Страница 109 из 129
Подонки. Я думала, большего отвращения, чем до этого, я испытывать к Макарову не могу. А оказывается, бесконечность не предел, если речь идет о возмущении в их сторону. Она растет в геометрической прогрессии.
— Мама, почему ты не отговаривала меня от отношений с Марком?
— Честно, не подозревала, что все может зайти так далеко. И, Вика, прости меня и отца прости, нам больше не к кому было обратиться. Все как назло отвернулись от нас, не хотели помочь, чертовы богачи, — не удивлюсь, если и здесь замешан Марк. — А Макаровы даже сами предложили. Типа чтобы искупить свою вину, потому что поняли, как были не правы.
Мне становится жаль, что я не рассказала все маме раньше. Может, тогда все обошлось иным образом, гораздо лучшим.
— Мам, это ты прости меня.
— Завтра же кинь ему это кольцо в лицо, — сердится мама, а я усмехаюсь от забавной рифмы. — Ничего с папиным бизнесом страшного не произойдет. Пресса тоже поскандалит и успокоится.
Улыбка спадает с моего лица. Есть кое-что, что точно находится в самом затруднительном положении. Марк будет тормошить данную ситуацию до последнего, пытаясь отомстить и не понимая, что сам наделал столько ужасного, что заслужил это все.
— Мама.
— Да, солнышко? — Мама перекидывает одну ногу на другую.
— Все не так просто, — облизываю я губы.
— Почему?
— Марк считает, что мы бросили их на произвол судьбы, когда уехали в Финляндию.
— Как бы я поспорила с ним, — морщит она нос.
— Поэтому он водил меня за нос, убеждал, что если этого всего не будет, то папа прогорит. А оказалось, он только на это и рассчитывает. Он хочет мести.
— Вот мерзавец. Тогда точно дай ему от ворот поворот. Пусть знает наших и прекратит играть в эти игры.
— Мам, он ясно дал мне понять, то если я откажусь, он точно разрушит папину компанию.
Мамин настрой пропал. Все та же неприязнь в ее глазах, но, кажется, ее идеи противостояния закончились.
— Что это значит? — Растерянно уточняет мама.
— Сначала мы были заодно, когда я не знала его намерений. Теперь, когда я пыталась отменить все, что связано с помолвкой, он начал меня шантажировать.
— Он угрожал тебе? — Я кротко киваю. Мне нечего скрывать, в данных обстоятельствах вся информация должна быть известна и предоставлена. — Сукин сын, — шепчет мама, отводя взгляд. — Ты должна поговорить с отцом.
Я прикусываю губу. А я если он не поймет? Он точно скажет, что я разучилась думать головой.
— Милая, — мама снова заботливо воркует со мной, обнимая меня через плечо. — Знаю, у вас с папой были недопонимания, но он тебя любит. Он никогда не желал тебе плохого. И ты, вместе с братом и сестрой, ему дороже всякой компании.
— Я знаю, — тихо говорю я, опуская голову и стараясь снова не заплакать.
— Мы обязательно что-нибудь придумаем, — целует она меня в макушку. — В этот раз мы будем не так лояльны, но ты должна рассказать все отцу. Сама. Со всеми подробности.
— Хорошо, — я обнимаю ее в ответ.
— Больше не грусти и не плачь мне из-за этого паршивца. Мы вытрясем из него все.
Наверное, мама хотела сказать «вытрясем все дерьмо», но не стала выражаться. Мне стало гораздо легче, но глубоко в сердце что-то еще тревожило мой покой. Стало свободнее, но не так, как я этого ожидала.
— Есть еще кое-что, — говорю я.
— Я с удовольствием выслушаю тебя, дорогая.
Глубоко вздыхаю, и перед глазами встает образ любимого и, кажется, такого далекого мне человека. Человека, встречу и знакомство с которым я считала большой ошибкой, но эта ошибка, как бы банально это не звучало, перевернула мой мир. Знакомство с Сашей обогатило меня, открыло те двери в моей душе, о наличии которых я и не подозревала. Это была лучшая ошибка в моей жизни. И неважно, как все произошло. Главное, что теперь он нужен мне так сильно, что не могу представить себе, как буду без него.
— Есть один парень.
— Так.
— Я влюбилась, мам.
От этих слов мне стало грустно. Печаль кошками заскреблась на сердце. Я обидела его, саданула по старой ране и заставила сомневаться в себе.
— И кто же он? — Она сильнее обнимает меня.
— Мам, он меня ненавидит, — и в очередной раз слезы катятся по моим щекам. Плачу на мамином плече, не зная, как остановить эту боль.
— Ну что ты, с чего ты это взяла? — Ее небольшая радость сменяется беспокойством.
— Это из-за Марка, — мама гладит меня по спине. Мне непривычно слышать свой голос, слишком гнусавый от плача.
— Он знает обо всем?
— Почти, но он не хочет слушать меня.
— Не переживай, дай ему немного времени, а потом мы уже все разрешим.
Уже и так прошло слишком много времени. Я очень привязалась к Саше. Конечно, я уже на него не обижаюсь, черт возьми, и не виню его в том, что он ушел, а я согласилась добровольно стать жертвой Макарова. В этом виновата только я.
— Дочь, обязательно скажи ему о своих чувствах. Можешь даже всю вину переложить на нас с папой, мы будем не против. Скажи, что предки — отстой, или как это сейчас говорится, — я издаю смешок на ее забавную попытку приобщиться к молодежи. — И скажи: «Будь моим. Будь моим и только моим защитником от всех бед и злых сил».
— Звучит ужасно, из какого сериала ты это услышала? — Отстраняюсь я от мамы. Она обхватывает мое лицо руками, большими пальцами вытирая слезы.
— Из сериала, снятого по моей жизни, — она улыбается и целует меня в лоб. — Только это мне такое говорили, — я приподнимаю бровь. — Ну только «я буду твоим защитником», — смеется мама, и я вместе с ней.
— Папа говорил тебе такое?
— Если бы, — она убирает руки от моего лица, но оставляет их на моих запястьях. — Твой брат говорил, когда ему было, наверное, лет пять.
— Рома? — Усмехаюсь я, заправляя за ухо выпавшую прядь волос. — Очень похоже на него, — но тут замечаю, что открывается дверь, и я поворачиваю голову в ее сторону.
— О чем смеетесь, девочки? — Папа появляется в проходе и облокачивается на косяк. Он явно измотан сегодняшним днем и большим количеством работы.