В условиях обмана

Устраиваясь на капоте автомобиля, я в очередной раз смотрю на часы, ожидая появления Саши. Так как раньше я понятия не имела, где именно он работает, мне пришлось уточнять у Никиты адрес его офиса и часы работы. И вот я здесь, держу себя в руках, чтобы не позвонить и не попросить его выйти.

Я приехала из Финляндии сегодня утром. Мы потеряли достаточно много после инцидента с Марком: мы продали мою и Анину квартиру, от нас отказались некоторые спонсоры, кто-то разорвал договор о сотрудничестве. В основном большинство из них были людьми Макаровых, которые присоединились к папе на время их кампании. Но по итогу все они смылись, просто-напросто не захотели решать проблемы и испугались за то, как это отразится на них. После всего для нас стало необходимо решить пару дел в Финляндии с филиалом компании, чтобы фирма не понесла очень заметные убытки.

Конечно, не вышло без понижения зарплат и других расходов, ведь механизм, запущенный Марком, имел глубокие корни. И об этом всем не знал даже его собственный отец, которому по факту было все равно, чем занимается его сын, лишь бы чем-нибудь себя занимал.

Больше мне ничего неизвестно. Уверена, что мне рассказали не обо всем, но я большего и не просила: я как не разбираюсь в этом, так и продолжаю не до конца понимать всей сути. Единственное, активность благотворительного фонда пришлось заморозить на время, но мы все же получаем пожертвования, которые также присылают обычные люди и пара спонсоров. Мы решили повременить с рекламой и пиар-акциями. Уж очень неоднозначные отзывы были о последнем мероприятии, о котором я не скоро смогу забыть. Такими же неоднозначными были и мои ощущения от того бала. Я испытала, как мне кажется, все возможные эмоции: от всепоглощающей грусти до радости, от которой не могла не улыбаться.

Я была с семьей в Финляндии около двух недель. Никто из друзей, оставшихся здесь, в моем родном городе, не знает о том, что я вернулась. Все они думают, что это произойдет завтра. Так было запланировано, и прямо сейчас в исполнении мой сюрприз для человека, который поддерживал меня все время до того, как я уехала. Мы часто были вместе, даже когда каждый из нас занимался своими делами. Его присутствие успокаивало меня.

Сложилось ощущение, что мы вообще живем вместе. Наполовину это было действительно так: я ночевала у него довольно часто. Часть моих вещей оставалась у Саши, несмотря на то, что все-таки их большинство было перевезено к родителям. Я старалась сдерживать себя, особенно когда очень хотела остаться у него, но здравый смысл говорил мне: «Не торопи события, прекрати делать вид, будто живешь с ним». Мы и так знакомы всего ничего, почти столько же, сколько и встречаемся.

Кстати об отношениях и обо всем этом. Лично мы не обсуждали, но я думаю, что у нас все сложилось, как надо. Пока что я вижу это именно так. Собираюсь чаще прислушиваться к интуиции, потому что снова потерять Сашу я не готова, и вряд ли когда-либо захочу этого.

Время как на телефоне, так и на наручных часах уже кричит о том, что пора бы ему выйти. А если он сегодня решил не выйти на работу? Что если я ошиблась адресом и спутала его машину? Этого точно быть не может, я десять раз проверила номер. Чего мне стоило пробраться на парковку для сотрудников! Это был сплошной стресс оказаться замеченной и разоблаченной.

Уже много людей прошло мимо, поглядывая на меня и садясь в свои иномарки. Я начинаю нервно постукивать пальцами, прикусывая губу, и пристально смотрю на сторону выхода всех сотрудников.

Наконец я замечаю знакомое лицо и медленно расплываюсь в улыбке, выпрямляя спину. Саша идет, держа в руке пиджак, снимает машину с блокировки и, поднимая взгляд, резко останавливается, дернув бровями от неожиданности. После некоторой паузы он слегка наклоняет голову, повторяя мою улыбку, и продолжает движение с более медленным темпом.

В очередной раз я отмечаю для себя, как идет ему рубашка. Его галстук уже развязан, но все так же висит на шее. Саша как-то сказал мне с недовольным лицом, что именно эта вещь — самая его нелюбимая часть дресс-кода. Галстук будто сдавливает его, заключает в какие-то рамки.

Саша кидает пиджак, галстук и рабочую сумку на заднее сидение, пока я все время наблюдаю за ним в ожидании чуда. Я перекрещиваю ноги между собой, потом тут же их размыкаю и поправляю волосы. И он сразу подходит ко мне.

— Ну привет, — Саша тут же меняет нас местами, заключая в объятия и поднимая: теперь он сидит на краю капота, а я стою у него между ног.

— Ну привет, — я обнимаю его за шею так, что мы соприкасаемся носами, смотря друг другу в глаза. — Сюрприз, — улыбаюсь я. — Что скажешь?

— Я рад тебя видеть, — он прижимает меня к себе для поцелуя. — Как дела?

— Лучше всех, — я прикусываю нижнюю губу и целую его еще раз.

— Ты же понимаешь, о чем я спрашиваю?

Подняв взгляд с его губ, я замечаю, что он реально беспокоится. Это заставляет меня вздохнуть и немного отстраниться.

— Я все еще чувствую себя виноватой, — и это самая настоящая правда.

Чувство, что я виновата перед папой и мамой, перед всей семьей, перед Сашей. Наверное, это одна из главных причин, по которым я продолжаю делать все, что в моих силах, чтобы предотвратить последствия произошедшего.

Саша убирает мне выпавшую прядь волос за ухо. Считает ли он, что вина лежит на моих плечах за такое положение вещей?