Обрыв

Уже в салоне через стекло вижу, как машину сталкивают с дороги в небольшой овраг, обливают из канистр, вспыхивает огонь. Мы разворачиваемся, проезжаем мимо, быстро набираем скорость, Толя сам за рулем, больше с ними никого нет. Позади раздается взрыв, я вздрагиваю, оборачиваюсь, но видно лишь зарево огня.

- Их точно не тронут?

- Точно.

- Спасибо.

- Дома скажешь спасибо.

Глава 38

Снова едем в тишине. Тишина - это теперь мой самый лучший друг, лучше она, чем крики, звук щелчка предохранителя и вой сирен. Мне так много хочется спросить у Толи. Десятки вопросов, предположений, я уже сама на них ответила, сама сделала выводы и приняла решения.

Но мне так хочется слышать все от него. Что с Егором? О чем они говорили? Говорили ли вообще? К какому решению пришли? Где этот долбаный альфа- самец, начальник службы, мать ее, безопасности Глебушка? Защитил ли он его? Только бы он был живой, Господи, только бы живой.

Нас обгоняет одна машина, пристраивается впереди, как сопровождение, вторая светит фарами сзади. Давно я так не ездила при полной охране. Смотрю на Толю, он внешне совершенно спокоен, одной рукой держит руль, второй сигарету. Запах табака заполняет салон, проникает в легкие, жутко хочется курить.

Толя докуривает, сигарета летит в окно, из внутреннего кармана пальто достает пластиковый пакет, кидает мне на колени.

- Там твой паспорт. Настоящий паспорт, телефон и кольцо. Надень его.

Открываю конверт, правда, мой паспорт, Бессонова Вероника Геннадьевна, как теперь избавиться от отчества, не представляю. Мой телефон, старый, даже заряжен, надо вспомнить его номер. Два кольца, красивые, идеальные. Для чего они мне, такой неидеальной? Кручу в пальцах, смотрю, как сверкают бриллианты. Снова не смею ослушаться, надеваю, хотя так хочется выкинуть их в окно вслед за Толиным окурком.

- Куда мы едем? - нарушаю тишину, распихиваю телефон и паспорт по карманам шубы.

- В аэропорт. Еще часа полтора ехать. Ебучий край, одни сугробы и холод. Если начнется метель, рейс не выпустят.

- Как ты меня нашел?

- Геолокация у твоих сопровождающих не была отключена. Мои парни быстро сообразили.

- Я не об этом. Как ты вообще меня нашел?

- Случайно, ты хорошо пряталась, Птичка. Я ту компанию, за которую так впрягается Воронцов, пробивал давно. Людей отправил, узнать, прощупать, связи наладить. И вот, в одном из торговых центров тебя узнали. Я даже не поверил. А дальше выследили, сказал, чтобы не трогали, приеду, сам разберусь. Вот, приехал. Разобрался.

Как тут не поверить в судьбу? Я в этом городе была всего три дня, именно в том торговом центре я услышала разговор двух женщин и забытый телефон старой экономки. Особняк, встреча с Егором, компания, которая приглянулась Толе, все сплелось и завязалось тугим узлом.

С языка так и хотел сорваться вопрос: «Что там с Егором?», но я не могла себя заставить его произнести. Нет, я боялась не за себя, за него. Неизвестно, что Толе может прийти на ум, какую очередную театральную сцену он может устроить.

- А те птицы с оторванными головами в лесу, это твоя работа?

- Ахахахахаах, - Толя разразился диким смехом, запрокидывая голову. -Тебе тоже понравилось? Я знал, что ты оценишь. Нет, я сам им башки не отрывал, но я бы смог, ты же знаешь.

- Да, ты бы мог.

- Как символично, птица с оторванной головой, брызги алой крови на белоснежном снегу. Красиво, правда? Я не знаю, я еще не решил, оторву ли я голову своей Птичке? За то, что трахалась с другим мужиком! Раздвигала перед ним ноги, стонала и кричала как последняя сука!

Резкая перемена настроения, вот только совсем недавно Толя смеялся, теперь же он орет, стучит руками по рулю, готовый его вырвать. Я вжимаю голову в плечи, сильнее укутываюсь в шубу, зажмуривая глаза.

Но дальше происходит то, что я не совершенно не ожидаю. Его тяжелая ладонь накрывает мои волосы, нежно поглаживая, перебирая пряди. Он болен, он реально болен. Если мне не оторвут голову прямо сейчас, оросив моей кровью белый снег как тем птицам, то это будет точно, но чуть позже.

Толя знает, что я была с Егором, нет смысла отпираться и выгораживать его. Боюсь открыть глаза, встретиться с бешеными глазами своего мужа.

- Тебе интересно, что с ним?

Он убирает руку, машина набирает скорость. Да я бы все отдала, чтобы узнать, что с ним все хорошо.

- Что с ним? - выдавливаю из себя вопрос и так боюсь услышать ответ.

- Все хорошо, мы договорились.

- О чем?

- Он забывает о тебе, но помнит, чья ты жена. Я забываю о нем и этой несчастной, проблемной компании. На время. Но я был очень убедителен. Ты знаешь, я умею, когда захочу.

- Ты говоришь правду?

- Разве я тебе когда-нибудь врал, Птичка?

Заглядывает в мои глаза, ища там ответ или подтверждение своей правоты. Нет, он никогда мне не врал.

- Он жив? - последний вопрос, ответ на который я хочу знать, больше ничего не важно.

- Жив. Но мне очень, очень нужен вход в эту область. Я сказал, что он будет, но сука ты, Вероника, сука, как всегда, все испортила!

- Причем тут я?

- Потому что все идет через жопу, когда я думаю о тебе. Хотя ты знаешь, он держался молодцом, такой патриот. За край, за область, за народ, за жизнь без наркоты, хоть на выборы выдвигай. Зачем ему какая-то шлюха, как ты?

- С ним все в порядке?

- Птичка, еще одно слово, я разверну машину и всажу пулю в его голову. Лично.

Хочется сказать ему спасибо, но язык не поворачивается. Горло словно стянуло железной проволокой. Егор жив, это главное, остальное неважно. Остальное не имеет значения. Все правильно, так и должно быть. Именно так, никак иначе, ну кто я такая, чтобы на меня променивать целые компании. Нет, все правильно.

Любой бы так поступил, ну кто в здравом уме будет разменивать состояния на женщину с сомнительной репутацией? На какую-то шлюху? Все правильно, я не виню его. Наши отношения, если их можно назвать отношениями, изначально никуда не вели.

В голове, словно колокольный звон, звучат одни и те же фразы. Они повторяются, откладываются на сердце толстым осадком. Слезы сами текут по щекам, отворачиваюсь к окну, чтобы Толя их не видел. Главное, что он живой, остальное не имеет значения. Остальное уже не важно.

Глава 39

Рейс задерживали, не выпускали даже частные джеты. Толя нервничал, постоянно с кем-то разговаривал по телефону, словно и забыл обо мне. Вот бы это случилось на самом деле. Нас накормили, но кусок не лез в горло. Сжимала в руках свой старый телефон, но не помнила ни одного номера.

Даже если бы и вспомнила, что я скажу Егору? Прости, извини, так получилось, мой муж подонок. Смешно, но не до смеха. Я бы просто хотела услышать его голос, мне нужно знать, что с ним все в порядке, что ему ничего не угрожает. Надеюсь, очень надеюсь на Глеба, пусть он его защитит любыми способами.

Как только разрешили взлет, уже почти в восемь утра, начало болеть сердце. Долго умывалась холодной водой, грешила на крепкий кофе. Толя вроде успокоился или закинулся очередной дозой, но ко мне не лез. Летели долго. Периодически проваливаясь в сон, видела только кошмары, от которых резко просыпалась в холодном поту.

Не хотела верить, что такое может случиться или случилось на самом деле. Не хотела больше этого видеть, но, закрыв глаза, словно летела с обрыва в пропасть. Задыхалась, кричала, срывая голос, чтобы они остановились, чтобы прекратили его избивать.

Егор стоял на коленях, кругом большое и темное пространство, много автомобилей, вроде подземная парковка. Трое методично наносят удары, мужчина совершенно ослаблен, он не отвечает, принимает все покорно. Светлая рубаха залита кровью, голова безвольно свисает на грудь.

Почему он не сопротивляется? Почему рядом никого нет? Где Глеб, где вся охрана? Все очень реалистично, я будто вижу все со стороны. Кричу, разрывая легкие, чтобы они остановились, чтобы не трогали, не делали ему больно. Егор заваливается на бок, его продолжают избивать, пиная ногами.