Точка Зеро

Он поднял руку и показал мне ладонь, на которой черной пастой криво были написаны две буквы: m и а. И еще какая-то палочка, точнее, короткий штрих.

— Что это было? — спросил он. — Man? Mad[2]?

— Может, Margaret?

— Тогда было бы, наверно, с большой буквы. Абсолютно ничего не помню. Только чувство такое… тягостное. Не знаю даже, как описать.

— У меня тоже, — вздохнула я. — Как будто произошло что-то очень и очень плохое. Настолько плохое, что я не разрешаю себе вспомнить. Что-то ведь меня заставило так сделать — не дало ему уничтожить кольцо.

— Может быть, само кольцо и не позволило?

— Или какая-то черная магия?

Я достала кольцо из внутреннего кармашка сумки. Звезда блеснула, как мне показалось, зловеще.

— И что нам теперь делать?

— Убери его подальше для начала.

— Может быть, найти другого ювелира? Кто его знает, может, все дело было именно в нем? А еще мы можем поискать в интернете, как раздробить сапфир.

Тони смотрел на меня то ли с недоумением, то ли с сожалением.

— Ты вообще себя слышишь? — поинтересовался он, когда я растерянно замолчала.

— Ты сейчас все это говорила с такой вселенской тоской, что мне захотелось плакать. И звучало это как «никогда-никогда-никогда!». Света, у нас ничего не выйдет. Я не знаю, само кольцо или, как ты говоришь, черная магия, но что-то действительно не позволит нам его уничтожить.

Нам принесли невкусный, отдающий кислятиной кофе, и настроение у меня испортилось окончательно.

— Что будем делать? — спросил Тони, отодвигая чашку, из которой сделал всего глоток. — Утром я хотел тебе предложить остаться и погулять по городу, сегодня и завтра, но… Не знаю. После всего этого нет никакого желания. Чувствую себя, как будто по мне слоны топтались.

— У меня тоже нет, — вздохнула я и снова полезла в сумку, на этот раз за пудреницей.

Я старательно рассматривала свое отражение, хотя никакой нужды в этом не было. Ощущение было странным. Словно ожидала увидеть в зеркальной глубине кого-то другого.

Маргарет!

— Что Маргарет? — удивился Тони.

Я посмотрела на него с недоумением.

— Ты долго таращилась в зеркало, а потом сказала «Маргарет!»

— Да? Странно. Я не заметила. То есть я подумала, но не заметила, что сказала вслух. Почему-то мне показалось, что я увижу в зеркале Маргарет, а не себя.

— Ничего странного, — хмыкнул Тони. — Ты ведь прожила с ней почти всю ее жизнь. И это было совсем недавно, всего несколько дней назад. Ничего удивительного, что ты как будто зависла между двумя мирами. Помнишь, я рассказывал тебе про дракона?

— Да, конечно. И, кстати, я ведь видела яйцо, из которого он потом должен был вылупиться. То есть Маргарет видела.

— Когда мы с Полом вернулись после той поездки, у меня несколько дней было такое чувство… Иногда я не мог понять, где нахожусь. Просыпался утром, и первое ощущение было, что я в той гостинице — «Рэтборо».

Объяснение Тони меня успокоило, но все же не окончательно. Я казалась самой себе собакой, у которой от непонятной тревоги щеткой вздыбилась шерсть не хребте.

— Тогда поедем домой? — спросил Тони.

Слово «домой» слегка меня оцарапало. Ты, может, и домой, а я? Мой дом отсюда за тридевять земель, и обратный билет — на тридцать первое августа. Два с половиной месяца, а дальше?

Послушай, не начинай все снова, оборвала я себя. Еще вчера ты была счастлива, что вы снова вместе, вот и не надо все портить. Два с половиной месяца — это очень много. Просто позволь себе побыть счастливой. Хоть немножко. Несмотря на то, что вы так и не смогли помочь Маргарет. Это не причина все портить. И, кстати, твои временные дамские трудности, Света, уже закончились, а это значит…

Еще вчера от одной мысли об этом проклятые огненные твари в животе начинали плясать свои непристойные танцы, а сейчас даже хвостами не шевельнули. Я еще раз мысленно отмотала события назад и окончательно поняла: что-то сломалось в тот самый момент, когда время замедлилось и какая-то темная сила заставила меня коршуном броситься за кольцом.

Это секунда была словно красная точка на графике. Красная пульсирующая точка. Точка Зеро…

Я вспомнила, что точка абстрактна и не имеет количественных характеристик — размеров, массы, протяженности. Ничего, в общем-то, не имеет, кроме координат. Эта точка была нулевой. Откуда такая уверенность и что это вообще означает — никаких соображений на этот счет у меня не было.

— Света! — Тони смотрел на меня встревоженно.

— Прости, задумалась. Ты о чем-то спрашивал?

— Я спросил, поедем домой?

— Ах, да, — спохватилась я. — Да, конечно. Только надо будет заехать к Питеру, прибрать там немного. И сразу поедем. Успеем в Скайхилл до обеда.

[1] Лопе де Вега, «Собака на сене» (действие 3, явление 19) [2] (англ.) человек, сумасшедший

16. Тем временем в Париже

— Люс, помоги, пожалуйста!

Люси вышла из ванной, зевая так, что челюсть едва не выскочила из отведенного природой места. Питер стоял перед зеркалом и беспомощно крутил в разные стороны концы галстука, пытаясь соорудить виндзорский узел.

— Кто, интересно, завязывал тебе галстуки, когда ты был холостым и разведенным? — Люси ловко протянула конец в петлю.

— Мама, — смущенно признался Питер. — Приезжала и завязывала сразу штук десять. А я потом ослаблял узел и надевал их через голову.

— Кстати, о маме…

— Ради тебя я готов идти на любые жертвы, дорогая, — Питер картинно рухнул на колени и обхватил руками бедра Люси, забираясь под ее шелковое кимоно. — Я поеду к ней сам. На неделю. В конце августа, перед тем, как она отправится в Монте. Или, может быть, ты все-таки хочешь, чтобы я остался?

— Упаси боже, Питер! — Люси извлекла из-под кимоно его руки, которые тут же скользнули обратно. — Если ты не поедешь, она приедет сама, а я этого не переживу. Даже в компании Светки. И скажи спасибо, что моя мама к нам не очень рвется. И убери, в конце концов, руки из моей… Убери руки!

— Почему? — удивился Питер. — Руки убрать почему?

— Потому что на тебе галстук за хреналион фунтов, который нельзя стирать.

— За сколько фунтов?

Фыркнув, Люси вывернулась из его объятий, и Питер поднялся, обиженно сопя.

— Галстук ей дороже феерического секса с любимым мужем! — поведал он мировому пространству.

— Ты маньяк, лорд Скайворт! — закатила глаза Люси. — Или старый маразматик. Феерический секс у нас был полтора часа назад, когда мы завалились спать после ланча. Забыл?

Питер с недоумением посмотрел на часы.

— И правда. Полтора часа. А мне показалось, что мы полдня проспали. А то и целые сутки. И феерический секс был очень-очень давно.

Люси села на кровать и наморщила лоб.

— Питер, а если серьезно — сегодня точно семнадцатое июня? У меня тоже такое ощущение, что мы спали очень долго. Совсем не полтора часа. Или сейчас четыре утра?

— Ну, ты за окно-то выгляни — какие четыре утра? Может, у меня часы остановились? Он поднес руку к уху, потом потянулся за телефоном.

— Нет, все правильно. Шестнадцать пятнадцать. А заснули мы где-то в половине третьего.

— Вот что значит классно потрахаться, — потянулась Люси. — Уснули — как в черную дыру провалились. Даже не помню, что снилось. Похоже, вообще ничего.

— Мне тоже, — кивнул Питер. — Чай пить пойдем?

— А как же! Я почему-то страшно голодная. Как будто несколько дней не ела.

— Да-да, — с серьезным видом покачал головой Питер. — Очень давно не ела. Целых два с половиной часа. Одевайся тогда, что ли?

Через полчаса они уже шли по улице в сторону площади Согласия. Конечно, чаю можно было выпить и в гостиничном ресторане, но в нем не было той прелести маленьких парижских кофеен, которые так нравились Питеру.

— Ты так и не сказала ни разу, как тебе в Париже? — спросил он, глядя, как Люси рассеянно помешивает ложкой в чашке, о чем-то глубоко задумавшись.