеньев к своему гранатовому браслету из тех, что хранились в заветной шкатулке на случай моего роста и взросления.

Так и получилось, что конца моему обучению и научной работе пока было не видно, в результате чего я оставалась в академии и продолжала жить в доме Цертта. По правде говоря, я невольно уже стала считать этот дом и своим тоже. Вроде и Цертт ко мне привык. Притёрся, хе-хе. Хотя кто его знает, с высоты прожитых им столетий он, возможно, рассматривал этот период моего у него проживания как кратковременное неудобство.

За эти годы полностью сменилось одно поколение студентов, а новые, не зная о моём появлении, почему-то решили, что я прихожусь родственницей ректору, и стали иногда называть меня его фамилией, "леди Молинн". А следом так стали называть меня и некоторые работники академии. А мне-то что? Молинн, так Молинн. Вон Цертт пусть переживает, что я его фамилию могу скомпрометировать. Хотя, этот гад вообще ни о чём таком не переживает, вроде как к нему всё равно не пристанет. Ну-ну. Что бы такого сделать плохого?

Придумать каверзу мне помешало известие, которое выдал Цертт за ужином:

— Завтра в академию приезжает королевская семья в полном составе.

— Странно. Раньше ведь только его величество раз в год осчастливливал нас своим визитом, на праздник дня рождения академии. С чего это они всей семьёй собрались вдруг на наши головы? — спросила я, намазывая гусиным паштетом тост, и подавая Цертту, как он любит.

— Хотят показать наследнику чудеса магии на нашем полигоне.

— Будет огненное шоу и всё такое?

— И всё такое.

— Надо будет тогда и мне посмотреть.

На самом деле я уже тысячу раз видела, как студенты-стихийники создают по заданию своих преподавателей разные эффекты, и ничего нового для меня в этом не было. Но вот посмотреть на это как бы глазами посторонних людей и разделить их эмоции — наверное будет интересно.

Ничего интересного. Король сидел на трибуне невозмутимо, словно принимал делегацию иностранных послов в тронном зале, её величество явно раздражал яркий солнечный свет, от которого она закрывалась зонтиком-парасолькой, их пятилетний сынишка капризничал и крутился на месте, мало наблюдая за зрелищем, которое ему, видимо, стало надоедать через пятнадцать-двадцать минут показа. Заинтересованной выглядела лишь принцесса Асель. По крайней мере, она поворачивала лицо и следила взглядом за выпрыгивающими из штанов студентами. Фигурально выражаясь, разумеется.

Я стояла рядом с местом, где находилась монаршая семья, потому что там стоял ректор, ну и я как бы при нём. Впервые я могла посмотреть живьём на ту, которая уже совсем скоро станет женой моего любимого принца и которую я до сих пор видела лишь на портретах и газетных фото. Девушка была худощавой и бледной, со словно залёгшими под глазами тенями. Над её высокой причёской, несомненно, долго колдовали дворцовые мастера. В целом, с учётом своего заинтересованного взгляда, она производила приятное впечатление. И, конечно же, половина мужского населения Хидейры была влюблена в неё.

Наконец, полигон разразился серией очень громких хлопков-фейерверков, и шоу закончилось. Все зрители стали подниматься со своих мест, и тут я увидела, как принцесса вдруг положила ладонь на грудь в области своего сердца и пошатнулась.

— Асель, дорогая, что с тобой? — забеспокоилась королева, — Тебе плохо?

Принцесса ничего не ответила и продолжила падать, и тогда её подхватил подмышки отец-король.

— Мы не взяли с собой целителя! — истерически вскрикнула королева.

— Давайте мы поможем донести её высочество до нашей больницы, — предложил Цертт.

— Нет, нам нужен именно наш придворный целитель!

Тут я выступила вперёд.

— Я могу создать портал до самого крыльца королевского дворца, — быстро предложила я.

— Делай, — кивнул Цертт.

Я создала просторный портал, в который была видна входная дверь и стоявшие возле неё изумлённые гвардейцы.

— Входите, ваше величество, — обратилась я к королю, практически державшему на руках дочь.

Но никто входить не решился.

— Что это? Я туда не пойду! Пусть она сама идёт первой! — продолжила истерить королева.

Я шагнула в портал и держала его открытым, чувствуя, однако, как мои собственные силы начали таять с неимоверной быстротой. Когда в портал вошли, наконец, все члены королевской семьи, включая нерешительно мнущуюся королеву и не более отважного наследника, я мгновенно закрыла его и тоже, в свою очередь, зашаталась.

Принцессу приняли у короля гвардейцы и быстро внесли во дворец, а король, посмотрев на меня, повелел оставшимся: