Обрыв

- Морозов, ты мне нужен, - без приветствия набираю начальника своей долбаной бездарной охраны.

- Говори.

- Скупи в аптеке все от простуды и вирусов, порошки, таблетки, антибиотики, что там вообще есть. Вези все мне на квартиру, быстро. Да и еще еды, всякой, разной, много.

Сажусь у Веры, пусть так и будет Вера, никаких Вероник, не знаю и знать не хочу никакую Веронику. Она только Вера, хрупкая, ранимая, но такая стойкая, Вера без веры в себя.

Морозов приезжает через два часа, Вера уже мечется по дивану в бреду. Меня колотит от того, что не могу ничем помочь.

- Ну, наконец-то, тебя за смертью посылать, а не в аптеку.

- А чего случилось-то?

- Ничего, все, вали обратно.

- Она что, у тебя? Вера-Вероника? Егор, у тебя напрочь вышибло мозг? Ты понимаешь, кто она такая? Ты всегда думал головой, а не членом. Что случилось сейчас?

- Если ты не захлопнешься, я сам тебя захлопну. Глеб, уйди по-хорошему.

Каждый раз, когда о Вере говорят плохо, меня переклинивает. Внутри клокочет злоба, готовая вырваться наружу и крушить все вокруг. Сдерживаюсь, но с трудом.

- Я-то захлопнусь, но я не враг тебе, пойми. Да я ничего не имею против этой девочки, будь она простой девочкой, да кем угодно, только не женой Толи Беса. Ты понимаешь, что будет война. Он в городе со своей сворой, они приехали за компанией убитого Романова и за ней. Один труп уже есть, непонятные люди вокруг особняка. Ты думаешь, он остановится и не возьмет то, что принадлежит ему по праву? Ты бы остановился?

Глеб был прав, много раз прав. Я бы не отступился. Выгрыз глотку, но взял свое.

- Он знает, что она со мной?

- Скорее всего, нет. Он знает, что она в этом городе, его люди ищут. Подумай, что будет, если он узнает и увидит вас? Это будут пиздец, конечно, нам есть чем ответить, но мы не по беспределу, Егор, ты сам знаешь, а у Беса это конек.

- Что по «Легранду»?

- Совет директоров через 3 дня. Нужны документы на передачу контрольного пакета акций.

- В офисе, в сейфе, возьми, привези их мне.

Меня не волновали никакие документы, пакеты акций и компания. Мысли были заняты Верой, ее мужем, гори он огнем. И почему она не простая

девушка и муж ее не менеджер офиса? Вот же, бя...ь, ирония судьбы, не бывает все просто, и что легко не будет, я это чувствовал сразу.

Пришлось разбудить Веру, она была вся мокрая и горячая.

- Вера, маленькая, открой глаза, посмотри на меня. Надо выпить таблетки, ты вся горишь. Давай, поднимись, садись, вот так, молодец.

Аккуратно сажаю ее, открывает глаза, долго смотрит на меня, кивает головой, выпивает все таблетки, разбавленный сироп от простуды. Щеки горят, облизывает пересохшие губы.

- Пить, хочу пить, еще.

Берет стакан с ягодным морсом, жадно выпивает, глотает, не может отдышаться.

- Пойдем в кровать, надо снять одежду.

Беру на руки, она словно невесомая, тонкая. Снимаю платье, колготки, белье, тело в испарине, влажное, ее колотит.

- Сейчас, малышка, подожди.

Надеваю на нее свою чистую футболку, укутываю в одеяло. Ложусь рядом и прижимаю к себе, обнимаю, хочу оградить от всего мира. Целую волосы, Вера утихает, ее перестает бить озноб, дыхание выравнивается. Надеюсь, что таблетки подействуют, иначе придется ехать в больницу.

Долго думаю о том, как быть, но то, что я не отпущу Веру, сомнений нет. Всегда было табу на чужих женщин, тем более жен, какие бы они не были. Здесь же пусть она будет трижды замужем, она моя. В голове сотни вопросов, не знаю, правильные ли были первые выводы. Но уже не важно, ничего не важно. Кроме нее. Здесь. Сейчас.

Я на самом деле ничего не знаю, она права, выкрикивая мне в лицо, там на улице, обвинения. Меряю своими шаблонами, делаю выводы, хочу, чтобы сама рассказала, доверилась, открылась.

Переворачивается, утыкается мне в грудь, обнимает. Прижимаюсь губами ко лбу, чувствую, что температура спадает. Шторы задернуты, полумрак накрывает, сам проваливаюсь в сладкое марево сна. Так и должно быть, все на своих местах. Моё место рядом с ней, ее - в моих руках.

Глава 31

Вера

Слишком жарко, душно и невыносимо тяжело. Открываю глаза, полная темнота. Голова вжата в подушку, раскалывается от боли. Лежу, подмятая под тело мужчины, Егор. Сопит мне в ухо, крепко обхватив рукой. Пытаюсь высвободиться, потому что нечем дышать.

- Егор, Егор...- зову, не узнаю свой голос.

Хочу подвинуть его, но не выходит, слишком тяжелый. Голос хриплый, безумно хочется пить. Ладони липкие, трогаю за руку, разворачиваюсь, пытаюсь разглядеть сквозь темноту его лицо. Провожу пальцами по губам, не вижу, только чувствую их, мягкие. Невесомо касаюсь всего лица, ресницы подрагивают.

- Егор, проснись, - шепчу, точнее хриплю.

- Что такое, Вер? Что? Больно? Пить? Что ты хочешь?

Вскидывает голову, задает кучу вопросов, притягивает к себе, гладит по плечам.

- Мне надо выйти, ты придавил меня, тяжелый очень.

- Куда выйти? Ты болеешь, всю ночь бредила.

Включается торшер, свет слепит глаза, прикрываю ладонью.

- В туалет надо.

-Да, конечно, пойдем я тебя отведу.

- Не надо, я сама.

- Конечно, я знаю твое «я сама», пошли уже, самостоятельная моя.

Опускаю ноги на пол, встаю, но меня качает, держусь за голову, пытаюсь найти опору, но меня подхватывают и несут. Это уже как в сопливых романах, не смешно, меня постоянно носят на руках. Футболка противно липнет к телу. Яркий свет уборной, Егор закрывает дверь, но я чувствую, что стоит за ней, ждет. Безумно качает, под футболкой Егора совершенно голая. Хочется снять ее, принять душ, но понимаю, что это нельзя.

- Ты можешь дать мне другую футболку? Егор?

-Да, конечно, выходи.

Меня умывают в ванной, словно маленького ребенка, заправляют волосы, снимают промокшую футболку. Голова кружится, подташнивает, Егор быстро обтирает тело влажным полотенцем, такая забота трогает, но и напрягает. Не хочу к этому привыкать, оставаться в его жизни, зная, что придется уйти. Не хочу настолько, что наворачиваются слезы.

- Ну все, перестань, будешь реветь - вызову скорую, увезут в больницу.

- Я нормально.

Надевает сухую футболку, ведет за руку в кровать, когда-то уже успел застелить свежие простыни.

- Ложись, сейчас будем лечиться.

- Который час?

- Около трех ночи. Ты куда-то собралась?

Говорит так, будто и не было его вопросов с пристрастием, кто я и откуда, будто и не просил меня уйти. И я ведь ушла, но не далеко. В его голосе тревога и забота, я чувствую, но это все под слоем легкого сарказма. Никаких телячьих нежностей, это для сопливых девчонок, а он мужчина. Как бы я хотела назвать его своим мужчиной.

Меня поят сиропами, морсом, пытаются накормить бульоном. Потом таблетки, спреи в горло. За мной мать родная так не ухаживала.

-Егор, я хочу все объяснить.

- Объяснишь потом. Хотя, по сути, мне не важно. Мне не важно твое прошлое, и что ты делала в моем доме. Если за этим последуют проблемы, я с ними разберусь. На то я и мужчина, чтобы решать проблемы своей женщины. Извини за те слова, что сказал, погорячился. Думал, избавился от этой привычки рубить с плеча. Но с тобой все как первый раз.

- Но ты многого не знаешь, могут возникнуть проблемы.

- Все проблемы -это моя забота, не твоя, Вер.

- Я даже не Вера.

- Ты моя Вера, вера в то, что все будет хорошо. Спи.

- Но...

- Никаких но.

Зачем он так? Зачем он так добр и открыт со мной? Может мне пора научится доверять людям, принимать их помощь и заботу. Но мне страшно, мне безумно страшно, что я могу его подставить. Он не отступится, я это вижу, и Глеб его не убедит. Сердце давит от того, что Толя может ему навредить.

Ложится рядом, поправляет одеяло.

- Ты снова много думаешь, все будет хорошо, доктор Воронцов тебя вылечит.